Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций. - Арнольд Джозеф Тойнби

Подобным же образом шиитская община в мусульманском мире, когда проиграла сражение и превратилась в гонимую секту, решила, что двенадцатый имам (двенадцатый прямой наследник Али[463], зятя пророка Мухаммеда) не умер, но скрылся в пещере, из которой продолжает осуществлять духовное и мирское руководство своим народом, и что однажды он появится вновь как обещанный Махди[464] и положит конец долгому царству тирании.

Но если мы вновь обратим внимание на учение о Втором Пришествии в его классическом христианском изложении, то увидим, что оно действительно является выраженной в реальных образах мифологической проекцией в будущее того духовного возврата, в котором побежденный Учитель апостолов подтвердил Свое присутствие в их сердцах, когда они собрались с духом, чтобы довести до конца, несмотря на физическое отсутствие своего Учителя, отважную миссию, которую Он некогда на них возложил. Это творческое возрождение апостольской храбрости и веры, последовавшее за минутой разочарования и отчаяния, описано в Деяниях апостольских (опять-таки на мифологическом языке) в образе нисхождения Святого Духа в день Пятидесятницы.

После предпринятой нами попытки понять, что же действительно означает движение ухода-и-возврата, мы теперь сможем лучше произвести эмпирический обзор его действия в человеческой истории через взаимодействие творческих личностей и творческих меньшинств со своими собратьями. Существует множество известных исторических примеров этого движения в различных сферах деятельности. Мы встретимся с ним в жизни мистиков и святых, государственных деятелей и полководцев, историков, философов и поэтов, равно как и в истории наций, государств и церквей. Уолтер Беджгот выразил истину, которую мы пытаемся установить, в следующих словах: «Все великие нации формировались в уединении и в тайне. Они были созданы вдалеке от всякого раздражения»{94}.

Теперь мы незамедлительно перейдем к обзору различных примеров, начиная с творческих индивидов.

Павел Тарсийский родился в еврейской семье в то время, когда эллинизм бросал сирийскому обществу вызов, от которого нельзя было уклониться. В первый период своей деятельности он преследовал последователей Иисуса среди своих соплеменников, которые в глазах еврейского зелота[465] были виновны в том, что внесли раскол в ряды еврейской общины. Во второй период своей деятельности он повернул свою энергию в противоположном направлении, проповедуя новое обетование, «где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного»{95}, проповедуя это взаимодействие во имя той секты, которую некогда преследовал сам. Эта последняя глава была наиболее творческой в деятельности апостола Павла. Первая глава была ложным началом. А между двумя этими главами лежит огромная пропасть. После своего неожиданного прозрения на пути в Дамаск Павел «не стал тогда же советоваться с плотью и кровью», но ушел в Аравийскую пустыню. Спустя три года он посетил Иерусалим и встретил первых апостолов с намерением возобновить практическую деятельность{96}.

Жизнь Бенедикта Нурсийского (ок. 480-543) совпала с предсмертной агонией эллинского общества. Посланный ребенком из родной Умбрии в Рим, чтобы получить традиционное для высших классов гуманитарное образование, он восстал против столичной жизни и удалился в раннем возрасте в пустыню. В течение трех лет он жил в полном одиночестве. Но поворотной точкой в его деятельности стал возврат к общественной жизни по достижении зрелости, когда он согласился встать во главе монашеской общины: сначала в долине Субиако, а впоследствии — в Монтекассино[466]. В этой последней творческой главе своей деятельности святой создал новую систему образования взамен устаревшей, отвергнутой им еще в детстве, а бенедиктинская община Монте-Кассино стала матерью монастырей, которые росли и умножались, пока бенедиктинский устав не распространился до самых дальних уголков Запада. Действительно, этот устав был одной из главных основ новой социальной структуры западного христианства, которая восстала на руинах древнего эллинского мира.

