Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Кожинов Вадим Валерьянович

Особенно выразительно здесь разграничение балкарцев и карачаевцев и, с другой стороны, адыгейцев, черкесов и кабардинцев, которые явно не имели намерения "объединиться с германской империей" и, естественно, не подверглись позднее переселению,- как и осетины. И еще следует вспомнить, что с ноября 1943-го до марта 1944-го, когда было предпринято переселение на восток балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев, фронт проходил сравнительно недалеко от Кавказа...

Еще раз повторю, что испытаниям, выпавшим на долю переселяемых народов, нельзя не сострадать, но едва ли уместно говорить о полной "необоснованности" этой акции в условиях смертельной борьбы с врагом.

Вместе с тем должен признаться, что до недавнего времени характер этой акции представлялся и мне самому необоснованным и не могущим быть оправданным, ибо переселяли народы в целом, включая детей и женщин, хотя вполне ясно, что в реальном сотрудничестве с врагом могли быть повинны только мужчины.

Не надо забывать, правда, что в США в феврале 1942 года отправили в концлагеря также всех живших в стране японцев, вместе с детьми (не говоря уже о чисто потенциальной "вине" даже и тех мужчин, которые могли-де стать пособниками явно невероятного военного десанта Японии).

Повторю еще раз, что я долго считал своего рода дикостью и беспределом переселение народов в целом. Но сравнительно недавно я обсуждал эту тему с выдающимся современным политологом и публицистом С. Г. Кара-Мурзой, и неожиданно он решительно возразил мне. Сергей Георгиевич с юных лет знал от своих крымских родственников, что переселение в 1944 году татарского народа в целом воспринималось многими в самом народе как "мудрое" и даже "счастливое" решение (позднейшее отношение крымских татар к акции 1944 года - дело другое). Ибо очень значительная часть мужчин действительно так или иначе сотрудничали с врагом. По немецким сведениям от 14 января 1945 года в вооруженных силах врага еще служили тогда 10 тысяч крымских татар48,- то есть весьма и весьма значительная доля; ведь крымских татар к 1941 году насчитывалось немногим более 200 тысяч человек, и, следовательно, имелось не более 50 тысяч мужчин призывных возрастов. И, значит, каждый пятый из таких мужчин в январе 1945-го находился во вражеской армии!

Едва ли уместно отрицать, что этот факт характеризует "ориентацию" народа в целом. И по постановлению от 11 мая 1944 года*, находившиеся в Крыму мужчины вместе с женщинами и детьми были без какого-либо "расследования" переселены (в основном, в Узбекистан).

В уже упомянутой беседе С. Г. Кара-Мурза сообщил, что в среде крымских татар тогда имело место осознание переселения народа в целом как "меньшей" беды, ибо при какой-либо "изоляции" от него молодых и зрелых мужчин прекратился бы прирост народа, то есть фактически наступил бы конец его естественного бытия... А у переселенного крымско-татарского народа к 1951 году уже родились 18 830 детей,- то есть 10 процентов от общей численности переселенцев49. Чтобы оценить эту цифру, следует знать, что к 1951 году в СССР было 20,9 млн. детей моложе пяти лет, то есть 12 процентов от населения страны начала 1946 года,- не намного больше, чем у переселенных крымских татар...

Есть основания полагать, что переселение народов в целом объяснялось не чьей-либо "мудростью" (как думали в 1944-м те или иные крымские татары), а стремлением одним махом "решить проблему" (не забудем, что продолжалась тяжелейшая война). Но, так сказать, объективно сие решение, утвержденное лично Сталиным, было не самым губительным...

Как известно, в 1956-1957 годах переселенные народы были "прощены" и возвращены на их территории. В связи с этим до сего дня восхваляют находившегося тогда у власти Хрущева, противопоставляя его злодею Сталину. Однако Хрущев в данном случае вовсе не был "гуманнее" Сталина.

Дело в том, что пребывание переселенных народов на "чужих" землях создавало свои немалые трудности и коллизии, а, с другой стороны, возвращение в родные места почти всех этих народов к 1957 году уже не было чревато какими-либо существенными опасностями. Реальную опасность мог представлять возврат только двух народов - тех же крымских татар и турок-месхетинцев, поскольку возвращать их надо было в пограничные зоны страны. И "гуманист" Хрущев оставил эти народы в "изгнании" (судьба крымских татар зависела еще и от того, что Хрущев в 1954 году "подарил" Крым Украине, а возврат татар в значительной мере "обесценил" бы этот подарок).

Впрочем, о Хрущеве речь впереди; обратимся теперь к Сталину.

* * *

Многое из того, что сказано на предыдущих страницах о положении в стране в 1946-1953 годах наверняка будет воспринято, помимо прочего, как "обеление" Сталина (в последний период его жизни), притом одни останутся этим удовлетворены, а другие - возмущены. Но я, повторю еще раз, усматриваю главный порок преобладающей части сочинений, характеризующих "сталинскую эпоху", не в том, как оценивается Сталин, а в том, что его личная роль в бытии страны крайне преувеличивается; в положительном или отрицательном смысле - это уже второй, менее существенный вопрос.

Констатируя, что "политический климат" в стране в 1946-1953 годах "смягчался", что гибель людей уже не имела массового характера, присущего периодам 1918-1922, 1929-1933 и (правда, уже в гораздо меньшей мере) 1936-1938 годов, я стремился показать постепенное рассеивание "революционной" атмосферы, которая откровенно и начисто отвергала любые правовые и моральные нормы (как это присуще каждой революции) и диктовала беспощадность по отношению не только к тем, кто считались "вредными", но даже и к тем, кто рассматривались как "лишние".

В первом томе моего сочинения цитировалось написанное в мае 1943 года послание Корнея Чуковского Сталину, настоятельно предлагавшее создать "трудколонии с суровым военным режимом" для "социально-опасных" детей, начиная с семилетнего (!) возраста... Однако в конце 1940-х - начале 1950-х знаменитый "друг детей" едва ли стал бы писать нечто подобное, ибо, повторю еще раз, изменялся сам политический климат.

И дело здесь вовсе не в самом Сталине, который в конце жизни, напротив, "изменился" в тех или иных отношениях, как говорится, не в лучшую сторону. Уже отмечалось, что многие положения известного хрущевского доклада на ХХ съезде КПСС в 1956 году явно не соответствовали действительности, но, исходя из фактов, есть все основания признать справедливым следующее утверждение из этого доклада: "...в послевоенный период Сталин стал более капризным, раздражительным, грубым, особенно развилась его подозрительность..." и т. п.50