По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики) - Коллектив авторов

– Христюшка, любовь моя! Наступит событие в твоей жизни, и ты увидишь, увидишь, свет очей моих, сам то, во что не веришь. Придёт то время, когда ты сам будешь верить. Когда тебя осенит благодать свыше, когда ты сам на себе испытаешь знамения загробной жизни, ты перестанешь сомневаться, ты уверуешь, мой ненаглядный Христюшка, в существование души.

– И всякий раз, когда я пытался доказать ей, что таких знамений и чудес вообще не бывает, она в испуге закрывала мой рот горячими поцелуями:

– Молчи, молчи, любовь моя! Это великий грех так говорить. Не мучь меня своим неверием. Я, кажется, готова умереть, чтобы только получить возможность в бесплотном виде являться к тебе, и вот увидишь, Христюшка, я явлюсь непременно.

Моё семейное счастье было недолгим. Елизавета таяла на глазах, медицина была бессильна. Специалисты лучших клиник страны только разводили руками, разнообразные курсы лечения положительного результата не давали. Умирая на моих руках, она прошептала с просветлённой улыбкой:

– Знаешь, милый, почему Бог так быстро отзывает меня к Себе? Не знаешь? А я, Христюшка, знаю. Чтобы послать душе твоей спасенье. Спасенье, Христюшка, спасенье. Вот увидишь, я принесу твоей душе спасенье, слышишь, принесу!

– Бррр… какой ужас… аж мурашки пробежали по всему телу, – испуганно прошептала Натали и крепко прижалась к мичману. – Меня бьёт озноб, согрей меня своим объятием, Владислав.

– Айн момент, моя прекрасная леди, Айн момент. Просьба женщины – закон, честь поставлена на кон. Моряки не подведут, до конца всё доведут, – торжественно и радостно протараторил мичман и, посадив Натали к себе на колени, нежно обнял её. – Рядом со мной ещё никто не мёрз. Я словно печь в любой мороз, и тот, кто рядышком со мной, всегда за каменной стеной. Когда в работе мичмана, спокойно может спать страна. Оба-на!

Ухмыляясь во все оставшиеся из былых тридцати двух двадцать два зуба Александр, глядя на Васильевну, пожал плечами:

– Неудивительно, если после такого вот вступления, от которого у молодых особ по их нежной коже пробегают огромных размеров мурашки и волосы начинают шевелиться, начнётся повествование, леденящее душу.

Ну да, естественно. – пролепетала до этого молчавшая и не участвовавшая в разговоре Нелли. – Галлюцинации, видения, непонятные звуки и всякие там штучки-дрючки. Ничего такого мудреного нет, всякое может померещиться, когда человек сходит с ума от постигшего его горя… да ещё и жить одному вдали от друзей и цивилизации… Я замужем, имею взрослую дочь, но когда муж мой, Николя, в командировке или на работе и я остаюсь ночью дома одна, постоянно ощущаю в квартире чьё-то постороннее присутствие, какие-то звуки, стуки, шорохи… появляется чувство какого-то животного страха, но стоит прийти мужу или дочери, в моей душе наступает покой и никаких тебе звуков, стуков и шорохов.

– Тихо, тихо, друзья, не надо перебивать генерала. Мне кажется, что он подошёл к самому интересному месту своего повествования, – перебил девушку Владислав. – Я должен буду эту байку рассказать своим корешам, когда будем коротать время в далёком-далёком походе по бескрайним морям и океанам. Продолжайте, генерал, продолжайте, мы все во внимании.

– Извольте! – генерал не спеша раскурил трубку. – Вы уж простите меня, но я закончу своё повествование, а потом уже все вместе будем спорить. Итак, я возвращаюсь к своему рассказу.

– Время, хотя и медленно, но всё-таки шло вперёд. Служба, командировки, инспекции, проверки, учения, испытательные полигоны.

Про предсмертное обещание Лизы я успел напрочь забыть, так как был твёрдо уверен, что между земной и загробной жизнью ничего общего нет, да и быть не может. Поэтому я не придавал особого значения её словам. О них я вспомнил лишь тогда, – генерал перешёл на шёпот и обвёл всех пристальным пронзительным взглядом, – когда моя Елизаветушка, моя добрая и нежная Лизанька, сдержала своё обещание.

