Мозг рассказывает. Что делает нас людьми - Вилейанур Рамачандран

4. Реактивное образование. Тенденция утверждать противоположное вашему неосознанному знанию о самом себе или, перефразируя Гамлета, стремление слишком много протестовать. Примером этого могут служить скрывающие свою ориентацию гомосексуалисты, яростно осуждающие однополые браки.

Другой пример. Я помню, как в клинике инсультов я спрашивал, указывая на массивный стол, пациентку с парализованной левой рукой:

«Вы можете приподнять этот стол правой рукой?»

«Да».

«Как высоко вы сможете приподнять его?»

«Примерно на дюйм».

«А левой рукой сможете приподнять?»

«Да, на два дюйма».

Ясно, что на каком-то уровне пациентка знала, что она была парализована, в противном случае откуда бы взялось такое преувеличение возможностей повреждённой руки?

5. Проекция. Приписывание собственных недостатков другим людям. В клинике: «[Парализованная] рука принадлежит моей матери». В обычной жизни: «Да он расист».

6. Интеллектуализация. Трансформация эмоционально угрожающего факта в интеллектуальную проблему для отвлечения внимания от этого факта и ослабления его эмоционального воздействия. Часто близкие родственники смертельно больного члена семьи, будучи не в состоянии встретиться лицом к лицу с потенциальной утратой, начинают относиться к болезни как к чисто интеллектуальной проблеме. Это может рассматриваться как сочетание отрицания и интеллектуализации, впрочем, терминология не так уж важна.

7. Вытеснение. Тенденция подавить «болезненные» для эго воспоминания. Хотя это слово проникло в популярную психологию, исследователи памяти давно подозревали о вытеснении. Я склоняюсь к мысли, что это явление существует в действительности, так как я наблюдал много очевидных примеров его проявления у моих пациентов.

Например, многие пациенты после нескольких дней отрицания излечиваются от анозогнозии. Я посещал одного такого пациента, который на протяжении девяти дней настаивал на том, что его парализованная рука «отлично работает», даже когда его спрашивали об этом несколько раз подряд. А на десятый день он полностью излечился от отрицания.

Когда я спросил его, как он себя чувствует, пациент немедленно ответил: «Моя левая рука парализована».

«И давно она парализована?» спросил я, удивившись.

«Вы же наблюдали меня последние несколько дней», ответил он.

«А что вы мне сказали о вашей руке вчера?»

«Разумеется, я говорил, что она парализована».

Очевидно, пациент «вытеснил» отрицание!

Анозогнозия служит яркой иллюстрацией того, что я постоянно подчёркиваю в этой книге, «убеждение» не монолитно. В нем есть множество слоёв, которые можно снимать по одному, пока «истинное я» станет не более чем воздушной абстракцией. Как сказал однажды философ Дэниел Деннет, концептуально «я» напоминает «центр гравитации» сложного объекта единственную воображаемую точку, в которой пересекается множество его векторов.

Так и анозогнозия, являясь далеко не просто ещё одним странным синдромом, позволяет нам взглянуть по-новому на человеческий разум. Каждый раз, когда я вижу пациента с этим расстройством, мне кажется, что я рассматриваю человеческую природу сквозь увеличительное стекло. Я не могу не думать о том, что, если бы Фрейд знал об анозогнозии, он получил бы большое наслаждение от её изучения. Он мог бы спросить, например, чем определяется та или иная защита, которую применяет пациент; почему в одних случаях используется рационализация, а в других прямое отрицание? Зависит ли это целиком от обстоятельств или от личности пациента? Будет ли Чарли всегда пользоваться рационализацией, а Джо применять отрицание?

Кроме объяснения фрейдистской психологии в терминах эволюционной теории моя модель работает и для биполярных расстройств (маниакально-депрессивных заболеваний). Существует аналогия между стилями реагирования левого и правого полушарий маниакальным или бредовым для левого полушария и озабоченным «адвокатом дьявола» для правого и колебаниями настроения при биполярном расстройстве. Если это так, может быть, эти перепады состояния на самом деле являются результатом переключения между полушариями мозга? Как показали мои учителя доктор Набиар и Джек Петтигрю, даже у нормальных индивидуумов могут встречаться спонтанные «перескоки» между полушариями и соответствующими когнитивными стилями. Чрезвычайное увеличение этих колебаний психиатры рассматривают как «дисфункциональное» или «биполярное» расстройство, хотя я знал нескольких пациентов, которые предпочитали приступы депрессии, чтобы, например, не прерывать своё мимолётное эйфорическое общение с Богом.

Как мы видели ранее, одной из функций правого полушария мозга является составление объективной полной картины «я» и ситуации, в которой человек находится. Эта функция также позволяет вам «видеть» себя со стороны. Например, когда вы репетируете выступление, вы можете «увидеть» себя, шагающего туда-сюда по подиуму, с точки зрения зрителя.

