Чужой из психушки (фрагмент) - Владимир Круковер

— Но позвольте… — привстал профессор возмущенно.

— Сидеть, — громко сказал майор, одновременно называя кнопку вызова внутренней охраны лагеря.

В кабинет вошли два санитара из числа осужденных и встали по бокам профессора. Спустя несколько минут появился и прапорщик в лице Толи Ковшова под кличкой Толя-Жопа, приобретенной им благодаря неистребимой привычке бить осужденных по тугим задам длинной табличкой из ДВП со списком осужденных, выводимых в рабочую зону.

— Пойдем, — сказал Толя-Жопа, не вдаваясь в подробности. Тревожные звонки из кабинета Момота стали для охраны делом повседневным, так как визит каждого второго осужденного в санчасть кончался ими.

Выходя с равнодушным прапорщиком, профессор посмотрел на надпись, характеризующую майора Момота нелестным образом, поднял кусок кирпича, зачеркнул слово "вшивый" и крупно написал "стерильный". Толя-Жопа зевнул и прочитал вслух новый афоризм: "Момот — стерильный обормот", еще раз зевнул и сказал равнодушно:

— Иди в отряд, дурачина.

Последнее время Дормидона Исааковича начало беспокоить подсознание. Оно, как известно, досталось профессору от непутевого Гоши и привыкло проявлять себя в активной форме. Дисциплинированный мозг ученого первое время не давал непутевому подсознанию резвиться, переключая его на более важную деятельность. Сейчас, когда профессор частично адаптировался в чуждой ему среде, привык к режиму и своеобразному быту заключенных, расслабленное подсознание начало вести себя дерзко. Нахамив майору Момоту, оно стало хамить и другим собеседниками Брикмана. И, если в диалоге с осужденными такое поведение только повышало бармалеевский, а следовательно, и профессорский, рейтинг, то хамство, обращенное к начальству, могло причинить неприятности.

Так, на вопрос милейшего Свентицкого по поводу рапорта начальника санчасти: "Зачем вы ему нагрубили, осужденный Бармалеенко? Разве можно грубить офицерам?" — (Вопрос, как видите, совершенно безобидный), подсознание, опережая профессора, ответило грубо: "Все вы, менты поганые, одинаковы. Не люди, а волки тряпичные". Чем привело добрейшего, но недоверчивого начальника отряда в некоторое замешательство.

Профессор попытался было сгладить необоснованную резкость, сказав искательно:

— Простите, Олег Павлович, я вас не имел ввиду.

Но отношения между ними дали уже трещину. И от начальника отряда повеяло заметным холодком, когда он записал в карточку осужденного Бармалеенко "строгий выговор", предупредив, что при повторном нарушении вынужден будет ходатайствовать о помещении осужденного Бармалеенко в штрафной изолятор.

А не будь этой необоснованной резкости, профессор мог ограничиться "предупреждением", так как недоверчивый и ранимый капитан Свентицкий и сам в душе считал майора Момота, если не "волком тряпичным", то, по меньшей мере, человеком с неприятными привычками. Упомянутый майор завалил рапортами всю зону, можно было подумать, что он не начальник лечебного учреждения, а начальник оперативно-режимной части, причем — очень ретивый.

Профессор не мог научно обосновать поведение своего второго "я", но дилетантское знакомство с некоторыми работами Фрейда и Павлова, наводило на мысль о преобладании над сознанием группы сложных инстинктов или условных рефлексов, могущих привести к серьезному заболеванию психики. Впрочем, если быть честным, профессор знал о Павлове только два факта: то, что академик мучил собак, кормил их по звонку, а потом вместо еды только звонил. Профессор сочувствовал собакам: он ждал каждого звонка на завтрак, обед и ужин с таким же нетерпение, как лабораторные псы, а уж слюна бежала у него даже до звонка, демонстрируя преимущество высшего разума перед низшим. Второй известный Дормидону Исааковичу факт из учения Павлова относился, скорей, к биографии академика. Он знал, что Павлов прожил более 90 лет и отличался до самой смерти завидным здоровьем.

О Фрейде профессор, если опять быть честным, знал только то, что все изобретения связаны с инстинктами продолжения рода. Так, если человек выдумал самолет, то аналог в человеческой психике один — вздымания фаллоса при возбуждении. Единственное, чего не мог понять профессор, — как установить связь между сексуальными побуждениями и изобретением трактора.

Рассуждая обо всех этих серьезных проблемах, профессор замешкался при выходе из жилой зоны в рабочую и получил от Толи Ковшова звонкий удар счетной доской по ягодице. Тут уж Гошино подсознание, не советуясь с мудрым мозгом Брикмана, рявкнуло во весь голос:

— Ты че, падла ментовская, все стрелы перепутал? Кого бьешь, фраер дешевый?!

Толя-Жопа и бровью не повел, а товарищи быстренько оттащили разгневанного Бармалея от проходной.

В рабочем бараке профессору дали хитроумное приспособление, называемое челнок, и попытались было объяснить, как при помощи этой деревяшки сплести сетку-авоську, но вовремя вспомнили, что Гоша честный "отрицалово" и оставили в покое. Остальные рабочие отвлеклись на миг от вязания сеток и посмотрели на Бармалея грустно. Его появление в рабочей зоне означало для них еще одно удержание из мизерной зарплаты. Ведь Гоша будет с сего дня числиться полноправным сотрудником бригады, а следовательно, ему полагается четкая норма выработки и зарплата.

Профессор сел в кружок с другими "авторитетами", глотнул чифира и начал прикалывать за дальняк и Адвоката. Слушали его уважительно, вполне прощая неожиданные для прежнего Бармалея интеллигентные обороты речи. Тем более, что они постоянно сглаживались репликами бунтующего подсознания.

И, когда профессору задали загадку: "Мы бьем исправно каждый час. Но вы, друзья, не бейте нас" — подсознание не дало профессору оплошать, как у Свентицкого, ответив за него: "Менты, кто же еще!"

43. Глупая глава

Если глупость отсутствует на лице — значит она присутствует в уме

причем в троекратном размере.

День начался весело. Я рано встал, помылся, побрился, выпил кофе. Вспомнил стишок, изображенный на коробочке из под ваксы, доставшейся мне от бабушки. Там нарисован веселый черт с сапожной щеткой в лапе и написано: "Мылся, брился, умывался — Сатана на бал собрался". И проставлены реквизиты: "Фабрика А.Штольца, Екатеринославль, 1892 год". И Сатана именно с большой буквы. Многое из детства утеряно, а вот эта коробочка всегда со мной. Чудны дела твои, господи.

В жизни мне везло на необычные происшествия. Как-то включил телевизор, а оттуда: "Выключи сию же минуту!" Я выключил, оглянулся смущенно, вновь включил. "Выключи, кому сказал" Чуть не выключил вновь, забавно совпало.