Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

и укрепление этого сегмента позвоночника, спинной мозг оставался сильно поврежденным. Исход был непредсказуем.

Спинной мозг — это уникальный орган, состоящий из сотен тысяч нервных клеток, последовательно соединенных между собой. Верхний их конец уходит в головной мозг, а нижний — тянется до хвоста. У таких собак, как Энцо, длина спинного мозга составляет около 50 см. Представьте, что головной мозг — это электрическая розетка, от которой отходят провода, обернутые разноцветной изолентой, и все эти разноцветные провода заключены в черную трубку. Разноцветное покрытие каждого нерва называется миелином, а черная трубка вокруг спинного мозга — оболочкой. Аналогия с электрическим кабелем очевидна: если нервы и их миелиновые покрытия будут повреждены, то в силу их последовательного соединения спинной мозг не сможет функционировать нормально, передавая нервные импульсы дальше по цепочке, в отличие от клеток печени, которые на подобное способны. Мы рождаемся с одним набором нервных клеток, имеющих весьма ограниченные возможности регенерации в случае повреждения. При серьезных травмах спинномозговые нервы могут вовсе не восстановиться. И тогда, как у Энцо, задние лапы могут потерять подвижность.

В течение пяти месяцев Энцо несколько раз в неделю привозили на физио- и гидротерапию. Он продолжал отчаянно бороться, как и подобает истинному чемпиону «Формулы-1».

А Крис все это время проявлял мужество, терпение и упорство, полностью посвятив себя реабилитации своего верного друга. Мы все надеялись на лучшее и молились богу биологии, чтобы тот вернул задним лапам Энцо подвижность.

Но однажды Энцо стало плохо в бассейне для гидротерапии. Сразу стало понятно, что у него возникли проблемы с желудком и селезенкой (расширение желудка и заворот кишок). Такое часто случается у крупных широкогрудых собак. Я немедленно его прооперировал: удалил селезенку, вернул желудок на место и закрепил его. Энцо, который всегда был таким жизнерадостным, был преисполнен решимости бороться. Мы старались сделать для него все, что было в наших силах, и он старался изо всех сил. К сожалению, нам так и не удалось вернуть подвижность одной задней лапе. Крис устроил ему специальную повозку на колесах для задней части тела с надписью «Энцо» на номерном знаке, гордо возвышавшемся над хвостом, и он с удовольствием бегал с ее помощью.

Несмотря на все усилия Криса и нашей команды, повреждения спинного мозга оказались слишком серьезными. Ни физио-, ни гидротерапия не могли обеспечить собаке достойного качества жизни. В конце концов нам пришлось смириться. Мы сделали все, что могли, но нам пришлось принять тяжелое решение и положить конец его мучениям. Это было невыносимо. Крис держал Энцо на руках — вряд ли можно найти более заботливого, чуткого и любящего отца. Я сделал ему укол, и мы позволили ему уйти. Мы все скучаем по нему, и он навсегда останется в наших сердцах.

Сколько бы раз ни приходилось мне переживать такие утраты, они всегда очень глубоко меня трогают. А этот случай был особенно тяжелым, потому что Крис стал мне настоящим другом, и я его глубоко уважал. Хирург Рене Лериш однажды сказал: «Каждый хирург носит в себе маленькое кладбище, куда время от времени он ходит помолиться, — место горечи и сожаления, где он должен искать объяснение своих неудач». Мысленно я часто посещаю эти надгробия, и каждое — тяжелый камень на моей душе.

* * *

С самого начала строительства новой клиники в Ишинге я знал, что она принесет мне в равной мере и счастье, и печаль, что мне придется переживать не только радости и успехи, но и тяжелые поражения. Как же иначе? Я никогда не был привязан к стенам моей клиники, я был движим любовью к животным и желанием осуществить революцию в ветеринарной медицине. Мне всегда нравился фильм 1989 года «Поле его мечты», и я верил, что если мне удастся построить свою клинику, то все получится, как у Кевина Костнера в том фильме, где он услышал голос: «Они придут». Я твердо верил, что, если человек несет свет, это не может не вызвать отклик, и благодаря тем, кто захочет пойти за ним несмотря на все препятствия, этот свет станет еще ярче. Строя лучшую клинику, какую я только мог себе позволить, я надеялся, что это поможет спасти множество животных, одновременно принеся покой и радость любящим их семьям.

Новый ветеринарный ортопедический и нейрохирургический центр Фицпатрика в Ишинге — мое «поле мечты». Открылся он 24 марта 2008 года, на следующий день после самой ранней Пасхи за сто лет, и именно здесь сегодня снимается «Супервет». Спустя несколько месяцев герцог Кентский официально открыл нашу клинику. Слова, которые он произнес, были весьма воодушевляющими, но на момент нашего переезда здания еще не были достроены из-за всевозможных проблем, связанных со строительством и планированием. Ушло больше двух лет на то, чтобы обеспечить клинику нормальной парковкой для персонала и клиентов, а также организовать электроснабжение — теперь часть энергии мы получаем от солнечных батарей. Я бесконечно благодарен местным советам Гилфорда и Уэверли за то, что они позволили мне осуществить свою мечту. Без их поддержки моей клиники не было бы.

Вместе с моей командой из двадцати семи человек мы продолжали усердно трудиться в лесной ветлечебнице в Тилфорде, чтобы собрать средства на строительство и обустройство нашей клиники. Первоначально банковский кредит позволил мне восстановить только два здания из четырех. Затем строительство затормозилось, потому что кончились деньги. Это было очень напряженное время, и порой я сомневался, хватит ли мне сил продолжать. К счастью, трудный момент остался позади, мы стали больше зарабатывать, я оформил право собственности на новую клинику, что обеспечило получение кредита в другом банке. К нам потекли деньги. Это позволило завершить перестройку двух первых зданий в Ишинге и приступить к ремонту третьей постройки заброшенной фермы, что было очень важно, так как третье здание — ветхий, грязный, крытый асбестом амбар — располагалось при въезде на ферму и производило отталкивающее впечатление на потенциальных клиентов.

К моменту открытия клиники ремонт третьего здания был еще не завершен, но снаружи оно выглядело вполне пристойно, так что мы решили переехать. Я категорически выступал против решеток на клетках и в загонах: помещения для животных были сделаны из чистого бактерицидного материала, а дверцы — из закаленного стекла. И еще я настоял на установке специализированной системы кондиционирования воздуха, чтобы минимизировать распространение бактерий, а также радио и телевидения для животных, чтобы они могли чувствовать себя как дома при одновременном сохранении высоких гигиенических стандартов. Мне хотелось создать для моих пациентов ощущение домашнего уюта вдали от дома. Банку дополнительные