Убийственно красиво - Питер Джеймс

К облегчению Грейса, синий «мерседес» тоже сигналил о повороте вправо. Он пристроился за его внушительным корпусом, видя впереди «фольксваген», проехавший сначала мимо отеля, а потом свернувший направо на огромную подземную стоянку на Сивик-сквер. То же самое сделал и «мерседес». Грейс держался прямо у него на хвосте, притормозив на пандусе.

Дениз снова сказала в трубку:

– То же самое, Рой. «Бурнхолт интернешнл лимитед».

Грейс восторженно сжал кулаки:

– Превосходно!

Открылся автоматический шлагбаум. Грейс подвел машину, обождал билетика из автомата, схватил его, воскликнув:

– Отлично!

Но сигнала не последовало.

Когда барьер вновь поднялся, он провел «альфу», и в тот самый момент с места стронулся БМВ, загородив дорогу.

Пятился он медленно, нервный водитель полз дюйм за дюймом.

– Давай! – завопил Грейс.

Кажется, через целую вечность БМВ подался вперед, свернув на въездной пандус. Грейс нажал на акселератор. На том уровне все места были заняты, и он спустился ниже. Там тоже полно. Он рванулся на следующий, но поперек встал «форд-гэлакси», набитый детьми, с неуравновешенной матерью за рулем.

Боже мой, женщина, прочь с дороги!

Кроме ожидания, выбора не оставалось. Он ждал и ждал.

Наконец, попав на четвертый уровень, увидел несколько свободных мест. Прибавил скорость, высматривая «фольксваген», и наконец увидел. Стоит в «кармане».

Водитель исчез.

Грейс тормознул, сыпля проклятиями.

Сзади взревел гудок, в зеркале заднего вида маячил «ренджровер». Он поднял палец, продвинулся на несколько ярдов, свернул на первое пустое место, попавшееся на глаза, выключил мотор и выскочил из машины. Помчался к выходу, прыгая через две ступеньки, выбежал на просторную открытую площадь с японским ресторанчиком посередине, отелем «Сисл» с одной стороны и торговыми рядами с двух других.

Никаких следов мужчины с походкой вразвалку и торчащими волосами.

Есть еще три выхода, через которые он мог уйти. Грейс пробежался вокруг, осмотрев каждый. Мужчина исчез.

Он ругался, отчаянно соображая, стоя у первого выхода, ближайшего к «фольксвагену» и к его машине. Вряд ли водитель заметил за собой слежку. Но когда вернется, можно только гадать – через пять минут или через пять часов.

Тут возникла идея.

Грейс набрал номер своей прежней конторы, попросив соединить его со старым приятелем, инспектором Майком Хопкерком, и с огромным облегчением услышал, что тот на месте.

Хопкерк – мудрый филин с многолетним служебным стажем, весьма уважаемый и любимый коллегами и подчиненными. Грейс очень тщательно выбирал, кому звонить в подобной ситуации. Только Хопкерк – если согласится – сможет раскочегарить людей до необходимой суперинтенденту степени.

– Рой! Как поживаешь? Постоянно вижу твое имя в прессе. Рад, что перевод в Суссекс-Хаус не отбил у тебя охоты всех заставлять кипятком писать!

– Очень остроумно. Стой, потом поболтаем. Я прошу об огромной услуге, которая мне требуется прямо сейчас. Речь идет о двух человеческих жизнях – у нас есть основания думать, что люди похищены, им грозит гибель в ближайшее время.

– Том и Келли Брайс? – догадался Хопкерк, к удивлению Грейса.

– Откуда ты знаешь, черт побери? – Он уже позабыл о редкостной сообразительности Хопкерка.

Ответ заглушил рев проезжавшего грузовика. Заткнув одно ухо и крепко прижав к другому телефон, Грейс заорал:

– Не слышу! Повтори!..

– Они красуются на первой странице чертова «Аргуса»!

Значит, офицер по связям с общественностью сумел обстряпать дело. Блестяще!

– Хорошо. Слушай, Майк, мне надо, чтобы ты на час перекрыл Сивик-сквер, дав мне время обыскать машину.

В ответ послышался шумный вдох.

– Перекрыть Сивик-сквер?

– На час.

– Там стоянка, крупнейшая в Брайтоне, а сейчас середина дня. Перекрыть Сивик-сквер – ты рехнулся?

– Нет. Прошу сделать это сию же минуту, немедленно.

– На каких основаниях, Рой?

– Заложенная бомба. Звонок террористов.

– Что за хреновина? Ты серьезно?

– Слушай, нынче понедельник, тихое утро. Поднимай войска!

– А если накроемся?

– Сам отвечу.

– Ответишь не ты, а я, Рой, как тебе отлично известно.

– Сделаешь?

– Перекрою ли Сивик-сквер?

– Сивик-сквер.