Одной из наиболее важных особенностей бенедиктинского устава было предписание ручного труда, под которым в первую очередь подразумевался сельскохозяйственный труд в полях. Бенедиктинское движение в экономическом плане явилось сельскохозяйственным возрождением — первым возрождением сельского хозяйства в Италии со времен разорения италийской крестьянской экономики в ходе войны с Ганнибалом. Бенедиктинскому уставу удалось достичь того, чего никогда не удавалось ни аграрным законам Гракхов, ни имперским alimenta[467], поскольку он действовал не сверху вниз, как действуют государственные постановления, но снизу вверх, пробуждая личную инициативу через религиозный энтузиазм. Благодаря этому духовному elan (порыву), бенедиктинский устав не только изменил направление экономической жизни Италии, но и выполнил в средневековой Трансальпийской Европе ту напряженную первопроходческую работу по вырубке лесов, осушению болот и созданию полей и пастбищ, которую в Северной Америке выполнили французские и английские переселенцы.

Примерно через тридцать лет после смерти св. Бенедикта Григорий, получив должность Praefectus Urbi[468] в Риме, оказался перед невыполнимой задачей. Рим в 537 г. находился почти в таком же положении, что и Вена в 1920 г. Великий город, заслуживший свою славу благодаря тому, что в течение веков являлся столицей великой Империи, теперь оказался отрезанным от своих бывших провинций, лишился своих исторических функций и был вынужден существовать за счет собственных ресурсов. В год префектуры Григория Ager Romanus[469] ограничивался приблизительно той областью, которую занимал девять веков назад, еще до того как римляне начали борьбу с самнитами за господство в Италии. Но территория, которая прежде обеспечивала небольшой торговый городок, теперь должна была обеспечивать огромную паразитическую столицу. Римский магнат, ставший в это время префектом Рима, должно быть, осознавал неспособность старого порядка справиться с новым положением дел, и этот тягостный опыт полностью объясняет уход Григория из мирской жизни двумя годами позднее.

Его уход, подобно уходу апостола Павла, длился три года. В конце этого периода он решает взять на себя лично миссию по обращению язычников-англов в христианство, которую впоследствии получит по папскому благословению, будучи призван в Рим. Здесь на различных церковных должностях и, наконец, на папском престоле (590-604) Григорий выполнил три большие задачи. Он реорганизовал управление землями Римской церкви в Италии и за морем, устроил переговоры между имперскими властями в Италии и лангобардскими захватчиками и заложил на месте старой Империи, лежавшей теперь в руинах, основы новой Римской империи, построенной на миссионерском рвении, а не на военной силе. Эта Империя завоевала, в конце концов, новые миры, по земле которых никогда не ступала нога легионера и о самом существовании которых никогда не подозревали Сципион и Цезарь.

Сиддхартха Гаутама Будда родился в индском мире в период его «смутного времени». Он дожил до того времени, когда его родной город-государство Капилавасту разграбили, а его родственников из племени шакьев истребили. Небольшие аристократические республики древнего индского мира, одной из которых была община шакьев, по-видимому, во времена Гаутамы стали жертвой более крупных растущих самодержавных монархий. Гаутама родился в аристократическом роду племени шакьев как раз в тот момент, когда аристократическому порядку был брошен вызов новыми социальными силами. Личным ответом Гаутамы на этот вызов был отказ от мира, ставшего негостеприимным для наследственных аристократов. В течение семи лет он искал просветления при помощи все более строгой аскезы. И только когда на него снизошел свет, он предпринял первый шаг по возвращению в мир, прервав свой пост. А затем, достигнув собственного просветления, он потратил оставшуюся часть жизни на просветление своих собратьев. Чтобы передать увиденный им свет, он разрешил группе учеников собраться вокруг себя и тем самым стал центром и главой братства.

Мухаммед родился в среде аравийского внешнего пролетариата Римской империи в тот период, когда отношения между Империей и Аравией близились к кризису. На рубеже VI и VII вв. христианской эры процесс оплодотворения Аравии культурными влияниями, исходившими из Империи, достиг своего предела. Должна была последовать какая-то ответная реакция со стороны Аравии в форме высвобождения энергии. Формой, которую приняла эта реакция, стала деятельность Мухаммеда (время жизни — приблизительно 570-632 гг.). Движение ухода-и-возврата было прелюдией к каждой из двух отправных точек, от которых зависела история жизни Мухаммеда.