Вампиры тут голодные (СИ) - Тони Марс

чтобы граф перестал быть таким… переселенцем. А они… они… — дальше ничего нельзя было разобрать, пацана затрясло то ли от ужаса воспоминаний, то ли от злости.

— Вы что, опять принялись за старое? — низко пророкотал дракон, и старейшина попятился, прячась за другими выжившими. — Я же запретил вам отлавливать и убивать вампиров! До вас долго доходит? — герцог поднял Таменока заклинанием и с силой швырнул на землю у своих ног. Старик болезненно застонал, корчась — Из ума выжил на старости лет? — прошипел Керналион, наклонившись к старосте Априоша. — Я же чётко сказал, пока вы не трогаете их, они не трогают вас. И что сделали вы? Чем вы тогда лучше него? — герцог указал мечом на вампира. — Он хотя бы послушен мне, своему господину. В отличие от тебя, Таменок. А я не терплю неповиновения. — жёстко отрезал дракон. — И ты это знаешь. — голова старейшины покатилась по земле, остановившись у ног замерших в ужасе Априошцев. — И так будет с каждым, кто посмеет вновь проливать кровь на моих землях, будь то кровь вампиров или переселенцев.

Не души графа сейчас вина, он бы непременно заметил, что несмотря на все свои предрассудки, герцог всё ещё оставался достойным правителем. Но Степана рвало на части от одной лишь мысли, скольких сегодня он погубил. Он прекрасно понимал, что никогда не простит себе этого. Но и смерть Веце мучила бы его не меньше.

Граф сокрушённо закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть крови и недоеденных Грантаком тел. Голова гудела, перед взором, даже под закрытыми веками, плыли красные пятна. Запах крови щекотал нос.

Да. Степан предпочёл бы, чтобы герцог разбил ему именно нос, тогда б вампиру не пришлось чувствовать зловоние смерти, запах своего выбора.

Последствия своей слабости.

Будь он сильнее… смог бы справиться со всеми тремя гораздо быстрее и до кровопролития не дошло.

— Но Ваша Светлость, вы же ненавидите их, вампиров и переселенцев. — тихо возразил кто-то из Априошцев.

— Вас я теперь тоже ненавижу. Ну так что же, мне всех убить? — дракон убрал меч в ножны и сурово посмотрел на графа. — Ты идёшь со мной, а своего щенка можешь отправить домой, ясно? — попаданец кивнул.

И рухнул без чувств.

— Таки надышался. — тяжко вздохнул герцог, взваливая тело вампира на плечо. — Сабиан, открывай портал. Выживших отправь к лекарю, семьям погибших пусть выплатят компенсацию, а этого, — он кивнул на Веце, — забрось в замок Касара. — у полукровки глаза были на мокром месте. Как же так? Герцог забирает его хозяина! Ибенир точно графа добьёт, с такого, как Керналион, станется! На людях-то все горазды красивые речи толкать, но в своём поместье дракон обязательно вампира грохнет. — Не реви, сопляк, верну я твоего господина. Как только вставлю ему мозги на место. — раздражённо закончил герцог.

Веце не поверил ни на секунду, поджал губы и согласно кивнул, для себя решив, что всё расскажет Маниэр, а она пусть бежит к старейшинам. Как иначе им ещё спасти графа?

Глава 39, про тех, кто дорого заплатит

— Очнулся? — вкрадчиво спросил герцог, облокотившись о деревянный стол.

Степан тихо застонал, ну вот опять! Опять! Да за что ж ему это? Комната, плохо освещённая, явно была пыточной, уж после Априоша попаданец мог сказать это наверняка.

Граф слабо дёрнул руками. Мда, как он и думал, его привязали к стулу. Ну спасибо, хоть не подвесили над полом.

— Не будь ты вампиром, то сдох б раньше, чем тебя отнесли к лекарю. — произнёс дракон, крутя меж пальцев кинжал. — Но лучше б сдох. Так было бы намного лучше и для меня, и для тебя. — Ибенир замолчал вздохнув. Ну и за какие прегрешения ему такая морока? Вампир-переселенец, так ещё и граф. Наказание, одним словом. — Что ж, перейдём к допросу. — попаданец вздрогнул, когда его окатило ведром ледяной воды.

— Так я здесь для этого? — бесцветно проговорил Степан.

— А для чего же ещё? — раздражённо вырвалось у герцога. — Ты понимаешь, к каким последствиям привело твоё безрассудство? — будь ситуация хоть немного иной, не погибни по его вине люди, не убивайся он по этому, то рассмеялся бы герцогу в лицо.

Безрассудство? Единственный из них, кто совершил безрассудный поступок, это Ибенир. Взять на такое дело всего одного вампира и самостоятельно сражаться с Грантаком — герцог, пожалуй, ненавидел расу вампиров больше, чем любил собственную жизнь.

Даже Степан знал, что драконы уязвимее всех к яду Грантака, для борьбы с таким монстром нужны вампиры или тёмные эльфы. Вампиров у герцога было целое графство, а тёмных эльфов ни одного. Но взял на рейд Ибенир только попаданца. Ну не идиот ли?

— Да. — пусто произнёс граф, безразлично глядя куда-то сквозь Ибенира. Волновал ли Степана выбор, сделанный им?

Найдётся ли достаточно слов, чтоб описать, как тошно и гадко ему было сейчас от самого себя? Как ненавидел он свою слабость, свою зависимость от чьей-то власти?

Любой, совершенно любой бы выбрал большинство — так ведь всегда поступают герои, так поступают просто хорошие люди: ставят чужие жизни выше своих интересов, своих привязанностей. Но Степан выбрал жизнь Веце, о чём жалел, и в то же время нет.

Возможно, будь ситуация иной, будь Априошцы лояльны к вампирам и не попытайся они его убить, то он бы в тот миг и не смог выбрать хоть кого-то и погибли бы все.

Граф прикрыл глаза. От холода спина покрылась мурашками, а свежие ранения саднило. Видать, подлатывать его не стали, только вывели яд Грантака.

Холодно. Ужасающе холодно и пусто.

Степан стиснул зубы. Он всего лишь хотел помочь, спасти мирных жителей от монстров, так почему же всё обернулось в кровавую расправу, почему помочь удалось едва ли десятку человек?

Да, он ненавидел Априошцев всей душой, ненавидел яро, люто, но не желал никому смерти. Он не хотел, чтобы кто-то умер. Он видел смерть, держал её в своих руках, помнил, как это, когда умирает близкий. И пусть Априошцы в его глазах навсегда остались безжалостными безумцами, он не хотел, чтобы кто угодно проходил через подобное.

— Больше сотни людей погибло из-за тебя. — зло прошипел герцог, вампир не вздрогнул, когда получил удар по лицу. Пусть это будет его жалкой расплатой за те загубленные жизни. Пусть боль физическая заглушит тот безмолвный крик, что разрывал его изнутри. Пусть станет так больно, что он забудет кто он и где.

— Я знаю. — граф бездушно улыбнулся, и дракон непроизвольно отшатнулся от такой мёртвой улыбки. В голове Ибенира на мир вспыхнул вопрос, а не подох ли переселенец