Мор - Павел Корнев

Сильнейший удар согнул в три погибели; едва устояв на ногах, я краем глаза заметил резкое движение и подался в сторону. Острая боль обожгла ухо, и в голове вспыхнули звезды, но это лишь добавило мне прыти. Не распрямляясь, я рванул вперед, врезался плечом в живот вновь замахнувшегося дубинкой мордоворота и повалил его на кучу мусора. Сразу врезал под ребра, потянулся за ножом и немедленно поплатился за столь опрометчивый поступок.

Хрясь!

Вынырнувший из темноты сапог опрокинул в грязь, и теперь уже громила навалился сверху и мозолистой ручищей стиснул горло. В глазах потемнело, в висках молотом застучала кровь, и, как ни сучил я ногами, пытаясь отыскать точку опоры и выскользнуть из-под придавившей к земле туши, ничего не получалось. Почти теряя сознание, потянулся к лицу душителя и нашарил глазницы. Под нажимом пальцев что-то подалось, лопнуло, липкой теплой жижей заструилось по запястью.

Громила взвыл благим матом, откатился в сторону и зажал руками лицо.

– Хосе-е-е! – завыл он. – Глаза-а-а!

Закашлявшись, я начал подниматься на четвереньки, но сразу получил под ребра острым носком сапога. От дикой боли всего скрючило, и лишь опыт уличных драк помог не сжаться в клубок, а вцепиться в голенище, не давая нападавшему отвести ногу для следующего пинка.

Хрена! Хосе не растерялся и тотчас обрушил мне на голову каблук свободного сапога. В глазах вспыхнули искры, но подошва соскользнула с макушки, и ругнувшийся парень примерился для нового удара.

Воспользовавшись моментом, я дернул его за ногу, и поскользнувшийся в грязи Хосе рухнул рядом. Выругавшись, он придавил меня к земле и принялся охаживать пудовым кулачищем.

Раз! Два! Три!

Во рту появился металлический привкус, я поплыл и едва не упустил момент, когда парень выхватил нож.

– Любишь такие шутки, сучонок? – прорычал Хосе, опуская к моей переносице острие. – Какой выколоть, а? Выбирай, сволочь!

Лишь харкнув в ответ кровью, я двумя руками ухватил жилистое запястье и попытался хоть немного отодвинуть маячивший перед глазами нож. Парень поднажал, лезвие задрожало у самого носа и лишь слегка приподнялось, когда страх на краткий миг придал мне новых сил.

И тогда, не дожидаясь скорой развязки, я рванул руку с ножом вниз. Вниз, но не на себя, а немного в сторону!

Клинок рассек кожу от уголка глаза до уха и уткнулся в грязь, и, прежде чем Хосе успел отреагировать на случившееся, я вцепился зубами в его запястье. И не просто укусил – нет! – а разрывая сухожилия и вены, отхватил целый кусок мяса. Буквально – сколько поместилось во рту.

Головорез заверещал и попытался зажать страшную рану, но меж его пальцев вовсю хлестала кровь. Не теряя времени, я дотянулся до рукояти засевшего в земле ножа и загнал клинок в шею. Выдернул и тут же засадил вновь. И так, пока обмякший Хосе не сполз с меня и не уткнулся лицом в грязь.

Кое-как поднявшись на ноги, я вытер залившую глаза чужую кровь, доковылял до второго парня и перехватил ему глотку. От уха до уха. Чтоб наверняка.

А потом без сил повалился в кучу мусора и задергался в приступе разрывавшего внутренности кашля.

Из рассеченного уха, свернутого носа и рассаженных губ сочилась кровь; потроха завязало узлом; левая рука толком не шевелилась, и двигаться – да что там, двигаться?! – просто находиться в сознании было безумно больно. Хотелось одного: лечь и умереть.

И я уже даже лежал. Лежал, но подыхать в этой помойке не собирался.

«Дыши! – приказал я самому себе. – Дыши, бес тебя забери! Не раскисай!

Тебя не прикончил засаженный в печень нож! Ты остался жив после пробитого шпагой сердца! Ты отправил в Бездну самого Жнеца, в конце концов!

Так дыши и не вздумай подыхать! Только не здесь, только не на помойке!

И возможно, именно малая толика гордости – или брезгливости? – и заставила меня раз за разом вдыхать воздух. А потом запрятанная под сердце скверна начала понемногу расходиться по избитому телу, и подобно убойной дозе макового молока она приглушила боль.

И я наконец смог подняться на ноги.

Не сразу, конечно. Далеко не сразу.

Была поначалу и кровавая рвота, и звенящая пустота в голове. Были подгибающиеся ноги и падения в грязь. Много чего было. Но справился. Всегда справлялся, справился и на этот раз.

Постепенно, понемногу начали возвращаться силы, и по стеночке, мелкими шажочками я заковылял к выходу из проулка. Где-то за спиной слышались крики, пронзительные трели свистков и звон колоколов пожарной гвардии, но меня это уже нисколько не волновало. Подождет. Все подождет.

Сначала забьюсь в какую-нибудь нору. В нору, да…

3

В нору и забился. Дохромал до заброшенного дома по соседству, сгоревшего и полуобвалившегося, забрался в подвал, куда даже бродяги заглядывали лишь в холода, и развалился на холодном полу. Развалился – и моментально провалился в забытье.

Очнулся в полночь. Собственно, долетевший с улицы далекий бой часов и разбудил. Какое-то время пытался прийти в себя, потом пошевелился и замычал от боли. Пусть разогнанная по телу скверна и сделала свое дело, но ребра при каждом вздохе обжигало огнем. Лицо тоже не радовало. Переносица опухла, губы разбиты, щека прикушена изнутри. Левое ухо разбарабанило, правое – рассечено. Порезы… порезы уже даже не беспокоили. Они просто были.

Понемногу сознание окончательно прояснилось, и я задумался о произошедшем. Не с уличными ведь грабителями схлестнулся, нет – те ребята именно меня дожидались. Да и у «Старого рыцаря» шумели…

Выходит, за нападением стоит некое ведомство. Какое – не суть важно. Главное, суровые дядьки не преминут наведаться к циркачам и навести там шороху. А всем известно, как творческие личности снимают нервное напряжение. Непременно гонца в винную лавку погонят.

Где располагалась ближайшая лавка, я знал. Кого пошлют – тоже. А потому с кряхтением выбрался из подвала и, пошатываясь, заковылял по пустынным улочкам. Забрел в какой-то сквер, перевалился через край чаши давно заброшенного фонтана и принялся отмывать с одежды кровь и помои.

Немного оклемавшись, вылез из затхлой воды и, оставляя за собой мокрые следы, отправился в путь. Прокрался по спящему городу к винной лавке, и не успела еще толком обсохнуть одежда, как послышались торопливые шаги. Прибившийся к циркачам мальчишка заскочил в магазинчик, а пару минут спустя появился уже изрядно нагруженный бутылями с крепким пойлом.

Когда он проходил мимо моего убежища, я шагнул из тени и выхватил один из них.