Русско-Прусские хроники - Вольдемар Балязин

И гордились тем, что им выпала на долю участь быть могильщиками проклятых язычников и они говорили:

«Католики — могильщики протестантизма». Из-за этой их непреклонной решимости весь мир закопать в общую братскую могилу, «Копальщиков» очень боялись, особенно после того как они захватили власть в Италии и объявили, что отсюда, из Третьего Рима — в этом была скрытая символика и нам ее растолковали в семинарии, а я раскрою смысл тирады в своем месте, «Копальщики» начнут последний Крестовый поход и победят язычников во что бы то ни стало. Кстати, в «Великом хорале» были и слова о том, что это есть последний и решительный бой «Копальщиков» со всем миром и что род людской воскреснет лишь с пением «Великого хорала».

А теперь вернемся назад. «Копалы» собирались на «Чтения» отдельно от «Люхрей» и глубоко изучали то, о чем нам рассказывали только самое необходимое, причем в очень доступной и понятной форме. Если уместным будет такое сравнение, то несмотря на то, что в общем-то нам читали об одном и том же, то все же «Люхри» были как бы школярами первого года обучения, а «Копалы» — студентами богословского факультета.

Что же мы изучали во время «Чтений»? Вы, любезные и благочестивые читатели, уже и названия этой книги не знаете, а для нас она была заключительной третьей частью Библии. Если прежде христиане знали только два Завета — Ветхий и Новый, то мы, католики времен Понтификата Василиска Великого, лучше первых двух должны были знать третий Завет — Новейший.

Его написал, как всем нам было известно, сам папа Василиск, но то ли из вечной его величайшей скромности, которая была одной из самых ярких черт его удивительного характера наряду с милосердием и прямодушием — он не велел ставить свое имя на обложке сочиненной им самим книги, а велел написать: «Под редакцией Конгрегации веры и одобрения Курии». И хотя все богословы мира тут же признали книгу «Новейшим Заветом», папа настоял, чтобы она носила непритязательное, бесхитростное название «Позднехристианская история» и в скобках — «Краткий катехизис».

Я потом расскажу о том, что в нем было написано, а прежде скажу только, что «Копальщикам» читали ее полный текст, а «Люхрям», как я уже говорил, упрощенный и сокращенный. И потому между собой «Люхри» называли книгу «Лапидус инноценс», что означало «Краткий курс для простодушных», в просторечии — «дураков».

Этот последний не принадлежал перу Василиска, и на его обложке не значилось ни участия в его создании Конгрегации веры, а тем более Курии. Книгу Василиска переложил для «Люхрей» некий новоявленный богослов Эмиль Хубельман — уроженец нашего же Кенигсбергского гетто, сын кантора местной синагоги Израэла Хубельмана, бежавший из своей общины и крестившийся в нашей церкви. Этот новообращенный католик сменил свое имя Минея на Эмиля и с успехом стал проповедовать идеи Василиска Великого и всего католического клира.

Должен заметить, что папа Илия, призывавший всех католиков мира к объединению для того, чтобы освободить мир от язычников, часто повторял слова Христа: «Для меня нет ни иудея, ни эллина», трактуя их так, что любой иноверец может стать католиком, отказавшись от веры, в которой он был рожден. И потому вокруг Илии собралось очень много выкрестов из иудеев и перекрещенцев из православных и протестантов и магометан и даже бывших конфуцианцев и буддистов из Китая и Индии. Однако особенно много оказалось возле Илии евреев, и Эмиль Хубельман был одним из них.

Справедливости ради следует заметить, что немало евреев стали и протестантами. Однако выбор конфессии определялся чаще всего личными пристрастиями, чертами характера и целями, которые каждый из них перед собой ставил. Если еврей жил в протестантской стране и хотел стать чиновником или членом магистрата или поступить в университет, то он выбирал господствующую здесь конфессию — протестантизм.

В католической стране, преследуя те же цели, другой еврей становился католиком. Если же происходило все наоборот, то, значит, еврей шел наперекор судьбе и, принимая католичество в протестантской стране, сразу же определенно заявлял о своих бунтарских намерениях, исключительной неординарности, далеко идущих замыслах и немалых претензиях. Конечно, это я понял не в то время, о котором пишу, а гораздо позже, но натолкнул меня на эти мысли Эмиль Хубельман — католический богослов из Кенигсбергского еврейского гетто.

Он не только стал ревностным проповедником идеи Василиска Великого, но и прямо-таки озверел, требуя повсеместного уничтожения синагог и православных церквей, мечетей и кумирен и призывая католиков поджигать и разрушать «эти бесовские капища», как он писал всюду, где это только станет возможным.

И, доказывая свое рвение, став католиком, он тут же вступил в ПКП и предложил патеру Иннокентию читать «Люхрям» свою книгу — «Краткий курс для простодушных».

Правда, Эмиль не успел переложить весь «Краткий катехизис» Василиска Великого, а пересказал лишь первую его часть. Тогда богословам, даже ортодоксальным — да честно сказать, других и не было, ибо каждый богослов старался превзойти всех прочих в сугубой ортодоксии, иначе легко мог попасть на костер, — всем без исключения жилось очень трудно. Прежде всего потому, что толковать Писание мог только папа, а остальные имели право аргументировать и комментировать то, что папа писал и говорил. И потому богословы относились к своему занятию со тщанием и великим страхом.

Поэтому аргументарии и комментаторы писали в день по одной — две фразы, обдумывая их, взвешивая, проверяя и перепроверяя и обязательно раз в неделю советуясь с выше их стоящими богословами. Те, читая, в свою очередь, очень ответственно со тщанием и великим страхом, прежде всего пытались отыскать неточность в цитате или, Господи, спаси и помилуй, какую-нибудь двусмысленность или то, что может показаться двусмысленностью. И если все оказывалось в порядке, разрешали писать дальше.

Из-за всего этого и Эмиль не мог писать поспешно, хотя у него получалось все быстрее многих других и из-за того, что он был трусоват, умен и помнил множество изречений Илии Святого и Василиска Великого, а именно на их энцикликах, проповедях и посланиях и строили свои сочинения все тогдашние ученые-богословы.

Так вот и Эмиль Хубельман не успел переложить всю «Позднехристианскую историю», а сумел лишь переложить и прокомментировать первую ее часть — от Воскресения Господня до появления на свет Богословов Карлы Трирского и Ангела Барменского и их совместных трудов, предпринятых равноапостольными во имя всемирного торжества кафолицизма, именно так — «кафолицизмом» предпочитали они именовать католицизм, видя в этом не просто некий изыск, но и понятный немногим посвященным глубокий смысл.