Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

class="p1">Мазоня выпил уже четвертую рюмку. Глаза его налились кровью, набычились; чувствовалось, как там, в нем, напряглась сжатая пружина — стоило ей только рвануть, и Мазоня вспыхнет огнем: с каким трудом иногда приходилось ему сдерживать себя.

Он был настроен на прямой и честный разговор, и то, что Сердюк юлил, не договаривал и старался уйти в сторону, бесило.

— Кто знает, может, что-то и не так… Но я, — нажимая на «я», зло сказал Мазоня, — никого не надул! Свое слово Мазоня всегда держал. Это знали в зоне, знают и тут… И дело не в обмане. Мы все делили по совести. Просто суки качают права, на «авторитет» метят. Вбить клин хотят. Такая заварушка началась в Киеве. Летят головы… Я знаю, что не сегодня — завтра это придет к нам. Придет, я уверен.

«Как бегут круги, когда в воду врезается камень»…

Сердюк о киевских делах ничего не знал и потому немного насторожился. Мазоня коротко, не размазывая, изложил ему рассказ Ворона. Сердюк понимающе топырил обветренные, облезлые губы и, выпив рюмку, мрачновато бросил:

— Черт возьми, от судьбы не уйдешь.

— Уйдешь, если припрет. — Мазоня дико хрястнул зубами. — Ссучившихся надо убрать, и как можно скорее. Не сладишь сам, помогу. Мое плечо крепкое, ты знаешь. А не избавишься от сук… — Мазоня нахмурился. — Суки твоей доброты не вспомнят.

Сердюк двинул бровями, усмехнулся.

— Я тоже не рыжий. Что-нибудь сварганю.

Разошлись они быстро; Сердюк сослался на простуду. Мазоня не задерживал его, но Сердюк ему не нравился. Когда тот исчез, появился Зыбуля.

— Чувствую, не договорились?

— Трусит, стерва, — сплевывая, сказал Мазоня, — а кто трусит… того… сам понимаешь.

На Центральном рынке произошла «буза». К Мазоне подскочил Зыбуля и с порога заорал, что кресты громят рынок.

На самом деле рынок громили не только кресты, но и шакалы, и барсуковцы — кое-кто даже клялся, что самолично видел разъяренного Барсука, который руководил своими боевиками.

Началось это в воскресенье, часов в десять утра, в самый разгар рыночной торговли. Из нескольких автобусов вывалила орава молодчиков в привычных кожанках. Быстренько разделились на две части: и пока одни рванули в крытый зал, другие буйствовали снаружи, сбивая лотки и переворачивая палатки Мазони. Стоял треск каркасов, которые разламывались на глазах возбужденной публики, и заморские товары, завезенные через Киев, пачками летели в грязь… Остановить разбой мазоновцы не сумели, не то захваченные врасплох, не то испугавшись напора.

В торговом зале били мазоновцев, били железными прутьями тех, кто не сумел вовремя скрыться или сбежать… Мазоновцы были парализованы.

Только милиция и ОМОН остановили разгром Центрального рынка. Правда, к вечеру мазоновцы снова хозяйничали здесь, подтянув новые силы. Все, что было возле рынка, и в рынке снова контролировалось боевиками Мазони. На удивление многим, наиболее стойкими оказались бачки.

Душман и его хлопцы проявили прозорливость и на других базарах: все попытки шабаша были сорваны, и они первыми организовали помощь Центральному рынку. Значит, тактика Мазони по отношению к бачкам была верная…

Вечером в сверкающем ресторане «Русь» собрались лидеры. Федор Скирда скис и подавленно слушал Мазоню, который в оценке случившегося был весьма сдержан:

— Колупни каждого — дряни на целый воз найдется. Потому не лить грязь друг на друга, а приготовиться… Иначе передушат нас, как лиса цыплят крошечных.

Зыбуля в душе был рад «падению» Федора Скирды: раз-зява! Узловатая рука Мазони лежала на столе.

— Не жизнь, а мелодрама, — веско сказал он. — Жизнь одна и смерть одна… Врать не буду, здесь рука столицы. Поворачивают круто. Готов принять удар на себя: не всегда же отвечает стрелочник.

Тем не менее все ждали, что Мазоня заменит Федора Скирду на другого — прокол с рынком мог быть сигналом, что синдикат Мазони ослаб и можно действовать…

Но Мазоня ничего не сделал, лишь язвительно добавил:

— Будем отходить от штампов.

С утра шел снег, перешедший в дождь. Мазоня был в одном из своих кафе, где и позавтракал. Шеф-повар, моложавый лысеющий мужчина, робко подошел к боссу. Мазоню вызывали к телефону. Звонил Федор Скирда.

— Ну, что там страшного? — спросил шутливо Мазоня.

— Страшного ничего нет. Вот прибыл из Москвы человек. Ты понял от кого.

Мазоня задумался и посмотрел в окно: на улицу выходить было противно…

— Что ему надо?

— По-видимому, ультиматум. «Наезд» на рынок — их дело. Может быть, есть возможность договориться?

Мазоня чего-то ждал…

— Алло, алло…

— Да здесь я, — грубовато ответил Мазоня. — Просто пережевываю твою информацию. Я ждал этого молодчика, но не знал, что так быстро. Спешат, черти. Вот и думаю, как бы не наломать дров.

— Так что сказать мне?

— Пока пусть подождут. А ты прихвати Якуба — и сюда ко мне: как раз завезли свежего пивка. Опробуем.

Мазоня вернулся за столик, где стояла кружка с пивом. Отхлебнув, он отпустил повара, взял воблу и стал дотошно ее очищать. «Значит, московская братия прислала своего гонца. Как божий день ясно: будут требовать, грозить… Знал ли Сердюк об этом? Может, и знал, да сдрейфил. Так вот почему он был такой глупый!»

Вскоре появился Федор Скирда с Якубом. Очкарик был встревожен. Оказывается, он уже знал о человеке из столицы и считал, что это неспроста: навряд ли Москва смирится с потерей рынков.

Мазоня был настроен воинственно.

— Смирится! Куда им деваться? Конечно, может быть война. И кому-то в ней будет крышка. Но за нами — наши дела, наша жизнь, и отходить некуда. — Он залпом выпил кружку пива. — Мы знали, на что идем.

Якуб успокоился: Мазоня влиял на него положительно своей агрессивностью. Эмоциональное воздействие босса было общеизвестно: умел он дать по нервам, стряхнуть парализующие страхи.

— Как будем действовать? Или сразу оборвем, или потянем… Нам следует разработать тактику.

— Гибкую тактику, — дополнил Якуб.

Мазоня посмотрел на него ласково: он и сам надеялся на ум очкарика — многое проворачивали удачно. Если они толково провернут и это, тогда все, власть их в городе не ограничена. И не только в городе. Тогда он сам даст под дых тому же Сердюку: скурвился, падла, точно скурвился…

Якуб изложил свои мысли по поводу гонца. Он считал, что, если вести себя неглупо, все образуется само собой.

— Я тоже думаю так. Нет ничего страшного, — подтвердил Мазоня.

Неожиданно резкий удар в занавешенное окно; кирпичный обломок вдребезги разбил огромное стекло и, ударившись в штору, свалился на пол. Кое-кто из работников кафе бросились на улицу. Подростки. Мазоня так и знал, что подростки…

Он почесал затылок.

— Все начинается с обломка кирпича. Мы стали миндальничать.

Федор Скирда напомнил о крестах.

— Твари,