Красная тетрадь - Екатерина Мурашова

Сзади послышался тихий скрип открывающейся двери. Вера быстро прикрыла незаконченное письмо листом бумаги со сметой продуктов для лавки. Оглянулась.

Остяк Алеша, казалось, еще постарел со вчерашнего вечера. Тяжелой шаркающей походкой он приблизился к столу, за которым сидела Вера, оперся на него рукой. Вера привычно потерлась щекой о рукав.

– Устал, Алеша? Дела замучили?

Остяк кивнул.

– Может быть, ну их к бесу, Коськины прииски? Что нам, без золота этого денег не хватает?

Алеша отрицательно помотал головой.

– Не в том дело. Там все правильно идет. Подношения я раздал, кому следует. Теперь обождать надо и все бумаги будут у нас. Торф на речке Гнилушке уже самоеды вскрывают. Двое мастеров ладят самую простую машину. Я им всем живыми деньгами заплатил, и теперь они будут стараться и не будут болтать. Сейчас надо бы твои дела ускорить. Мои соплеменники невзыскательны, но даже они не могут в гнездах жить да кореньями питаться…

– Да-да, Алеша, я вот как раз сметы считаю. Бакалея, мясо, прочие товары. Амбар-то когда готов будет?

– Думаю, к концу этой недели. Я туда еще троих хантов нанял.

– Хорошо. Но чем меньше слухов, тем для нас лучше. Контракты мы до подхода бумаг заключать не можем, так?

– Так.

– Значит, придется сначала цены слегка снизить, а за работу переплачивать – так?

– Так. Но это мы потом наверстаем. Способы есть.

– Известно. А что насчет каторжников?

– В этом сезоне лучше не рисковать. Пока не поняли толком, сколько там золота, какая выработка, не просчитали все… На будущий год можно и каторжников нанять. От поселков далеко, караулить легко, платить им можно почти в полтора раза меньше, да и прав у них…

– Но казаки, что при них… Как мы свое-то дело обустроим?

– Ой, Вера! Казаки люди служивые, но тоже, однако, люди, как и все. Договоримся, поверь старому Алеше… А что охрана дополнительная у прииска будет – так это по нашим разбойным временам только хорошо.

– Коли ты говоришь, то и ладно. Только где же мы свободных-то на этот год наберем, если все здешние жители на контрактах у Опалинских? Разве что хантов-охотников позвать? Так ведь не пойдут они. И из степи уж привезти не успеем…

– Решим, Вера, решим. Как русские говорят: ввяжемся в бой, а там посмотрим! Придумаем что-нибудь…

– Конечно, – Вера улыбнулась. – Чтобы ты, Алеша, да не придумал!… Но ведь что-то еще тебя тревожит. Я ж вижу…

– Варвара вчера в ночь в тайгу ушла.

– С чего? Не собиралась вроде.

– Я… поучил ее мало-мало… камчой, и в конюшне, однако, запер… К отцу непочтительна была… Она убежала…

– Ты избил Варвару?! – глаза Веры округлились. – За что же?!

– Я сказал: сколько можно шляться? Замуж, однако, иди! А она дерзить стала…

– Да у вас с Варварой такие разговоры промеж собой, сколько я тебя помню! – недоверчиво воскликнула Вера. – Что ж теперь-то?… Алеша, скажи! – женщина нахмурила лоб, прижала два холодных пальца к заигравшей на виске жилке. – Ты Варвару… вместо меня избил?… Хотел-то – меня?

Пауза была долгой и темно-красной, как пролитое на стол церковное вино.

– Нет, Вера, нет, – слова падали, словно капли расплавленного воска на обнаженную кожу предплечья. – Что ты… говоришь…. Как я могу хотеть… тебя…

– Алеша, скажи!

