Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815 - Эрнест Лависс

Новым договором о субсидиях, подписанным в Рейхенбахе 14 июня, Англия обязалась выплачивать ежемесячно России 33 миллиона франков, Пруссии — 17 миллионов на продолжение военных действий. Граф Стадион — уполномоченный при главной квартире союзных монархов — просил только отсрочки на несколько недель, чтобы Австрия могла закончить свои военные приготовления. Так все подготовлялось для окончательной измены Австрии императору Наполеону. И действительно, Меттерних отправился в Дрезден просить о продолжении перемирия и о созыве конгресса; предполагалось, что на этом конгрессе Франц I заставит принять — свое посредничество для заключения мира. Меттерних должен был от имени своего монарха предложить Наполеону отказаться от Голландии, Швейцарии, Испании, Рейнского <ююза, Польши и большей части Италии. Наполеону следовало бы, ни минуты не колеблясь, принять эти условия, оставлявшие Францию нетронутой до Рейна. В какое затруднительное положение он поставил бы этим Австрию! Какой раскол вызвал бы в коалиции! Как воскресид бы доверие к себе французского народа! Какую несокрушимую силу он мог бы противопоставить ошеломленным своим врагам, если бы, отозвав все свои рассеянные по Германии гарнизоны, сосредоточил на Рейне свои великолепные войска, поручив им оборонять священную землю родины! Ему следовало либо отвергнуть всякое перемирие и всякий конгресс, либо без промедления согласиться на любой мир, который оставил бы неприкосновенными границы древней Галлии.

Свидание Наполеона с Меттернихом состоялось в Дрездене 28 июня; оно продолжалось 8 часов. Взбешенный двуличием своего тестя, император без передышки кричал, бушевал и топал ногами: «Вы хотите войны — хорошо же, будем драться. Я назначаю вам свидание в Вене. Сколько же вас, союзников? четверо, пятеро, шестеро, двадцать? Чем больше вас будет, тем я буду спокойнее». — «Мир и война, — холодно отвечал Меттерних, — в руках вашего величества. Сегодня вы еще можете заключить мир; завтра, быть может, будет уже поздно…» — «Чего же от меня хотят? Чтобы я покрыл себя позором? Никогда! Я предпочту скорее умереть, чем уступить хоть одну пядь земли. Ваши государи, рожденные на троне, могут двадцать раз- возвращаться побежденными в свои столицы. Я этого не могу, потому что я вышел из солдат… Вы не солдат и не знаете, что происходит в душе солдата. Я вырос на поле брани, и такого человека, как я, мало заботит жизнь миллиона людей». Говоря эти жестокие слова, он швырнул свою шляпу в противоположный угол комнаты. Затем он стал укорять Меттерниха в том, что тот подкуплен Англией, доказывал ему, что Австрия не может выставить более 76 ООО человек, что Франция нимало не утомлена войной; наконец, введенный в заблуждение невозмутимым спокойствием, с которым Меттерних выдержал бурю, и думая, что он оробел, Наполеон дружески хлопнул его по плечу и сказал: «Знаете, чем это кончится? Вы не станете воевать со мной». — «Вы погибли! — воскликнул Меттерних. — Я предчувствовал это, идя сюда, а теперь, уходя, уверен в этом».

Пражский конгресс. Между тем Наполеон, желая вопреки здравому смыслу продлить опасную комедию, которую он играл, и еще некоторое время делать вид, будто он искренно желает мира, согласился продлить перемирие до 10 августа и обещал прислать своих уполномоченных на конгресс в Прагу, где Австрия должна была наконец осуществить свое посредничество. Нарбонн, французский посол в Вене, тотчас отправился в Прагу. Но Коленкур заставил себя ждать и приехал без полномочий. Иностранные делегаты — Гумбольдт от Пруссии и француз-ренегат Анстеттен от России — поддерживали эту систему проволочек. Когда же уполномоченные, наконец, собрались, Меттерних выдвинул ряд формальных затруднений. Он поднял вопрос о том, как должны вестись переговоры — письменно, как па Тешенском конгрессе, или устно, как на Рисвикском.

Эти праздные споры заняли несколько дней. Тем временем конгресс узнал, что Наполеон помимо него ведет переговоры непосредственно с Меттернихом. 7 августа император получил австрийский ультиматум, заключавший в себе следующие требования: раздел великого герцогства Варшавского между Россией, Пруссией и Австрией, признание независимости ганзейских городов, отказ от Иллирийских провинций, восстановление независимости Голландии и Испании, возврат Пруссии всех прежних ее территорий и, наконец, отказ от званий протектора Рейнского союза и медиатора Гельветической конфедерации. Следовательно, приняв эти условия, Франция все же сохранила бы, кроме своих естественных границ, еще и Италию.

