Айдол-ян. Часть 3 - Андрей Геннадьевич Кощиенко

дворе, по улицам скоро роботы будут бегать, а тут — рукописный текст. Анохронизм. А всё из-за повышенной боевой готовности. Телефоны — запретили, «глушилку» для сотовой связи на территории части — включили, и ещё отдали приказ — заклеить камеры на телефонах «непрозрачным материалом». Как человек сугубо гражданский, я не понимаю этой суеты. Как думается мне, кто хотел, тот давно уже всё сфотографировал и отослал, куда ему было нужно. Сейчас каков смысл камеры заклеивать? Но, начальству, как говорится, видней.

Поэтому, ЁнЭ на проходной передала мне два листка текста, собственноручно написанных самим директором ЮСоном. Почерк у него — «радость дешифровщика». «Радость» потому, что, когда дешифровщику делать нечего, он всякие шарады разгадывает, чтобы скучно не было. Вот и мне тоже, «скучно не было».

Короче говоря, «в опервых строка письма» мне было сообщено, что «Dragons never die» вещь, конечно, преотличная, но, к сожалению, она попала под северокорейский ядерный взрыв. Точнее, под волну информационного шума, поднятую этим событием. И пока эта самая волна не схлынет, не стоит особо ждать, что корейская общественность вдруг возьмёт, да и бросит заниматься придумыванием «казней египетских» для своего северного соседа и обратит внимание на моё музыкальное творение.

Не, конечно, я могу это понять, но вот простить, не могу. Такая «вэшшш» и такое к ней равнодушие! Я ж даже сам к ней руку приложил! Один лишь английский, «устанавливаемый на корейские носители», привёл к смерти несколько миллионов моих нервных клеток! И всё. И ничего. И тишина… Гады, однозначно.

А «во-вторых строках письма», я получил известие, что не так уж всё безоглядно безрадостно в нашем мире. Если с «драконами» проблемы, то в секторе рекламы ситуация выглядит вполне достойно. Чуть ли не с десяток заказов от «наших японских партнёров», да и соотечественники тоже, кое-чего подбросили. Грубо прикидывая сумму, которую я получу, если «окучу» только эти заказы, понимаю, что вполне проживу на неё до конца года. Причём — достойно проживу. А ведь до конца года будут ещё «впрыски» в мой кошелёк, для дальнейшего поддержания, «хода цилиндра».

«Третьи строки письма» удивили меня известием. ЮСон сообщил, что никто в стране, впервые запустившей свой собственный спутник, никто не удосужился «сваять» чего-нить, чтобы увековечить этот исторический миг в музыке. Итить, как говорится, раскудрить вашу малину! Ну, а что ещё можно сказать по этому поводу? Корейцы реально «заотмосферные люди». Инопланетяне. Как можно вот так вот…пффф? Не знаю. Им деньги, что ли не нужны? Мне вот, например, нужны!

И дальше, пошло очень интересно. ЮСон, ничтоже сумняшеся, написал, не дословно — поскольку ты быстро пишешь, бла, бла, бла, завтра, а лучше вчера, бла, бала, бла, будем первыми, бла, бла, бла, а не сварганишь ли ты что-нить эдакое, на космическую тему?!

Честно говоря, в первый момент, когда я это прочитал, я, как говорится — «офигел» от такой откровенной наглости и уже набрал воздуха, чтобы послать адресата «по адресу», даже без его присутствия рядом, но тут из глубин моей памяти всплыли два слова — «группа Спейс». А следом за ним ещё два — «Дидье Моруани». И потом ещё — «Жан Мишель Жар».

«Это же, «космическая музыка», синтезатор! Мне не нужно будет петь или слушать, как кто-то пытается это делать. Я смогу сделать всё сам!» — ахнула мне в голову простая и очевидная мысль. «И слава вся моя будет!» прибежала за ней вдогонку ещё одна, от которой я отмахнулся. Тут сам процесс интересен, а не его последствия. Несколько минут я с удовольствием вспоминал, чего я знаю из электронной музыки и прикидывал, потяну ли я это или то, из вспомнившегося, или нет?

Как обычно, действительность оказалась непредсказуемой и не «уютно-ламповой», как всегда хотелось бы. Сделав пару «зарубок» в памяти и вернувшись к письму, я обнаружил под строчкой, отправившей меня в творческий поиск, пожелание от ЮСона.

«Желательно сделать так, как ты сделала с «драконами». Чтобы группа исполняла произведение одновременно и минимум танцев, для скорейшей подготовки номера и выхода на сцену.» — примерно такими словами было озвучено его пожелание, разбивающее в пух и прах мои надежды стать корейским Жан Мишель Жаром. И что-то мне стало так «вяло» после этого пожелания, что аж желание подыскать себе что-то такое эдакое, «чтобы душа сначала развернулась, а потом — свернулось», пропало.

Жаль, очень жаль, что бумажное письмо, очень архаичная штука. Даже е-майл предоставляет услугу — «быстро послать по почте». Пусть тоже, медленней чем вживую, но в сравнении с ним, бумажное письмо, пока его напишешь… Десять раз остынешь, подбирая звучные и объёмные эпитеты, потом плюнешь и бросишь. И никогда не узнает абонент, то, что ты о нём на самом деле думаешь…

Поэтому, я вздохнул, мысленно плюнул и взялся дочитывать опус директора ЮСона до конца. Оказалось, что он, как руководитель, руководящий в данный момент агентством, заключил с японской киностудией «Шàючаки» соглашение о сотрудничестве и сейчас идёт работа над текстом договора о продаже прав на экранизацию моего рассказа «Цветы для Элджернона». Ну как — идёт? Как я понял из написанного, никуда она не идёт, а встала, уперевшись лбом в вопрос цены. Есть стандартный подход для определения стоимости подобного продукта. Берётся бюджет фильма и от него берётся стандартный, или, можно сказать по-другому, «общепринятый в индустрии процент», множимый потом на всякие коэффициенты вроде «звёздности», «титулованности» и «продаваемости» автора сценария. И всем, в принципе, всё понятно. Кто за что купил и, кто за что продал. Но, япошки, похоже, хитрят, желая идти своим собственным кривым самурайским ходом. Рассказывают грустную историю о том, что бюджета фильма у них нет, так как их руководство хочет сначала увидеть сценарий, а уже потом решить, будет оно это снимать или нет, и предлагают за всё — десять тысяч долларов. Я, конечно, совершенно не «Копенгаген» в продажах прав на экранизацию, но по ощущениям той части своего тела, на которой я сижу, чёт как-то… мало. Если вычесть налоги, да ещё ЮСон «за посредничество агентства» хочет тридцать процентов… Что ж там тогда останется, «отцу корейского кинематографа»? А с другой стороны — не так уж много я сил потратил на этого «Элджернона». Если честно — вообще не напрягся. Зато и в «Кирин» с