За перевалом - Владимир Иванович Савченко

14. Амеба — «регрессистка»

Кадры памяти: вращающийся луч маяка ракеты выхватывает из тьмы то полосы дождя, то ряды волн, косо накатывающиеся на берег, то нелепо сросшиеся дома-растения вдали. Потом — Ксена в каюте, полулежит в кресле. Лицо осунулось, глаза большие, углубившиеся; в них обида и тоска.

— Я готовил ракету к отлету, рассчитывал на рассвете стартовать, — сказал Дан. — Оставаться далее было рискованно, да и время подпирало. Время в дальнем космосе — это горючее: если затянуть со стартом, то наверстать опоздание можно только удвоенной скоростью, вчетверо большим расходом аннигилята. Потому что на звездолет надо прибыть все равно час в час. А запас топлива один — на все про все…

«Да, — кивнул внизу под днищем-экраном Арно. — Час в час — потому что время отлета звездолета тоже задано, рассчитано, спланировано. Продиктовано космической погодой. Путешествие с околосветовой скоростью — не безмятежный полет в «пустоте», а плавание по бурному морю меняющихся полей: и тяготение от окрестных звезд, и магнитных, электростатических, корпускулярных… Та еще «пустота»! Задержка сверх расчетного времени резко увеличивает шансы не вернуться в Солнечную. А пришлось задержаться, перерасходовать горючее на рейс к Одиннадцатой, опускаться на нее — мне в одноместной разведочной. Моя IР, вероятно, и сейчас торчит на том островке. И все было наспех, скорей-скорей…»

— Но все-таки было досадно улетать так, не поняв друг друга, — продолжал Дан. — Будто бежать… Возможно, если бы Контакт осуществился обычно, через видимые и слышимые сигналы, мы не так прикипели бы душой к этому странному миру. При обычном общении всегда есть дистанция отчуждения, которой не было при здешнем, чувственном. И мы выходили на площадку ракеты, глядели во тьму, вслушивались в шум дождя и прибоя — с чувствами людей, которым не дали дочитать интересную книгу. Неужели все? Неужели встреча которую так искали, закончится на скверном эпизоде?

Фиолетовое пятно появилось передо мной так неожиданно, что я отшатнулся. «Нет, не все, улететь рано, — «понял» я. — Надо, пока ночь, вырыть на острове бассейн десять на тридцать метров, глубиной пять, накрыть светозащитной пленкой и наполнить водой. Возможно это?» Это было вполне в наших возможностях — а для Ксены, чтобы прийти в норму после пережитого, даже и полезно.

Мы трудились часа четыре. Я управлял универсальным автоматом, она возилась с пленками, насосом. Когда на востоке засерело небо, бассейн за ракетой был наполнен и накрыт. В него фиолетовым призраком метнулась та Амеба; в глубине засветилось ее желтоватое тело. Мы плавали над ней у поверхности.

Первое, что мы «поняли-вспомнили», это унылое, подавленное настроение этой Амебы. «Я ведь только и помыслила: все-таки они к нам прилетели, а не мы к ним!.. И сразу — отчуждение, холод. Вам трудно понять, какая это опасность: отчуждение и холод в мире, где каждая мысль, каждый оттенок настроения просматриваются всеми. Возвращение к Единому — процесс не только биологический, касающийся универсализации и упрощения структур; он, к сожалению, возвращает и к единомыслию. Мыслить иначе, чем все, допустим, только в узких пределах, не касаясь основного, в чем все молчаливо согласны, как бы сомнительно и спорно ни было такое согласие. Холод и отчуждение по отношению к помыслившему не так — почти смертный приговор ему. Существа, умеющие наперегонки вычислить тридцатизначные простые числа, могут далеко наперед проницать и в поступки, вытекающие из недозволенных мыслей и настроений. Так что они, вероятно, уже догадываются, что я с вами, и этот мой поступок — последний».

— Оказывается, — вступила Ксена, — среди Амеб чуть ли не с первого дня шел интенсивный обмен мнениями о нас. По мере накопления впечатлений мнения ухудшались, а полемический выпад Дана и вовсе настроил Высших Простейших… не то чтобы враждебно (им ли унижаться до вражды!), а на нежелание иметь с нами, с людьми вообще, дело. Более всего Амеб пугала и шокировала наша избыточность, чрезмерность; по их меркам мы, люди, слишком активны, суетны, примитивны. «Даже эти двое нарушили мудрую безмятежность нашего бытия. А что будет, когда их появится на планете много? Для утоления своей чудовищной прожорливости они примутся создавать на островах и прибрежьях угодья для производства злаков, водорослей, живности — пищи. А их примитивно громоздкая техника, испепеляющая энергия!.. Нет, от них лучше подальше. Или — еще лучше — чтобы они навсегда оказались подальше. Деятелен — значит, глуп, этим все сказано».

Вот тут эта Амеба и помыслила ставшее для нее роковым благожелательное суждение о нас… Далее мы «вспомнили», что сказанное Даном тому ВП об угасании разума на Одиннадцатой хоть и было мало аргументировано и до смехотворности самонадеянно, но глубоко задело всех. Удар попал в больное место. В силу застойного единомыслия никто не рискует об этом отчетливо думать, но факт остается фактом: максимум развития далеко позади, идет спад.

«Десять — двенадцать тысячелетий назад это еще осознавали, это беспокоило, — продолжалось наше озарение. — Тогда группа Высших Простейших из Южного полушария решила начать обратное развитие, вернуться к формам и образу жизни деятельных существ, чтобы от него исполнить иной, не ведущий в тупик вариант разумной жизни — более с креном в преобразовании природы, а не себя. Тридцать пять тысяч инициаторов (остальные Амебы именовали их «регрессистами» восстановили себе скелет, туловище, конечности, органы универсального (в воде и на суше) дыхания, пищеварения — превратились в высокоорганизованные существа, способные деятельно жить в воде, на суше и в плотной атмосфере. Эти существа, — внушала наша Амеба, — создавшие себя на основе биологического знания, были венцом, потолком возможного в органической жизни. У них, кстати, были и ваша теплокровность и гомеостаз — качества, необходимые для желающих освободиться от гнета среды и изменить ее».

Но при перевоплощении в деятельности организм размеры мозга необходимо уменьшались. Пришлось расстаться со значительной долей знаний, телепатических и телекинетических свойств ВП. Это действительно был изрядный регресс. Исповедовавшейся нам Амебе в последний момент стало жаль этих способностей и знаний — и она отошла от «регрессистов». Но самое печальное то, что откат назад погубил и все движение…

«Регрессисты», чтобы быть подальше от враждебно настроенных Амеб, переселились на сушу и в замкнутые водоемы. Там они принялись создавать свою технику: летательные аппараты, гальванические энергобатареи, электроннопознающие машины из искусственной нейронной ткани. Конечной их целью было переселение на соседние планеты, поскольку было ясно, что развернуть здесь деятельно-разумный вариант жизни из-за отношения консервативных ВП не удастся. Но не вышло и с переселением: в разгар работ, изысканий, проектов