Апогей (СИ) - Явь Мари "Мари Явь"

— Зови его, ну же.

Звать его? О нет, не в этот раз. Этого удовольствия я тебе не доставлю.

— Дьявол, Мейа, ты хоть можешь себе представить выражение его лица, когда он увидит, как мы с тобой тут развлекаемся?

Сколько ненависти и яда в его голосе. Захария просто одержим местью…

Распахнув глаза, словно внезапно что-то для себя уяснив, я нахожу взглядом лицо мужчины.

— Ты завидуешь ему. — Хриплю я, заставляя законника замереть. Да, это именно та самая точка, на которую нужно давить. До тех пор, пока он решит, что его сексуальная озабоченность не важнее моего немедленного убийства. — Ох, ты глянь… так вот в чем дело.

— Что ты сказала, крошечка? — Шепчет Захария, заглядывая в мои глаза. В них только гнев, никакой похоти. То что надо.

— Я сказала, что ты, жалкий неудачник, завидуешь ему. — Поразительно, что у меня еще остались силы говорить, особенно так уверенно и ехидно. Но с каждым словом мой голос звучит все сильнее. — Теперь понятно. Ты хочешь подняться на его уровень. Обратить на себя его внимание. Вот смех-то…

Мою голова откидывается от удара. Останавливает ли меня это? Едва ли.

— Прыгаешь перед ним, как цирковая обезьяна. — Я выплевываю кровь, продолжая быстро бормотать: — Твои жалкие попытки его задеть, вызывают у Амана лишь смех. Ты правда хотел убить его в тот раз? А он даже добивать тебя не стал, потому что ты для него — пустое место. Таракан… — Новая пощечина взрывается истерическим хохотом. Я буквально чувствовала, как схожу с ума. — Представляю, как ты обрадовался, получив от него кровь. Думал, что он наконец-то признал в тебе достойного соперника, с которым готов вновь сойтись в битве? Да ему было плевать на тебя. Что тогда, что сейчас… — Я задыхаюсь, заходясь приступом кашля, получая удар в живот. — Ты… просто… жалкий слабак…

— Заткнись, мать твою! — Ревет Захария, а я едва слышу его через звон в голове.

— А сейчас… ты думаешь, его заденет это? Ты, видимо, плохо знаешь главу Вимур. У него сотня таких как я, и пока ты пытаешься доказать себе, что изнасилование его любовницы… одной из многих… заденет его, Аман придумывает, какую бы красивую безделушку подарить очередной. Эту мелодраму он просмотрит, не скрывая зевоты, уж поверь мне. Хочешь поразить его? Даже не знаю, Захария… научить вышивать крестом, что ли.

Удар. Боль. Твердость стены под затылком.

— Заткнись. — Рычит законник. — Заткнись. Ты ни черта не знаешь, сука…

— Как… как тебя это задело… глянь-ка… — Бормочу я опухшими губами, коверкая слова. Кровь пенится во рту. А я жду последний, решающий удар, coup de grace, который обеспечит мне свободу. — Бьешь, как девчонка… не удивительно, что Аман не впечатлился в тот раз… в следующий надень платьице.

Хрясть.

С силой приложившись об стену головой, я обвисаю, натягивая цепи. Мои глаза, перед которыми все плывет, следят за тем, как на бетонный пол часто капает кровь, собираясь в лужу. Я даже не могла себе представить, что во мне так много крови. А Аман переживал…

На смену невыносимой боли приходит смертельная усталость, и я послушно закрываю глаза, идя на дно. И вонзающийся в мозг звук выстрела, раздающийся тяжеловесным эхом в помещении, звучит для меня как нежное «arrivederci».

33 глава

— Я промахнулся. Черт! Черт! Черт! Как я…

Мне жарко и больно. Трясет. Я слышу трение шин и эхо быстрых голосов.

— Он стал очень быстр.

— Я лучший в стрельбе!.. был. А теперь? Проклятье, он убьет нас.

— Кровь не останавливается. — К дуэту взрослых примыкает ребенок. Он задыхается от плача. Я чувствую бережное прикосновение к лицу. Пальцы убирают с липкой кожи волосы. — Господи, она умирает!

— Кнут, быстрее.

— Разуй глаза, мать твою! Я делаю, что могу. Тем более, не тебе меня торопить, ведь все это случилось именно из-за недостатка скорости у тебя!

