Козырной стрелок - Андрей Ильин

— Будет орать! — гаркнул генерал так, что стекла на окне задребезжали. Потому что тоже когда-то вырабатывал командный голос.

Следователь осекся.

— Чего вопишь? — уже тихо повторил генерал. — Запугать меня хочешь? Так не выйдет. Потому что я все эти твои приемчики знаю. Сам использовал. Если еще раз пасть раззявишь, я вообще все позабуду. По причине сильного испуга от твоих криков. И тебя твое начальство за чрезмерное усердие взгреет по первое число.

— Что?! Что ты сказал, гнида?! — взревел следователь.

— Я дело сказал. Тебе крик нужен? Или показания? Если крик — то ори. Если показания — то давай поговорим.

— Хорошо, поговорим, — вдруг согласился следователь. И перестал орать и выпучивать глаза. Потому что орал не от того, что хотел орать. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Тебя интересует Иванов?.

— Иванов.

— Я тебе отвечу, что не знаю, где он. Потому что он, по неизвестной мне причине, скрылся с места покушения, и больше мы его не видели. И не вздумай мне по секрету сообщать, что мои люди рассказали что-то другое. Я все равно не поверю.

— Не буду. Ваши люди молчат. Пока молчат.

— Что тебя еще интересует?

— Кто готовил покушение на Анисимова?

— Никто! Мы готовили инсценировку покушения. А не покушение!

— Кто в таком случае убил Анисимова?

— Не знаю. Но в том числе мог и Иванов.

— Иванов?!

— Да. Я не исключаю возможности, что Иванов в последний момент подменил холостые патроны боевыми и произвел выстрел на поражение. И еще несколько выстрелов в охранников. Ведь охранников он убил. А мы ему патроны давали холостые.

— Зачем он стрелял в охранников?

— Возможно, подумал, что это люди заказчика.

— Разве вы не контролировали его действия?

— Только до подъезда дома.

— Почему?

— Потому что нашей главной задачей было не спугнуть заказчиков убийства, которые наверняка следили за ним. И потом, зачем нам было контролировать Иванова, если мы не собирались убивать Анисимова? Ему надо было лишь подняться на крышу и изобразить выстрел.

— Который убил Анисимова!

— Ну, значит, будем считать, что Иванов переиграл нас. Или что нас и Иванова переиграл кто-нибудь другой. Такую версию вы прорабатывали?

— Прорабатывали.

— Пули идентифицировали?

— Идентифицировали.

— И что?

— Анисимов и охранники убиты из одного и того же оружия!

— Что?

— Чему вы так удивляетесь? Ведь вы сами не исключали, что он подменил патроны.

— Значит, по-вашему, выходит, что убийца он?

— По-нашему, выходит он.

— Ну, значит, он! — быстро перестроился генерал. — И теперь понятно, почему он скрылся с места происшествия и прячется неизвестно где. От вас. И от нас.

— Вам не кажется, эта версия неубедительна? Насчет стрелка-одиночки.

— Не кажется. Может, у него с этим Анисимовым были личные счеты. Может, он не хотел жениться на его забеременевшей дочке.

— Прекратите!

— Прекращаю.

— Я задам вам еще несколько вопросов.

— Задавай.

— Что вы знаете о прежних делах Иванова?

— Почти ничего. Слышал, что он убил нескольких человек на улице Агрономическая и в поселке Федоровка. — Как вы думаете, почему он убил этих людей?

— Потому же, почему убил Анисимова. Потому что отменный стрелок.

— А я считаю, что есть какой-то, объединяющий все эти преступления, мотив.

— Ну какой мотив? Нашел парень пистолет... Вот вам и мотив, для всех случаев... Впрочем...

— Что «впрочем»?

— Ничего! Я отказываюсь давать показания. Вам.

— Мне?

— Да, именно вам. Я хочу говорить с вашим начальником. А лучше с начальником того начальника.

— Это невозможно. Потому что следствие веду я.

— Это возможно. Потому что я делаю заявление, что знаю, где находится Иванов. Я один знаю! Но вам не скажу.

— С кем вы хотите говорить?

— С гражданским в пиджаке, который меня сюда спровадил. Только с ним! Или с теми, кто над ним.

— Хорошо, я передам вашу просьбу. Но я уверен, что он не согласится. Потому что...

— Меня зовут Петр Петрович. Что вы хотели мне сказать? — спросил гражданский, но уже не в пиджаке, а в легкой рубашке.

