Неделя на Манхэттене - Мария Ивановна Арбатова

населения одобрило. Наши мамы-папы и бабушки-дедушки жили при Сталине, и мы помним, как государство умеет пытать невинных.

Я спрашивала знакомых американцев про этот доклад – отвечали, мол, это террористы, так им и надо. Я напоминала, что жертвы пыток оказались не причастны к террористам, на это возражали, но всё равно же они мусульмане!

Эксперты ООН много лет призывают полицию США не применять к подозреваемым электрошокеры, привязывание арестованных к стулу, групповое сковывание заключённых, помещение детей в тюрьмы для взрослых, но власти страны плевали на рекомендации ООН.

Мало того, что Америка единственное экономически развитое государство, применяющее смертную казнь и считающее её гуманным убийством и поучительным зрелищем. Во многих штатах она осуществляется не введением препарата, а с помощью электрического стула.

Публика рассаживается за стеклом и наблюдает, как на преступнике застегивают ремешки, на голову надевают шлем, на лицо маску. И ждёт минуты, когда тело забьётся в консульсиях, а голова задымится… Но есть и штаты, где до сих пор казнят газовой камерой и расстрелом!

После ужина мне показалось, что жизнь налаживается, но стоило лечь спать, как за белой дверью с золотыми шпингалетами появился сосед. И не один, а с дамой, к которой обращался, понизив голос. Но дама была не то непомерно игрива, не то непомерно пьяна и отказывалась от конспирации. Мы снова онемели «на своей половине», и приняв это за глубокий сон, мексиканец начал использовать даму «по прямому назначению».

Но то ли она вышла из тюрьмы и не видела мужиков лет десять, то ли была проституткой и повышала воплями гонорар, но орала так, словно занимается сексом сразу с тремя мужиками, и при этом каждый из них умелый. Я представила её высоченной мясистой афроамериканкой в шортах из обрезанных джинсов, яркой кофте с блестками и в башмаках на огромной платформе.

Мой муж воспитан в строгих правилах и потому защитился от шокирующей ситуации мгновенным засыпанием. А я осталась один на один с воплями дамы и хрипами кровати, создающими звукоряд плохого порнофильма. Меня сложно шокировать и ещё сложней назвать монашкой, но это было слишком даже для меня.

Американцы шутят, что безопасный секс – это секс в презервативе в присутствии адвоката. И слово «присутствие» в описываемой мизансцене ключевое. В теме «присутствия в чужой половой жизни» американцы устроены иначе, чем мы, они запросто обсуждают интимные подробности собственного секса и анатомического устройства партнера.

Много общаясь с американцами в России, я пыталась понять, где у них граница «можно-нельзя», но так и не поняла. При всей своей дистанционности они предлагали к обсуждению такие подробности физиологии собственных отношений, какие в нашей культуре обсуждают с очень близкими подругами или в кабинете сексопатолога.

В США принято спокойно говорить о сексе со старших классов, а наличие герлфренд и бойфренда означает сексуальные отношения, и если нет пары, то перед нами неудачник или неудачница. Именно здесь был популярен товар «бойфренд из коробочки», в состав которого входила фотка молодого человека, «подаренное им колечко» и прочие признаки ангажированности девушки противоположным полом. Коробочку невостребованная девушка покупала, чтобы показывать на работе или учёбе, что у нёе всё «о,кей!»

Помню, в девяностые одна американская славистка приехала брать интервью и, увидев моих шестнадцатилетних сыновей, спросила:

– У них есть подружки для секса?

И я не знала, как ей вежливо ответить:

– Не твоё собачье дело. И даже не моё.

Но она не понимала, почему и не моё, и не её. И у меня не получилось объяснить, что для нормальной российской матери это не поле для исследований, после того, как она предложила детям литературу о половой жизни и показала место хранения презервативов в доме; и до того, как у неё попросили совета.

Но в Америке на секс смотрят иначе, например компания, производящая презервативы, устроила в Манхэттене рекламную акцию – две девушки встали возле повозки, набитой вибраторами, и начали раздавать их прохожим. Планировали раздать 10 000 штук, но полиция прикрыла акцию раньше, как не согласованную с властями.

Как писал Сергей Довлатов кому-то из русских писателей: «Нью-Йорк жутко провинциальный, все черты провинции – сплетни, блядство, взаимопересекаемость. Блядство совершенно чёрное. Поэтессы… прямо в машине, без комфорта. И одёрнуть неловко. Подумают, дикарь…»

Но всё это весело пересказывать теперь, а тогда мне адски хотелось спать – мы ежедневно проходили по Манхэттену столько, сколько в Москве проходим за неделю.

Дама орала, словно сдавала экзамен по вокалу, и у меня не было никакой возможности защитить «прайвеси», о котором столько говорят американцы.

Позвонить администратору с просьбой утихомирить соседей и услышать очередное «импосибол»? Открыть дверь – шпингалеты были с нашей стороны – и показать пальцем на циферблат часов? Но для этого надо было быть уверенной, что у постели мексиканца нет заряженного пистолета, который он законно использует, почувствовав угрозу «с нашей территории», и суд его оправдает. Да и действовал мексиканец в рамках закона – привёл женщину в оплаченное помещение, не он ведь завёл в Америке сдвоенные номера.

Шестой день

Разбудил воющий в соседнем номере пылесос, горничная убирала по-взрослому – небесный диспетчер сжалился и выселил мексиканца. После завтрака заспорили: Гарлем или Центральный Парк? Опасное обаяние Гарлема манило меня больше суетного Бродвея, безликой Уолл Стрит и асексуальной «вдовы Зингера».

В Африке я не была, и хотелось подегустировать её хотя бы в формате американского гетто. И муж уступил, хотя местные сказали:

– Это очень опасно! Ехать только по светлому! Следить, чтобы улица не стала безлюдной! Держать в поле зрения полицейскую машину и тут же бежать к ней! Ни за что не смотреть чёрным в глаза, это провоцирует агрессию!

Европейский «мультикультурализм» показал, что единственный способ принять эмигрантов и не оказаться в зоне гражданской войны – это «плавильный котёл». Иначе эмигрант начнёт конструировать вокруг себя отсталую малую родину, и его личная трагедия превратитсяся в общественную трагедию принимающей стороны. А США начались именно с мультикультурализма – колонисты не плавили себя в котле местной жизни, а оставляли на её месте выжженную землю.

Георгий Гачев писал: «…Сказал Юзу, что не знают тут первородного греха, а ведь вырезали индейцев – и скалят зубы в улыбке, невинны. – Теперь грех перед неграми чувствуют, им уступают, с ними нянчатся: права меньшинства! – а те наглеют…

Так что негры получают дивиденды ныне за индейцев порубленных. Чернокожие – за краснокожих…»

В США принято говорить о развитии этнических общин, о предоставлении им образовательных программ и возможности консолидированного голосования. Но в реальности белая Америка