— Замолчи! Именно ты заварил эту кашу! — Детский, уже начавший ломаться, голос звучит весьма разозлено.

— Не я, а…

— Кнут. Смотри на дорогу.

— А смысл?.. дьявол, не сегодня, завтра он доберется до нас. Я никогда не промахивался…

— Поворачивай на следующем указателе.

— Черта с два!

— Мы это уже обсуждали.

— Твой план тупой до неприличия! Вон, малышу Джерри он тоже не нравится.

— Не так сильно как ты. — Съязвил паренек.

— Я это уже понял. — Проворчал водитель, а в следующую секунду машину слегка тряхнуло и занесло. — Добром это не кончится.

— Она не доживет до завтрашнего утра, и тебе это прекрасно известно.

— Так же как и мы, если приедем к нему в гости. Ты думаешь он сильно обрадуется, увидев нас с таким подарком?

— И туда не сунется Захария. — Заканчивает его собеседник. Самый спокойный из этой троицы. — Для них нет места безопаснее.

— С каких пор ты проникся доверием к кровососам?!

— У Вимур есть все необходимые ресурсы, чтобы помочь ей. Врачи, аппаратура, банк крови.

— А с чего ты взял, что они станут помогать? Тебя не интересует, почему он так легко ее отпустил? Он не показался мне идиотом, должен был понимать, чем дело кончится. Возможно, ему это было на руку…

— Не после того, как он сам пришел за ней.

— Но он позволил этому случится с ней — факт.

— Очередная причина, по которой он обязан нам помочь.

— Обязан? Шутишь, что ли? Я еще не оклемался после нашей последней встречи, и как-то не расположен напоминать ему об его «обязанностях». Он выставит нас за порог. В сосновых гробах.

— Если они — единственные, кто может ее спасти, значит надо хотя бы попытаться. — Вновь раздался голос мальчика. — У нас нет выбора.

— Похоже на то…

— Ты не должен боятся, Джерри. Никто не тронет тебя, слышишь?

— Я бы не был так уверен… — Вставляет самый беспокойный из этого трио.

— Мы оставим тебя и Мейю, там Захария не доберется до вас.

— Ты… ты что… бросишь нас?

— Нам нужно решить одну проблему.

— Решить проблему?! — Вскинулся Кнут снова. — Нас всего лишь двое! Он закопает нас живьем. Мы не ровня Захарии.

— Выживать — это то, что я умею делать лучше всего.

— Не в этот раз, Иуда. Не в этот раз.

Здесь так темно, словно я решила поиграть в прятки с завязанными глазами в комнате без окон. И предварительно меня хорошенько раскрутили на центрифуге.

Бестолково моргаю, не видя различия между положениями век. Вверх-вниз. Никогда бы не подумала, что это упражнение будет даваться мне с таким трудом.

Пробуждение было плавным и незаметным, и прослеживалось лишь через усиление частотности монотонного пиканья. Откуда идет этот назойливый звук? Вероятно, Джерри опять решил пошутить. Этот чертенок частенько издевался надо мной, зная, как я дорожу сном…

— Ясё рсскжу оцу. — Язык заплетается, слова вылетают неразборчивым шипением. — Пшл отсда.

Я вяло отмахиваюсь от тонкого звука, который капает на череп подобно изощренной пытке. И тут же запутываюсь рукой в проводах, недовольно вздыхая. Боже, почему я веду и чувствую себя так, будто вчера в одиночку осушила весь винный погреб Малых Милешт? Не помню, что делала давеча, но вряд ли судьба занесла меня в Молдавию, так что…

Моей руки что-то касается, и я пугливо дергаюсь, слушая поспешный шепот на языке, который неразборчивой массой тихих, низких, горловых звуков обрушивается на меня. Я трясу головой, понимая, что все еще не проснулась окончательно. И словно читая мои мысли в следующую секунду в темноте разливается отрезвляющий свет, от которого я поспешно отворачиваю лицо.

И прежде чем закрыть глаза, я улавливаю за границей света мужскую фигуру, сидящую на стуле близ моей кровати (и когда она стала такой жесткой? и совсем не скрипит).

Ох, теперь все ясно. Я опять заболела и провалялась в бреду пару дней.

— Пап… — Тяну я все тем же пьяным голосом. — Со мной все в порядке, тебе совершенно не обязательно сидеть здесь. — Сглатывая, понимаю, что буквально умираю от жажды. — Пить.