– Не может быть. – прошептала Васильевна и трижды перекрестилась. – Кстати… обратите внимание на свечи. Они почему-то все разом погасли. Ветра нет, а они погасли. Не лучше ли.

– Нет, нет! Продолжайте, генерал, – поспешно возразил мичман. – Коль пошла такая пьянка, освещенье ни к чему. Ночью, да притом ещё в обнимку с дамой и под шофе слушать такие ужасные страшилки сплошной кайф. Это, как я ощущаю, сплошной выброс адреналина. Не правда ли, друзья? Считаю ваше поголовное молчание убедительным знаком вашего согласия. Дослушаем наконец-то всё до конца, а то вон и луна уже спряталась за облака, да и ветерок-злодей задул не вовремя… а ведь всего несколько минут назад она сияла нежным серебристым светом. Свечи потухли, костёр еле-еле тлеет… кромешная темнота… чего только может не показаться.

Однажды вечером, за работой над рукописями новой книги, – продолжал генерал, – моё внимание привлёк какой-то непонятный шум. Описать вам я сего не могу: это не было похоже ни на звук, ни на стук, ни на пение… это был не голос человека, не вой животного, а какой-то странный звук, доселе мне не ведомый. Это больше походило на сигнал оповещения, но сигнал не земной, а какой-то сверхъестественный. Поэтому он меня не только поразил своим необычным тембром, но и, надо честно вам признаться, напугал, хоть я и не из робкого десятка. Я встал и, прислушиваясь, прошёлся по комнате. Звук был объёмным и тянулся ровно, протяжно и назойливо. Вдруг он исчез так же внезапно, как и появился. Я продолжал работать над рукописью, вслушиваясь в поочерёдно приходящий и уходящий непонятный, однообразный и протяжный голос. Какие-то невидимые нежные волны окружали меня, нежно ласкали и убаюкивали. Они то внезапно набегали на меня, то так же внезапно исчезали. Я был на вершине блаженства, но глаза стали закрываться, меня клонило в сон. Собрав в кулак всю свою волю и силу, я еле-еле добрался до постели и заснул крепким богатырским сном. Проснулся я свежим и бодрым часов через двенадцать. Так много я спал лишь в детстве. Прошло более полугода, как вдруг ни с того ни с сего эти звуки снова стали посещать меня по ночам. Сначала через неделю, потом через три дня, а потом ежедневно. Я свыкся с ними, мне стало их не хватать. Но однажды они исчезли. Работа не клеилась, настроение скверное, да ещё замучила бессонница. Слоняясь взад-вперёд по комнате, я случайно задел рояль, и нахлынули воспоминания прошлых лет. Нахлынули, и невольно из глубины души вырвалось: «Ли-и-за-а!» – и в тот же миг звуки вернулись, окружили, окутали меня своей незримой сетью. И потом, каждый раз, когда я призывал свою милую Елизавету, звуки становились яснее и чище, звуки пели, ликовали, и у меня на душе становилось светлее и радостнее. Всё, что я вам рассказал, это чистой воды правда, правда и то, что в день седьмой годовщины со дня смерти моей любимой Лизоньки, поздней ночью, когда я уже собирался ложиться спать, рояль сам заиграл «Ave Maria». Это событие заставило меня искать и найти разгадку этого явления. Я боялся сойти с ума, так как всё это без всяких натяжек можно было отнести к области невроза галлюцинаций расстроенного воображения. И, твёрдо уверовав в то, что в городской квартире мои странные видения прекратятся, я вернулся к бурной, но в то же время какой-то суетливой жизни. Так прошло более года. Я давно уже забыл о своих приключениях на даче, но однажды… – генерал вновь раскурил потухшую трубку, – когда я отдыхал на природе в обществе своих сослуживцев, зашёл горячий спор о сверхъестественных явлениях. Спор был долгим, горячим, но безрезультатным, так как никто не мог привести пример правоты своей точки зрения. Даже если бы мы съели ещё по шашлыку и выпили бы ещё бутылочку отменного «Хереса», ничего бы не изменилось. Было уже далеко за полночь, как и сейчас, луна спряталась за облака, а с моря подул свежий, чуть-чуть влажный ветерок, когда меня попросили изложить своё мнение.