С этим как-то связан и внетелесный опыт. Опять же, следует только вспомнить о нарушениях ингибиторных схем, которые обычно контролируют активность зеркальных нейронов. Повреждение правой лобнотеменной области или анестезия с помощью кетамина (которая, возможно, воздействует на те же самые схемы) снимает это ингибирование. В результате человек начинает покидать своё тело, иногда до такой степени, что перестаёт ощущать боль. Он видит свою боль «объективно», как будто её испытывает кто-то другой. Иногда у него может возникнуть ощущение, что он на самом деле покинул своё тело и парит над ним, наблюдая себя извне. Обратите внимание, что, если эти схемы, «привязывающие к телу», особенно чувствительны к недостатку кислорода в мозге, это также могло бы объяснить ощущение покидания тела, обычное для предсмертного опыта.

Любопытен случай Патрика, разработчика программного обеспечения из Юты, которому поставили диагноз злокачественной опухоли в лобнотеменной области. Патрику довелось испытать многие ощущения внетелесного опыта. Опухоль располагалась на правой стороне его мозга, что было весьма «удачно», потому что он был менее озабочен ею, чем если бы она находилась слева. Патрику сказали, что ему осталось менее двух лет жизни даже после удаления опухоли, но не это волновало его. По-настоящему его занимали вещи куда более странные, чем он или кто-либо ещё мог вообразить.

Он заметил, что отчётливо ощущает невидимого «фантомного двойника», прикреплённого к левой стороне его тела. Это отличалось от большинства обычных ощущений внетелесного опыта, при котором пациент смотрел на собственное тело сверху вниз. Двойник Патрика почти синхронно копировал каждое его движение. Питер Брюггер из Университетской клиники в Цюрихе исследовал подобные случаи. Они напоминают нам, что согласованность между различными аспектами нашего сознания, такими как субъективное эго и образ тела, при заболевании мозга может быть нарушена. Должен существовать специальный мозговой механизм (или последовательность механизмов, соединённых «ласточкиным хвостом»), которые в норме предотвращают подобные нарушения. Если бы этого механизма не было, согласованность не могла бы быть нарушена избирательно, как в случае Патрика, ведь другие аспекты его разума не были затронуты: он был эмоционально нормальным, способным к интроспекции, умным и дружелюбным человеком[28].

Из научного любопытства я промыл его левый наружный слуховой проход ледяной водой. Известно, что эта процедура активизирует вестибулярную систему и вызывает определённую встряску в образе тела: может, например, молниеносно восстановить осознание паралича тела у пациента с анозогнозией, возникшей вследствие инсульта теменной области. После этой процедуры Патрик был поражён тем, что его двойник уменьшился в размерах, задвигался и сменил позу. О, как мало мы знаем о мозге!

Внетелесный опыт часто наблюдается в неврологии, но совокупность ощущений, рождаемых во время внетелесного опыта, образует неразделимую смесь, которую мы называем диссоциативными состояниями, которые обычно исследуют психиатры. Это состояние, в котором человек умственно отделяет себя от того, что происходит с его телом во время высокотравматичного опыта. (Адвокаты часто используют диагноз диссоциативного состояния, утверждая, например, что подсудимая находилась в этом состоянии и наблюдала своё тело, «производящее» убийство, не будучи вовлечена в него.)

При диссоциативном состоянии активны некоторые из уже рассмотренных нейронных структур, а также ещё две: гипоталамус и передняя часть поясной извилины. Обычно, когда человек сопротивляется угрозе, из гипоталамуса исходят два сигнала: поведенческий, например убежать или драться, и эмоциональный, например страх или агрессия. (Мы уже упоминали и третий исходящий сигнал автономное возбуждение, которое приводит к повышенному потоотделению, изменению КГР, повышению кровяного давления и учащению сердечного ритма.) Передняя часть поясной извилины в это время также активна, что будоражит вас, позволяя вам быть начеку для отражения новых угроз и восприятия новых возможностей. Но степень угрозы определяет степень, в которой вовлечены во взаимодействие эти три подсистемы. Когда человек сталкивается с экстремальной опасностью, иногда бывает лучше лечь и не шевелиться, как бы «притвориться мёртвым», заглушив и поведенческие, и эмоциональные действия. Как опоссум, который абсолютно недвижим, когда хищник так близко, что убежать уже не получится, а любая попытка сопротивления лишь усилит плотоядный инстинкт преследования убегающей жертвы. Несмотря на это, передняя часть поясной извилины остаётся активной все время, чтобы быть на страже бдительности, если вдруг хищника не удалось обмануть или появится возможность быстро убежать.