Убийственно красиво - Питер Джеймс

Брэнсон глубоко вдохнул, шумно выдохнул.

– Слушайте, кто смотрит это дерьмо?

– Множество самых обыкновенных людей со свихнутыми мозгами, – объяснил Грейс. – Это может быть любой из нас, сидящих в этом зале, наш сосед, врач, слесарь, викарий, ипотечный брокер. Те же самые люди, что притормаживают и выворачивают шею, разглядывая место автомобильной аварии. Наблюдатели. В каждом из нас чуть-чуть этого есть.

– Только не во мне, – заявил Брэнсон. – Не могу смотреть такой дикий бред.

– Вы утверждаете, что мы все потенциальные убийцы? – спросил Ник Николл.

Грейс вспомнил, как психолог-профилировщик, читавший в Штатах на конференции по убийствам лекцию о кино, сказал ему позже вечером в баре: «Мы все способны на убийство, но лишь малый процент способен жить, совершив убийство. Однако многие из нас любопытны, нам нравится переживать убийство через посредника. Жестокие фильмы позволяют это делать – испробовать, что значит убить человека. Подумайте об этом, – посоветовал он. – Нормальный человек просто не имеет возможности кого-нибудь убить».

– Я бы с радостью убил свою тещу, – вставил Поттинг.

– Спасибо, Норман, – перебил его Грейс, не давая развить эту мысль, и обратился к Гленну Брэнсону: – Том Брайс уехал из дома среди ночи в «рено-эспейс». На дороге большого движения не было. Мы не знаем, куда он направился. Не знаем, сколько было в машине горючего. Я хочу, чтобы вы отложили поиски головы Джейни Стреттон и отправили каждого офицера, все дополнительные силы для просмотра всех камер наблюдения – полицейских, городских, на заправочных станциях, на стоянках – в радиусе тридцати миль от города. Прямо сейчас. – Потом он повернулся к сержанту Баркеру: – Дон, пусть кто-нибудь просмотрит все личные бумаги Реджи д'Эта – банковские счета, кредитные карты…

– Этим уже занимаются.

– Хорошо.

Грейс взглянул на часы. В 9.30 он должен быть у Элисон Воспер и каким-то образом успеть на встречу, назначенную на десять на другом конце города.

– Встретимся с вами здесь в 18.30. Все знают, кто что должен делать? Еще есть вопросы?

Зазвонил телефон. Ответил секретарь и через несколько секунд протянул трубку Гленну Брэнсону. Все смотрели на него, словно чувствуя, что пришли важные новости.

Брэнсон попросил звонившего минутку обождать, прикрыл рукой микрофон и сообщил:

– «Рено-эстейт» Брайсов найден на деревенской дороге рядом с шоссе А-23 возле Болни.

– Пустой? – спросил Грейс, зная ответ.

– Сгоревший.

73

Элисон Воспер, как всегда, была в начальственном наряде, когда он вошел к ней в кабинет ровно в 9.30. В животе у него, как всегда, запорхали бабочки. Она пугает его, он с этим ничего не может поделать. На него действуют язвительные манеры проклятой бабы, власть, которую она над ним проявляет. Не помогает и то, что он знает – она собирается достать его с помощью своего нового секретного оружия, суперинтендента Кэссиана Пью.

Элисон сидела за необъятным письменным столом, источая пикантный, но не сексуальный аромат духов, в черном пиджаке, отчего плечи казались массивными, в блузе цвета слоновой кости, с кружевным воротником. Ожидая грома и молнии, Грейс удивился – заместитель начальника полиции приветствовала его почти милой улыбкой и, открутив крышку бутылки с минеральной водой, сделала довольно жеманный глоток.

– Доброе утро, Рой, – проговорила она еще более сердечным тоном, чем улыбка и указала на красивое резное георгианское кресло перед столом: – Садись.

Столь добрый знак, недоумевал он. Ему редко предлагалось сесть на таких встречах. Или это, наоборот, очень дурной знак?

По-прежнему улыбаясь – определенно сладко, не кисло, – Элисон Воспер заключила:

– Итак, операция «Соловей» пока терпит фиаско?

– Я бы не сказал…

Она махнула рукой, прерывая возражения:

– У вас по-прежнему нет подозреваемого. Голова жертвы не найдена. Один потенциальный свидетель убит, а два других исчезли. Вчера вечером ваша бригада вновь ввязалась в погоню с превышением скорости, что привело к серьезной аварии.

Каким-то чудом Элисон все улыбалась, только тепло исчезло, сменившись откровенным удивлением. Грейс кивнул:

– Все идет не так, как нам хотелось бы. Нужен удачный прорыв.

Элисон закрутила крышечкой бутылку. На дворе стояло прекрасное утро, а в кабинете было сумрачно, тягостно.

