Сцены любви - Дина Джеймс

Репортер присвистнул от удивления.

– Позвольте мне помочь вам, мистер Уиндом, – обратился к Джорджу Билли Бирсфорд и помог ему встать, затем повернулся к одному из полицейских. – Не могли бы вы подняться в гримерную и принести их пальто.

– Одну минуту, сэр.

Миранда продолжала держать Шрива под руку. Она чувствовала, как он дрожит, и осознавала, что ее собственное самообладание тоже на исходе. Она протянула руку Билли.

– Благодарю вас.

Он взял ее за руку: она была холодна как лед.

– Я обо всем позабочусь, – пообещал он. – Отвезите его домой и хорошенько отдохните.

– Ты герой, – сказала Миранда Шриву. – «Звезда театра побеждает наемного убийцу».

– О Боже! – Он потянулся. – Репортеры опять вернутся. Этот спектакль никогда не кончится.

– Ах-ах, бедный мальчик.

– Я знаю. Выходить на подмостки нелегко. Они лежали рядом, удовлетворенно улыбаясь.

Потом Миранда повернулась и приподнялась на локте.

– Я думаю, ты готов снова играть в «Макбете».

– Играть Макбета? – Он опустил руки. Его черные глаза смотрели на нее, ничего не видя. Надежда на секунду озарила его лицо, потом померкла. – Я не могу играть Макбета.

– Тот, кто смог до полусмерти избить человека в темноте, сможет сразиться на сцене бутафорскими мечами.

Шрив фыркнул.

– Никто не потрудился отметить, что перед этим ты уже ослепила его пудрой и ударила по голове банкой с кольдкремом. А до этого Ада ткнула его горячими щипцами и сбила с ног. Мне оставалось только толкнуть его, и он упал.

Она поднесла его перебинтованную руку к своим губам.

– Ты ударил его очень сильно и по меньшей мере дважды. Не старайся преуменьшить то, что ты сделал.

– Не отрицаю, я ударил его. Я слышал, как он застонал и выругался. Этот дурак ничего не видел в темноте и считал, что остальные также беспомощны.

– Вот именно.

– Ты хочешь сказать, что актер, играющий Макдуфа, тоже мог бы издавать какие-то звуки?

– Возможно.

Он почесал подбородок.

– Это мысль. На будущее.

– На будущее?

– Да. – Он нащупал ее руку. – Миранда, мы возвращаемся в Вашингтон.

– Шрив! Мы не можем. – От страха у нее дрогнул голос. – Ты слышал, что сказал этот человек. Он приехал убить нас.

– Вот поэтому мы и должны вернуться. Мы сделаем на это ставку. У нас впервые появилось имя – Батлер. Нам надо или встретиться с этим Батлером лицом к лицу, или нам придется всю жизнь скрываться от наемных убийц. Лично я хочу покончить с этим делом раз и навсегда.

– Нет. – Она решительно покачала головой. – Нет. До этого я должна поехать одна. Я сдамся в руки правосудия.

– Ты не сделаешь ничего подобного. – Он сел на постели и взял ее руки в свои. – Мне кажется, дело не в этом. Я думаю, этот Батлер планировал убить тебя.

– Ты не знаешь этого.

– Я в этом уверен. Ты тоже в этом убедишься, если как следует поразмыслишь. Неужели ты думаешь, что он послал де ла Барку расправиться с нами, похитить тебя и возвратить в Америку только для того, чтобы допросить, а потом отпустить живой и здоровой?

Миранда замолчала. Наконец она тихо произнесла:

– Пожалуй, ты прав.

– Конечно. Пьеса еще не окончена. Еще мало трупов. Розенкранц и Гильденстерн могут быть мертвы, но Клавдий и Лаэрт ждут нас. Мы должны поехать и встретить их с гордо поднятой головой.

Миранда прижалась к нему и положила голову ему на грудь.

– «Если судьба этому сейчас, значит, не потом. Если не потом, значит – сейчас. Если же этому сейчас не бывать, то все равно оно неминуемо».[63]

Он сжал ее руку.

– «Быть наготове, в этом все дело».[64]

Сцена шестая

Они не трогают никого,

кроме порядочных людей [65]

– Почему он носит эти темные очки, Кэсси?

– Как, разве ты не знаешь? Он – знаменитый снайпер. У него страсть к охоте. Все полагают, что таким образом он бережет свое зрение для меткой стрельбы.

Слушая ответ хозяйки дома, Филлис Ли Мерритт не могла скрыть удивления. Она с благоговением взглянула на высокого, безупречно одетого англичанина, стоявшего в дверях и улыбавшегося ослепительной улыбкой.

Он был определенно самым привлекательным и волнующим мужчиной среди привычного ей вашингтонского общества. Стоя в дверях с улыбкой на лице, сверкая белоснежными зубами под небольшими черными усиками, он притягивал к себе взгляды всех присутствующих женщин. От черных вьющихся волос, чуть тронутых сединой, до кончиков начищенных ботинок он был воплощением английского аристократа – или по крайней мере таково было представление миссис Мерритт об английской аристократии.

– Как, ты говоришь, его зовут? – спросила Филлис, прикрываясь веером. Он смотрел в их сторону. Она помахала ему и ослепительно улыбнулась, потом нахмурилась, когда он не обратил на нее внимания.

– Лорд Эджмонт-Канфилд, Морис Френсис Джон, – с гордостью произнесла хозяйка дома, отметив, какое впечатление это произвело на Филлис. – Он предпочитает, чтобы его называли просто «лорд Эджмонт».

– А как ты познакомилась с ним, Кэсси, дорогая? – Южный акцент миссис Мерритт становился более заметным, когда она дулась. Она с шумом захлопнула веер и обвела взглядом комнату. – О, я не могу понять, как это тебе удается. Всякий раз новые в городе люди сразу же оказываются на твоем приеме.

– О, не расстраивайся. – Кэсси Уолдрон мило улыбнулась. – У Честера везде связи. Как сенатор он должен принимать гораздо больше важных людей, чем простой конгрессмен.

Филлис Мерритт стиснула зубы.

– Возможно, но скажи мне правду. Как ты вышла на него?

– Честно сказать, его жена – очень дальняя родственница этой скучной Рут Уэстфолл.

– Нет, не может быть. – Филлис перевела взгляд на леди Эджмонт, которая приблизилась к мужу и встала с ним рядом. Если лорд Эджмонт был самым привлекательным мужчиной в зале, то женщина, стоявшая рядом с ним, была самой прекрасной дамой. Даже небольшое красное родимое пятнышко на ее левой щеке выглядело мило, а не уродливо.

Филлис раздраженно нахмурила лоб.

– Она не может быть родственницей Рут Уэстфолл, – прошипела она. – Эта старая карга все выдумала.

– Согласна с тобой, – выразила свое собственное неудовольствие Кэсси, – но я не имею привычки заглядывать дареному коню в зубы. Миссис Уэстфолл заручилась поддержкой Честера в своей борьбе в защиту индейцев. Поэтому когда она сказала ему, что в город приезжает ее кузина, и объяснила ему, кто она такая... – Жена сенатора пожала плечами. – Несмотря на то что я советовала ему не вмешиваться, он продолжает помогать ей. Он говорит, что она вдова генерала и что пресса любит ее.