Метка тьмы - Карен Ченс

— Что же она должна была бы сделать?

Он пожал плечами.

— Существует много возможностей. Например, отравление их ядом замедленного действия. Они умерли бы прежде, чем стало очевидно, что их организм был сильно ослаблен, и яд не никак не повредил бы им в первое время после подъема. И все же это сильно снизило бы их связь с владельцем. Или им можно было дать достаточно сильный стимулятор, чтобы они оставались в сознательном и испуганном состоянии во время перехода, вместо мирного и эйфоричного.

— Но в форме призрака не возможно прихватить собой никаких предметов, — указала я. — Где она получила бы яд?

— Она, скорее всего, воспользовалась помощью какого-нибудь медиума, чтобы связаться со своими союзниками в том месте куда переместилась. Черный Круг существует почти так же давно, как и Серебряный — примерно с середины третьего тысячелетия до н. э. — и яд, всегда был излюбленным оружием его членов. Они могли с легкостью обеспечить ее тем, что ей было необходимо.

— С чего бы древнему Черному Кругу доверять Распутину? — Если он был достаточно силен, чтобы вызвать такую чертовщину, я сомневалась, что парень на самом деле родился российским крестьянином в конце девятнадцатого столетия. Вероятнее всего это имя он присвоил себе после убийства мастера или придумал и, используя ментальные уловки, заставил людей поверить в свою историю. Но казалось маловероятным, что он прожил достаточно долго, чтобы быть в Каркасоне, когда там была я. Сенат не мог так сильно недооценить возраст вампира.

— Он сотрудничает с их современным аналогом, который мог поведать ему, как их убедить, — объяснил Мирча. — Сивилла, возможно, передала сообщение темным магам, и попросила помощи. Серебряный Круг наш союзник, и это — древний альянс. Его крах стал бы большой удачей для темных.

Моя голова пошла кругом. У меня засосало под ложечкой от предположения, что Черный Круг в любую эпоху может действовать ради будущей выгоды, до которой ни один из них не доживет, чтобы увидеть. Но это было не моей проблемой.

— Что вы ожидаете от меня? Вернуться назад и устроить с ней рукопашную или что-то еще? Разве вы не должны в большей степени волноваться по поводу поединка?

— Мы беспокоимся. — Луи-Сезар помрачнел. — Менее чем через двенадцать часов я, как запланировано, буду драться на смерть на дуэли с Распутиным. И одержу верх над ним, если все еще буду здесь.

— Вы планируете уехать куда-нибудь?

Я просто хотела пошутить, но не было похоже, что это показалось ему забавным.

— Возможно. Распутин согласился на поединок, полагая, что он встретится с Мэй Линг. Рассчитывали, что, когда назовут меня в качестве бойца вместо нее, он отступится. Но он не сделал этого, даже при том, что ему должно быть известно, что он не сможет победить меня.

Я решила не указывать на то, как тщеславно это прозвучало.

— Но он не может сражаться с вами. Вы — мастер первого уровня; он не достаточно силен, чтобы влиять на вас. Даже если он ослабит связь с вашим старым мастером, при вашем уровне, это не имеет больше значения. Тактика, которую он используется на других вампах, не сработает.

— Нет, но он может воспрепятствовать тому, чтобы меня вообще создали.

Я раздумывала, стоит ли указывать на очевидное, и решила рискнуть.

— Без обид — я уверена, что ваша репутация вполне заслужена — только есть еще и другие борцы, которых могла выбрать Консул. Ей около двух тысяч лет; она должна знать подходящих кандидатов.

— Верно. — К моему облегчению Луи-Сезар, кажется, не оскорбился. — У нее были другие на примете, если бы я отказался.

— Тогда в чем проблема, кроме вашей собственной?

— Проблема, dulceaţă — ответил Мирча, — в том, что Распутин также никогда не проигрывал поединков. В списке Консула были другие кандидаты, но ни один из них, в чем мы уверены, не сможет гарантировать победы независимо от того, какие уловки будут использованы против него. На счету Луи-Сезара больше поединков, чем у остальных вместе взятых отобранных Консулом. Он должен быть нашим борцом, поскольку наш борец должен победить.

— И какое это имеет отношение ко мне? — У меня возникло очень плохое предчувствие.

— Мы должны гарантировать, что она не изменит время снова, dulceaţă. Ты нужна нам, чтобы вернуться и помешать ей вмешаться в процесс рождения нашего бойца.

— Как она смогла бы сделать это? — Спросил Томас, прежде, чем это сделала я. — Как она может оградить его от проклятия?

Луи-Сезар посмотрел на Томаса так, словно тот сошел с ума.

— Какое проклятие?

— Разве ты не так был создан?

— Тебе отлично известно, что этого не было!

Билли Джо просочился в окно, сизо-серым облаком.

— Я что-нибудь пропустил?

— Вы совсем спятили, — сообщила я им. Какая жалость, что их планам не суждено было исполниться, так как я не собиралась умирать ради Консула, или кого-либо еще кому могла бы помочь. — Вы хотя бы сознаете смысл происходящего? Я забрала с собой Томаса. Хорошо, это произошло случайно, но что если они тоже преуспели в этом, пока вы занимались рассуждениями, им почти наверняка стало известно как это сделать. — Кто-то перенес цыганку в это столетие, и это точно была не я. — Я могу столкнуться с Распутиным, а я не дуэлянт!

— Я что-то пропустил, не так ли? — Билли Джо парил рядом, но я не обращала на него внимания

— Ты прихватила Томаса собой, когда вселилась в его тело. Сивилла не может делать этого; Приткин уже говорил это, dulcea ţă.

— Приткин идиот, — напомнила я Мирче. — Именно поэтому мы не можем быть уверены, по какой причине Томас оказался в состоянии совершить это перемещение. Возможно все, что мне необходимо сделать — просто дотронуться до кого-то. Возможно, она также способна делать это.

Билли парил перед моими глазами, отчего вся комната виделась словно через блестящий серый шарф.

— Мы должны поговорить, Кэсс. Ты не поверишь, что я узнал в Данте! — Я приподняла бровь, глядя на него, но не осмелилась ответить что-нибудь. Мне не хотелось оповещать кого-либо о его присутствии из-за предчувствия, что в ближайшее время я буду нуждаться в его помощи.

Томас посмотрел на меня.

— Я — второй кандидат Консула. И мне под силу иметь дело с Распутиным. — Я почувствовала себя лучше. Любое, что могло уберечь меня от встречи с безумным монахом в том доме ужасов, звучало обнадеживающе.

К сожалению, Мирчу это похоже не убедило.

— Прошу прощения, друг мой; у меня нет сомнений относительно вашего мастерства, но я видел, как сражается Распутин. Вы нет. А там, где на кону стоит моя жизнь, я предпочитаю действовать наверняка.