– Вы отвлекаете огромные ресурсы. Если бы дали мне результат – одно дело, а пока я вижу лишь осложнения. Что мы имеем?

Грейс просветил ее на большой скорости. Закончив, ждал, заранее зная, что будет: в лучшем случае она поручит дело Кэссиану Пью вместе с ним, в худшем – уберет его, поставив вместо него Пью. К его изумлению, начальница не сделала ни того, ни другого.

Вытащила из аммонитовой подставки на столе тонкую черную ручку, задумчиво постучала по блокноту.

– Реально вам не управиться до четверти десятого завтрашнего вечера, правда? Если эти люди задумали убить мистера и миссис Брайс, а потом продемонстрировать это своим клиентам, кем бы те ни были, они вполне могут отснять убийство заранее. Может быть, Брайсы уже мертвы.

– Знаю.

Последовало недолгое молчание. Грейс смотрел в пол, чувствуя на себе взгляд Воспер. Подняв глаза, увидел в нем понимание. Несмотря на ее к нему антипатию, она хотя бы обладает достаточным профессионализмом, чтоб понять и признать: далеко не все проблемы, с которыми он сталкивается в этом деле, возникли по его вине. Но странно, что еще не упомянуто имя Кэссиана Пью. Чего она медлит?

И он спросил весьма нерешительно:

– Э-э-э… Наша встреча с Кэссианом состоится? Ты хотела, чтоб я повидался с ним нынче утром…

– Нет. Фактически не состоится, – объявила Воспер, сильней и быстрее постукивая по бумаге авторучкой, сама того не сознавая.

– Хорошо, – кивнул он, чувствуя облегчение и одновременно гадая, что заставило ее передумать.

И тут все прояснилось.

– Суперинтендент Пью прошлым вечером попал в аварию. Лежит в больнице со сломанной ногой.

Грейс не только с трудом верил собственным ушам, но и не мог поверить собственным глазам. Элисон вновь улыбалась. По правде сказать, почти незаметной улыбкой, но все же улыбкой. Улыбалась, словно сообщала, что ее пострадавший при столкновении протеже находится не в самом лучшем расположении духа.

– Мне очень жаль, – пробормотал Грейс. – Как это случилось?

– Вчера поздно вечером он сел в такси в центре Брайтона. Такси столкнулось с белым фургоном, который преследовала полиция.

Грейс тоже улыбнулся, не сумев сдержаться. Юмор висельника. Со временем он заражает всех работающих в полиции.

Отъезжая от офиса Элисон Воспер, он позвонил в Королевскую больницу графства Суссекс, узнать, пришел ли в себя доставленный вчера водитель фургона. В данный момент это сулило надежду добраться до похитителей Брайсов.

Почти единственная надежда, черт побери.

Кроме одного плана с дальним прицелом.

Он подъехал к дому Брайсов, где сержант Линда Бакли только что сменила сержанта Уиллингема. Она спросила, есть ли смысл ей оставаться в доме. В конце концов, делать тут нечего, разве что собаку кормить. Грейс предложил обождать еще несколько часов на случай, вдруг Том Брайс вернется, мрачно думая о малой вероятности такого события.

Он поднялся наверх, зашел в спальню Брайсов, поспешно сбежал вниз. Немецкая овчарка стояла в прихожей, глядя на него странным взглядом, словно знала, что этот человек может вернуть домой хозяина и хозяйку.

Несмотря на спешку, Грейс на миг задержался, опустился рядом с ней на колени, погладил по голове.

– Привет, – сказал он. – Не волнуйся. Я их привезу. Как-нибудь. Ладно? – Он смотрел в большие коричневые собачьи глаза, мимолетно почувствовав, что прекрасное существо действительно понимает его слова.

То ли усталость, то ли напряжение, то ли что-то другое надавило ему на мозги, но, когда он отъезжал от дома, торопясь на восточную окраину города, собачья морда стояла перед глазами, преследовала его. Какой грустный, доверчивый взгляд… Теперь он старается не только ради мистера и миссис Брайс, не только ради их детей. Он старается и для их собаки.

74

Том очнулся с ослепляющей головной болью и отчаянной потребностью помочиться. Потом он решил, что вырубилось электричество. Обычно такой темноты никогда не бывает, уличные фонари испускают неоновое сияние, окрашивая спальню оранжевым цветом.

И на чем он лежит, черт возьми? На чем-то жестком, как камень…

Желудок как будто залит холодной водой. Он смутно припомнил что-то очень плохое. Абсолютно дерьмовое.

Правая рука болела. Он попробовал ее поднять – рука не двигалась. Наверно, отлежал во сне, решил Том. Опять попытался. И понял, что левая тоже не шевелится.