– Нет… Варвара всегда… своенравной была… поделом… Теперь, может, и к лучшему… отрезанный ломоть…

Вера хотела бы заплакать. Она знала, что это принесет облегчение им обоим, сделает их обычными немолодыми людьми – мужчиной и женщиной, вместе горюющими и удивляющимися на причудливость дольнего мира. Но от долгого неупотребления наметанный бабий навык просто позабылся. Слезы не шли.

Из детских покоев через незакрытую дверь доносился заливистый хохот и азартные вопли детей. Там Коська-Хорек показывал Соне и Матюше карточные фокусы и упрямо отказывался раскрывать секрет.

К теремку на Черном озере Варвара добралась к рассвету. Дубравина и его приспешников на заимке не было. Сцепив зубы, Варвара рукой отстранила с пути Агнешку, из последних сил, волоча ноги, прошла в комнату, где всегда останавливался Черный Атаман и легла ничком на широкую, пахнущую свежим сеном кровать. Агнешка, не уходя, крутилась юлой. Выгнать ее у Варвары не было сил, поэтому она, не поднимаясь, большим пальцем указала себе за спину:

– Срежь к бесу. И принеси мазь.

Когда Агнешка, непрерывно цокая языком, срезала и отлепила лоскуты вымоченной в сукровице кофты с Варвариной спины, глаза ее сделались просто косыми от потрясения и любопытства.

– Матка боска! Кто ж это тебя так?!

– Не твое дело! – огрызнулась Варвара.

Агнешка, надо отдать ей должное, свое дело знала. Истопила баньку, промыла, не особенно тревожа, раны, напоила и накормила, и даже колыбельную печальную спела в тон, приятным грудным голосом.

– Спасибо тебе, – снизошла Варвара и забылась тяжелым сном.

Агнешка летала по терему, как на крыльях. Она вовсе не была такой уж жестокосердной, и избитую Варвару ей было жаль. НО в ее жизни было так мало событий, что любое из них не только занимало, но и радовало ее, и с этим она ничего не могла поделать.

Дубравин приехал после полудня. Увидев Варвару, лежащую на кровати, вопросительно поднял бровь. Девушка с трудом встала, молча повернулась спиной и скинула с плеч на пол новую лиловую кофту – подарок Сергея Алексеевича. Дубравин удивленно присвистнул и спросил, не приближаясь:

– Кто это тебя? За что?

– Отец, – сквозь зубы прошипела Варвара. – Велел замуж идти, а когда я воспротивилась, избил и в конюшню запер. Я через окно вылезла и убежала…

– А, вот оно что… понятно… – рассеянно протянул Сергей Алексеевич, присел на стул и принялся стягивать сапог. – Ногу натирает, каналья, – пожаловался он. – Где-то у меня здесь другая пара была…

– Сергей, – голос Варвары дрогнул. Любой услышавший ее почувствовал бы, что она сдерживает себя. – А как же со мной будет?

– А что с тобой? – удивился Черный Атаман. – Ты с отцом поссорилась, как я понял? Так живи здесь, сколько тебе надо. Пока спина не заживет, или пока обиды не минут. Если ты про то, чтобы я тебя не трогал пока, так я ж не зверь – все понимаю…

– Так ты, что ж, так ему и спустишь?! – голос Варвары напоминал шипение змеи, которой в малиннике наступили на хвост.

– Кому? Твоему отцу? – в голосе Дубравина послышалась досада. – Я не разберу даже, о чем ты толкуешь. Я должен схватиться с остяком Алешей, с которым мы делим здешнюю тайгу, из-за того, что он счел нужным поучить плеткой свою непослушную дочь? Это ты имеешь в виду? Но это же ерунда! В обычаях вашего племени дочери – собственность семьи, и не мне, русскому дворянину, в это мешаться. Лавры похитителя местной Бэлы меня совершенно не прельщают. Коли тебе нужно убежище на время – пожалуйста, я уже сказал. Кстати, если Алеша узнает об этом, ну, о том, что я тебя прячу, это будет очень нехорошо, потому что мы теперь с ним – вроде компаньонов…