– Ладно, – сдался Хопкерк, хоть сомнения не оставили его. – Проваливай ко всем чертям с моего телефона, он мне сейчас понадобится.

Грейсу тоже. Он позвонил в Суссекс-Хаус, срочно вызвав на место бригаду в сопровождении какого-нибудь представителя дорожной полиции, способного вскрыть замки и отключить сигнализацию «фольксвагена-гольф».

Потом звякнул инспектору Биллу Анкрему, возглавлявшему местную службу прослушивания и наблюдения. По редкостной удаче у Анкрема были хорошие вести.

– Мы сегодня вели одного типа в центре Брайтона и быстро управились. Я как раз готовился снимать ребят, посвятить остаток дня повышению квалификации.

– Быстро смогут накрыть автостоянку на Сивик-сквер? – спросил Грейс.

– В течение часа. Мы неподалеку.

Он дал подробные указания, сообщил регистрационный номер и точное местонахождение «фольксвагена». Связался с отделом тяжких преступлений, приказав отправить Анкрему по факсу и по электронной почте фотографию водителя.

Поговорил с Николлом, сказав, что, в конце концов, хотел бы лично встретиться с офицером из Столичной полиции. Во время этого разговора раздался оглушительный вой.

Возникло впечатление, будто все машины экстренных служб Брайтона и Хоува одновременно включили сирены.

78

Келли пугала Тома. Казалось, что он заперт в темном помещении с абсолютно незнакомым, чужим человеком. Полностью непредсказуемым. Долгие периоды молчания сменялись оскорбительными визгливыми воплями в его адрес. Сейчас она снова кричала надломленным и охрипшим от напряжения голосом:

– Дурак, сукин сын! Идиот! Ты нас в это втравил! Если б оставил чертов диск в поезде, ничего подобного не было бы! Они нас никогда не отпустят… Это ты виноват, мать твою, понимаешь, тупая скотина, хренов недотепа?! – И разразилась рыданиями.

У Тома все перевернулось в душе. Ужасно, прискорбно слышать ее плач. Но никаких его слов она в расчет не принимает. После ухода толстяка он с ней без конца разговаривал. Старался приободрить, успокоить.

Старался всеми силами отвлечься от смертных болей в мочевом пузыре, от мучительной жажды, голода, страха.

Не выпитая ли водка повлияла на поведение Келли? Или, наоборот, невыпитая? Неужели она дошла до того же предела, на каком находилась в течение нескольких месяцев после рождения Джессики, и поэтому готова броситься вниз головой с утеса?

Что означал тот вопль по электронной почте – предупреждение или мольбу о помощи, на которую он не смог ответить?

– Кретин, неудачник долбаный! – кричала она.

Том поморщился. Неудачник. Вот кем она его считает! Правильно. Он потерпел неудачу в бизнесе, а теперь терпит неудачу в самом важном деле – в защите своей семьи.

Том крепко-накрепко зажмурился на несколько секунд, молясь Богу, которому на протяжении двадцати пяти лет не говорил ни слова. Потом снова открыл глаза, хоть это никакой разницы не составляло – кругом по-прежнему полная тьма.

Туго связанные ноги затекли. Он перевернулся, но сделал всего один оборот, после чего цепь на щиколотке натянулась, наручник, кандалы, или что там такое, врезались в тело, и Том вскрикнул от боли.

«Думай, – приказал он себе. – Думай!»

Стена и пол рядом с ним гладкие; надо бы раздобыть что-то острое, перерезать веревки. Под рукой нет ничего, черт возьми, черт возьми, черт возьми, ничего!

– Слышишь меня, мать твою, недотепа, дурак, неудачник!

Глаза наполнились слезами.

«Ох, милая моя Келли. Не надо. Я очень тебя люблю».

Чего хочет жирный ублюдок? Кто он такой, черт возьми? Как с ним сговориться? Хотя глубоко в душе Том знал, кто такой этот тип и зачем они здесь.

Когда мысли прояснились, страх еще больше усилился. Недавно ночью он забросил детишек к родителям Келли. Мать вполне крепкая; отец, бедняга, абсолютно беспомощный. Неужели толстяк собирается детей тоже похитить? Вдруг он или его громилы явятся в отсутствие матери Келли?

Том снова в отчаянии перекатился, цепь натянулась. Он дернулся, превозмогая боль. Задержав дыхание, дергался, дергался, дергался.

Цепь не поддавалась.

Он немного полежал неподвижно. И тут у него возникла идея.

Одновременно снова открылся светлый прямоугольник двери вдалеке. Вошли двое, оба с фонарями. Пульс участился, горло перехватило. Том напрягся, приготовился к бою любым возможным способом.

Один направился к Келли, другой к нему. Келли молчала. В следующую секунду его ослепил луч, словно глаза залило ртутью. Потом свет ушел в сторону, высветив на полу бумажный стаканчик с водой и батон.