Укрощение герцога - Элоиза Джеймс

Он был там, стоял, прислонясь к стене, и ожидал ее.

Она попыталась пройти мимо, но он схватил ее за руку. Поэтому она вскинула подбородок и смотрела на него. Не было смысла притворяться.

– Меня это не касается, – сказала она.

Он смотрел на нее:

– Мэри – моя дочь.

Но Джиллиан уже не могла остановиться.

– Ваша и этой…

– Моя, – сказал он свирепо.

Она кивнула и попыталась вырвать руку.

– Всего хорошего, мистер Спенсер.

Она уже прошла большую часть коридора, но спиной чувствовала его взгляд. Поэтому все-таки оглянулась. Он смотрел ей вслед, и было что-то в его взгляде, чего она, Джиллиан Питен-Адамс, никогда прежде не видела в глазах мужчины. Это было отчаяние.

Поэтому она повернулась и пошла к нему.

– Я никому не расскажу, – заверила она, понизив голос и слегка смягчив тон. – Это необычно, но я уважаю то, что вы воспитываете Мэри один.

Он сделал столь стремительное движение, что она не заметила его, пока он не потянул ее к себе и не поцеловал страстно и безнадежно. Он был хуже Дориманта. Ей следовало дать ему знать, что она, Джиллиан, не из тех женщин, которые могут стать игрушкой в руках распутника.

Но вдруг восторг наполнил ее грудь.

– У вас связь с леди Мейтленд? – спросила она, отстраняясь настолько, чтобы он мог видеть ее лицо.

Он смотрел на нее сверху вниз, и то, что у него был смущенный и изумленный вид, вызвало у нее улыбку.

– Нет, вовсе нет, – сказала она самой себе. – И сейчас у вас больше нет связи с матерью Мэри?

– Сомневаюсь, что вы этому поверите, но такие вещи не в моем обычае и нечасто бывали в моей жизни.

Его тон был настолько серьезным, что она чуть не засмеялась.

– Вы воображаете меня Доримантом, но уверяю вас, что в повседневной жизни я тошнотворно добродетелен. Хотя, – сказал он с запинкой, – я не сожалею об этой единственной ночи с Лореттой.

– Конечно, нет, потому что в результате появилась Мэри.

На этот раз она сама притянула к себе голову Гейба. И именно она дотронулась языком до его губ и поцеловала его тем дерзким, безумным, страстным поцелуем, которому научил ее он.

– Вы не должны, – сказал он несколькими минутами позже.

Она почувствовала, что сердце ее сейчас разорвется, такую боль услышала она в его голосе. Право же, это походило на извращение, настолько она была переполнена восторгом, оттого что мистер… мистер Гейбриел Спенсер был в нее влюблен.

– Я должна, – ответила она просто.

– Но я…

– Вы незаконнорожденный и растите ребенка от связи с актрисой. Вы мистер Доримант в жизни, – сказала она серьезно.

Но теперь он уловил что-то необычное в ее тоне и глазах.

– Нет, – проговорил он. – Я этого не допущу.

Они смотрели с минуту в глаза друг другу.

– Вы ничего не знаете обо мне, – сказал он наконец хрипло. – Моя мать…

– Я жду с нетерпением возможности познакомиться с ней.

– Этого никогда не будет. Моя мать долгие годы была любовницей герцога. И я не такой незаконнорожденный, как Мэри, чье происхождение будет тайной. Все о нем знают. Ваша репутация будет загублена, даже если…

– Да, – сказала она улыбаясь. – Думаю, это так.

– Нет! – закричал он.

Мужчины так глупы. Она всегда так считала и потому воображала, что неспособна заставить себя почувствовать хоть какую-нибудь привязанность к одному из этих бедных созданий. Как же случилось, что она без памяти влюбилась в одного, проявлявшего такое же слепое упрямство, как и все остальные представители его пола?

Она провела ладонью по его щеке. На ней проступила колючая поросль будущей бороды. Он был единственным, кого она хотела: настоящий ученый, человек, с которым она могла говорить часами, мужчина, заставлявший ее кровь бешено струиться по жилам.

– Насколько я понимаю, во всем этом есть только один отрицательный момент, – сказала она, продолжая гладить его щеку.

– Я вижу по крайней мере сотню, – хрипло возразил он, по-видимому, решивший упираться, чего бы ему это ни стоило, как тот глупый бульдог, который когда-то принадлежал ее отцу.

– Вы не любите Шекспира, – сказала она. – Это серьезный недостаток.

– Не играйте со мной, – проворчал он.

– Я и не играю. – Джиллиан улыбнулась самой ослепительной из своих улыбок. – Я беру вас, Гейбриел Спенсер. Я претендую на вас. Я выхожу за вас замуж, я…

Но он прервал ее высокомерное перечисление своих намерений, попытавшись уйти. Поэтому она была вынуждена снова поцеловать его. И тут оказалось, что она прижата к стене, а его пальцы гладят ее волосы. Чуть позже в сумрачных глазах Гейба она заметила проблеск улыбки и поняла без всяких объяснений, что она единственная на свете, кто увидел эту особенную улыбку.

– Я не возьму вас в жены, – сказал он, опровергая свои слова этой улыбкой.

– Я построю ивовый шалаш возле ваших ворот и поселюсь в нем.

– Мой дом в Кембридже, – сказал он и добавил: – Вас будут видеть там немногие. К тому же они не знают Шекспира так хорошо, как вы.

– Героиня Шекспира угрожает петь любовные песни среди ночи. Это погубит вашу репутацию преподавателя, – сказала она со вкусом.

– У меня нет репутации.

– Есть ваша собственная, – сказала она нежно, потому что было очевидно, что ему следовало об этом напомнить. – У вас репутация блестящего ученого и человека чести. Репутация человека, любящего дочь и готового сделать для нее все, даже пойти против собственных инстинктов и явиться к незнакомому члену семьи, герцогу, ничего не знавшему о вашем существовании.

– Герой Шекспира не был таким болваном, как я, чтобы явиться туда, куда его не приглашали.

Она почувствовала, что ее улыбка согрела их обоих изнутри.

– Рейф был вам рад.

– Я воспользовался его гостеприимством, чтобы ухаживать за вами.

– Так вы за мной ухаживаете? – спросила она с любопытством. – А я думала, что вы целуете меня, просто чтобы убить время.

– Конечно, я за вами не ухаживал, – возразил он, противореча сам себе. – Я ни за что не стал бы губить вашу жизнь.

Она скорчила горестную гримасу:

– Мне придется вернуться к своему первоначальному плану.

– И что это за план? – спросил он настороженно.

– Выйти за Рейфа, конечно. Ну, мы с Имоджин прекрасно это спланировали: она собиралась вступить в связь с вами, а я – выйти замуж за вашего брата.

Он издал какой-то горловой звук, очень напоминавший рычание.

– Если я правильно поняла, вы считаете, что я должна выйти замуж за настоящего аристократа. Так почему не за Рейфа? Если я не могу получить вас, Гейб, то остальное для меня не так уж важно. Рейф и я будем счастливы вместе… Как выдумаете, он читал Шекспира?