Горький лимонад - Шэри Райан

— Ну, технически... вот она я, — смеюсь я. — Вау. Даже не знаю, что сказать... — в основном потому, что у меня так много вопросов. — А что насчет Греты? Ты собираешься оставить ее? Я думала, что... раз она знает твое настоящее имя и... — ты говорил мне, что никогда не говорил его никому, кроме меня. Я знаю, что не следует волноваться об этом, но все равно мне нужно знать точно.

— Она знает мое имя, потому что ежемесячно я вручаю ей чек за аренду, а банки не признают прозвища, и мне приходится использовать данное при рождении имя — вот так она и узнала, — объясняет он с мягким смешком. Я чувствую себя глупо, потому что напридумывала себе Бог знает чего, но теперь все ясно. — В любом случае, у Бэмби впереди долгий путь вместе с ее племянницей, и, думаю, им нужно разобраться во всем самостоятельно. Знаю, что ты, скорее всего, не поверишь, но Грета встречается с каким-то парнем, с которым познакомилась в автомастерской, так что, думаю, сейчас самое время для меня двигаться дальше, — его слова звучат музыкой для моих ушей.

— Это здорово. Я так рада это слышать.

— Ой, не заливай... ты просто рада услышать, что я не сплю с ней, — говорит он и щипает меня за щеку. — Я знаю тебя, куколка, нравится тебе это или нет. Догадываюсь, о чем ты думала весь год. Просто к сведению: я бы ни за что не поступил так с тобой, — но ведь мы не были вместе. Он вовсе не был обязан хранить верность, чтобы не ранить мои чувства. Впрочем, я поступала так же, как он.

Все, что я смогла сделать, это улыбнуться и молча поблагодарить его за то, что дождался меня.

— Я тут подумал... если тебе на самом деле удалось найти себя, с чем ты пока что не согласилась, но и не опровергла, то мы могли бы… наверное… снять квартиру в Провиденсе, так как это между Бостоном и Ньюпортом. Ну, или, когда у тебя закончится контракт с твоей нынешней работой. Но если я чересчур давлю на тебя, и ты не хочешь этого, или если в Бостоне тебя ждет горячий парень, я пойму, — он почти задыхался, пока произносил свою речь, словно боялся спросить или высказать свои предположения, а так как у меня не было возможности что-то вставить в ответ, я наслаждалась каждым словом, слетавшим с его губ. — Если еще слишком рано, я тоже пойму, и я могу снять собственное жилье. Просто предлагаю, чтобы ты могла подумать над этим, — слишком рано… одна только эта мысль вызывает у меня смех. Именно этого я хотела весь год. Именно поэтому прилетела домой пораньше. Все, чего я хочу — каждое утро просыпаться в стальных объятьях этого мужчины.

— Со мной живет мама… она тоже хочет найти себя. Она нашла себе нового мужчину и мне приходится мириться с этим, поэтому, думаю, переезд в соседний город с тобой будет лучшим решением для всех. Особенно для меня.

— Тогда решено, — говорит он.

— Мы сделаем это? — я снова задаю вопрос.

— Да, мы действительно сделаем это. Но сначала...

В узком зале бара из динамиков льется очередная песня, и Джегз начинает подпевать во все горло:

— Никогда тебя не брошу, никогда не унижу, — «Никогда тебя не брошу» Рика Эстли — идеальная песня для нашего кардинального решения.

— Я не настолько добра, чтобы не замечать... — отвечаю я ему.

— Я никогда не собираюсь тебя заставлять... — говорит он мне.

— Я никогда не брошу тебя в беде... — продолжаю я.

— Вы что, сейчас перепеваете друг другу искаженные слова из песен Рика? — вмешивается Танго. — Вы двое — самые отстойные люди, которых я встречал за всю свою жизнь, и когда вы познакомились, я сразу понял, что вы предназначены друг для друга, — Танго похлопывает по нашим плечам и притягивает в свои объятия.

В руке у него банка с пивом, и он подносит ее к губам.

— Чувак, это для нас, — говорит Танго глубоким голосом.

Начинает звучать песня Бон Джови «Ты опозорила любовь», и я понимаю, почему. По крайней мере, не удивлена.

Я отхожу в сторону, освобождая им место, так как не настолько пьяна, чтобы принимать в этом участие. Просто хочу присесть и понаблюдать за разворачивающимся шоу. Внимание всех сосредоточено на них, и это просто удивительно. Интересно, они часто так делают?

— Ранены в сердце... и это только ваша вина, девчонки! — запрокинув голову и закрыв глаза, выкрикивает Джегз.

— Леди, вы опозорили любовь, — Танго вторит ему глубоким, хриплым голосом, его глаза широко раскрыты, пока он наклоняется вперед к выдуманному микрофону.

— Никто не спасет... — подпевает Джегз, и я слышу, что его дыхание уже сбилось. — Кроме мисс Пигги, — он смотрит на меня и подмигивает. Убью!

— Ущерб нанесен, — кричит Танго, указывая на Кэли и меня.

Мы смеемся, а весь бар присоединяется к пению этих двух придурков.

Может, мне и удалось найти себя за прошедший год, но мое место здесь, и не важно — Техас это или Массачусетс, или даже Род-Айленд. Вовсе не место определяет, кто я, все зависит от людей, рядом с которыми я нахожусь.

Кэли встает рядом и протягивает мне небольшую рюмку с, полагаю, «Джеком», а затем чокается со мной.

— За наших диких и сумасшедших парней.

— Будем! — подхватываю я тост и залпом опустошаю рюмку.

Джегз замечает это мое движение и, перестав петь, присоединяется ко мне.

— Этот виски, твой ротик... это так горячо. Так распутно, — тихо рычит он. — Я же говорил тебе, что красота бывает и с грязным ртом.

Его слова вызывают у меня смех, и я отставляю рюмку на барную стойку за своей спиной.

— Думаешь, виски делает мой рот грязным? — подначивая, спрашиваю я его. — Потому что... думаю, ты чертовски прав. Это дерьмо может заставить научиться произносить «член».

У Джегза отвисает челюсть, и он прижимает руку к сердцу.

— Твою мать, детка. Теперь это настоящая любовь, а ты официально признана горячим на вид стаканом с горьким лимонадом.

ЭПИЛОГ

Чертовски удивительный год спустя

Я видел так много ужасов, которые приносит война: поднимал с земли оторванные конечности и покрывал брезентом трупы, и думал, что суть помощи людям заключается в правильно прочитанной предсмертной проповеди. Оказывается, работа медика включает в себя не только смерть и прочие неприятные вещи. Работа с людьми в Ньюпорте изменила мое мировоззрение. Мне приходилось помогать людям, которые находились в таком ужасном состоянии, что не знали, доживут ли до завтра. А я предпочитаю видеть этих людей завтра и в будущем, нежели наблюдать их смерть. Я должен помочь изменить мир к лучшему, и это то, чему мне всегда хотелось посвятить свою жизнь.