— Следователь уверял меня, что вы не придете.

— Он ошибался. Я слушаю вас.

— Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз.

— Работавший с вами следователь имеет допуск к секретной информации.

— Это мое условие.

— Хорошо. Прошу всех выйти. Следователь и охранник вышли из кабинета.

— Вы сказали, что знаете, где находится Иванов?

— Знаю. Причем лучше других. Потому что это я его спрятал.

— Мы так и предполагали.

— Правильно предполагали.

— Вы назовете его адрес?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Потому что если я назову его адрес, ваши следователи тут же сцапают его.

— И правильно сделают.

— Неправильно сделают. Потому что на Иванова завязана очень серьезная игра с резидентурой американской разведки. Подробности я вам рассказать не могу, потому что допуск к информации по данному делу имеет очень ограниченный круг людей.

— Я не прошу подробностей. Я понимаю.

— Если Иванова изъять, вся многоходовая, долго выстраиваемая конструкция рухнет. Нанеся серьезный урон обороноспособности страны.

— Он должен выйти на контакт?

— Хуже. Он должен дать согласие на участие в одном очень перспективном, с нашей точки зрения, мероприятии. И должен для этого выехать за рубеж. Именно поэтому его розыски и разработку следует прекратить. Хотя бы на время.

— И вашу разработку?

— И моих людей тоже.

— Объявить всеобщую амнистию?

— Заняться делом.

— Послушай, генерал. Ты мне симпатичен, и поэтому я, чтобы ты не испытывал иллюзий и не придумывал новых способов выбраться отсюда, скажу правду. Без права передачи. Ты и твои люди обречены. Причем обречены в любом случае — будете ли вы молчать или будете давать показания.

— Почему?

— Потому что дело не в тебе и не в Иванове. Дело в принципе. И в козлах отпущения. Пусть даже они немые. В данном случае козлы отпущения вы. Больше я тебе ничего сказать не могу. Потому что и так сказал слишком много. Если сможешь, поймешь больше, чем я сказал.

— Похоже, кто-то валит Первое Управление. Или Госбезопасность. Всю Госбезопасность! В целом.

— Ты очень догадлив.

— И значит, им нужны деньги, — на ходу перестроился генерал, поняв, что первый его козырь бит.

— Деньги? Зачем деньги?

— Затем, что тот, кто валит Безопасность, валит государство. То есть совершает переворот. А переворот требует очень больших денег.

— Я не пойму тебя, при чем здесь деньги?

— Притом, что они у меня есть. Передай своим хозяевам, что у меня есть эти деньги.

— Какие деньги?

— Очень большие деньги. Деньги партии.

— Что, что?

— Средства КПСС, хранящиеся на счетах в иностранных банках. Которые оберегал Иванов. Если вас еще интересуют мотивы его преступлений.

— Все?

— Все.

— Я считал вас серьезным человеком.

— Правильно считали. Потому что я очень серьезный человек. И отвечаю за свои слова, — спокойно сказал генерал.

— Тем, кого, вы считаете, я здесь представляю, не нужны деньги.

— Деньги нужны всем и всегда! Тем более эти деньги.

— Чем эти деньги отличаются от других денег?

— Тем, что они партийные! И тот, кто возьмет их все, но отдаст стране часть, станет национальным героем. Преемственность денег — преемственность симпатий.

Петр Петрович задумался.

— Не понимаю, какая связь может быть между партийными счетами и убийствами?

— Вы пиратские романы в детстве читали?

— Допустим.

— Значит, знаете, что происходит с владельцем карты, на которой крестиком помечено местоположение сокровищ. А потом происходит со следующим владельцем карты. И со следующими тоже. И так до последнего героя книги, на котором она заканчивается. То же самое происходит с людьми, которые узнали о партийных счетах.

— Вы хотите сказать, что Иванов убивает их из-за того, что они знают, где находятся средства КПСС?

— Совершенно верно. Он считает, что карта с сокровищами принадлежит ему.

— Анисимов тоже узнал о золоте?

— Не исключено.

— Если бы вы хотели изобразить сумасшедшего, вы бы сказали что-нибудь еще более глупое. Если бы решили заинтриговать меня, выдумали более убедительную историю.

— Вы очень правильно рассуждаете.

— И тем не менее мне нужны доказательства. У вас есть доказательства?

— Будут. Если вы дадите мне лист бумаги и ручку.