С этого момента события развиваются с такой быстротой, что их приходится точно датировать по дням, если не по часам. 10 Августа австрийский генерал Бубна — тот самый, что в 1809 году вел переговоры с императором, отвез Францу I ответ Наполеона. Император хотел удержать за собой Голландию и ганзейские города, а о предоставлении Германии независимости говорил в туманных выражениях; категорически он отказывался только от Иллирийских провинций, великого герцогства Варшавского и Испании. Путь от Дрездена до Бены занял более суток, и в Вену Бубна прибыл только 11 августа. 10 августа, в полночь, в момент окончания срока перемирия, Меттерних объявил конгресс распущенным и заявил, что Австрия вступает в войну. Заранее заготовленные от Праги до силезской границы сигнальные огни оповестили союзные армии о возобновлении военных действий, и 11 августа, когда Коленкур, получив, наконец, свои верительные грамоты, пожелал вплотную приступить к обсуждению основных вопросов, Меттерних сообщил ему, что конгресс закрыт. Когда стал известен ответ Наполеона, Коленкур вновь попытался возобновить переговоры, но Меттерних был непреклонен, и 12 августа, спустя 20 часов по возвращении генерала Бубна, заявил французским уполномоченным, что Австрия присоединяется к коалиции. Итак, Пражский конгресс был распущен, даже не успев по-настоящему открыться. Обе стороны в равной мере проявили двуличие и злой умысел. Наполеон и Меттерних с одинаковым усердием парализовали все попытки водворить мир.

Посредничество Австрии, вначале доброжелательное, затем покровительственное, приобрело, наконец, характер угрозы, а в тот момент, когда в австрийской армии закончены были военные приготовления, превратилось в открыто враждебное выступление. Трудно было одурачить противника более искусно и цинично. С другой стороны, трудно понять радость, проявленную Наполеоном при известии о закрытии конгресса. Он все еще мечтал нанести сокрушительный удар, который поверг бы в прах всю Европу, жаждавшую его погубить. На острове св. Елены он рассказывал, какую тревогу переживал в те часы, когда взвешивал в уме свое бесповоротное решение. Император боялся за свою участь и за свой трон. Он знал, что вернуться в Париж побежденным будет для него равносильно гибели. Проснулся ли в Наполеоне хоть на мгновение патриотический страх за участь, которую он готовит Франции? Он выписал для своего дрезденского театра актеров из Парижа; в последний раз окруженный пышным двором, он тешился своим беспредельным могуществом. Он ускорил на несколько дней празднование дня св. Наполеона: армия в последний раз справляла этот праздник; то было последнее празднество обреченных жертв.

Силы и устройство коалиции. Новая тактика. Вполне справедливо утверждение, что за время перемирия коалиция должна была получить больше полков, нежели Наполеон мог призвать из Франции батальонов. Три большие армии готовы были объединиться, чтобы окружить его: северная — 180 000 человек под начальством Бернадотта, состоявшая из шведских, немецких и английских контингентов и русского корпуса Беннигсена, уже раньше ставшего лагерем на Гавеле; силезская армия, состоявшая из 200 000 пруссаков под начальством Блюхера, расположенная вдоль Одера; наконец, австрийская армия, пришедшая из Чехии, насчитывавшая 130 000 человек под командой Шварценберга и собиравшаяся двинуться на Саксонию. Кроме того, 240 000 русских, пруссаков, шведов и англичан должны были вытеснить французов из северной Германии; 80 000 австрийцев готовились отнять у них Италию; 200 000 англичан и испанцев намеревались перейти Пиренеи. Таким образом, Европа выставила против Франции свыше миллиона человек.

План коалиции состоял в том, чтобы изнурять Наполеона; всячески избегая решительного сражения с ним, атаковать и поодиночке разбить всех его военачальников; она намеревалась постепенно все туже сжимать железное и огненное кольцо вокруг Наполеона, пока тот не будет задушен. Мысль об этой новой тактике исходила от Бернадотта, который и был поставлен во главе коалиции. Для командования войсками был вызван из Америки Моро; генерал Жомини, изменивший Наполеону после битвы при Бауцене, доставлял императору Александру планы передвижений. Казалось, что только французы могут побеждать французов[104]. Эти изменники старались оправдаться хитроумным доводом, что они, мол, воюют только с Наполеоном, а не с Францией, что они, напротив, призывают Францию к свободе, к свержению тирании! Однажды, в минуту откровенности, Наполеон сам сказал, что известие об его смерти будет встречено вздохом облегчения.