Неистовый голод - Сюзанна Райт

чём он захочет говорить, особенно учитывая, что он, без сомнения, только что сделал это с полицией. Он тяжело вздохнул, выглядя усталым.

— Хочешь, верь, хочешь, нет, Франческа, но мы с твоей бабушкой всегда хотели для тебя самого лучшего. Возможно, мы не всегда поступали так, как было лучше для тебя, из-за наших собственных предубеждений и вины.

— Вины? — повторила она, нахмурив брови.

— Никто не должен хоронить собственного ребёнка. Кристофер, возможно, и убил её, но я подвёл её. Если бы я не согласился отбросить сомнения по поводу её брака, если бы я оказал на неё давление, чтобы она ушла от него, она была бы жива сегодня. Вот почему я был так непреклонен в этом вопросе. Я бы не вынес, если бы тебе было больно, когда я мог это предотвратить. Я не хотел совершать с тобой ту же ошибку, что и с Кэролайн, но, похоже, я совершил и другие ошибки.

— Твоя вина бессмысленна, — сказала она. — Она не могла его бросить. Брачные узы — это метафизические конструкции, которые связывают двух людей до такой степени, что они не могут жить друг без друга. Ты не смог бы убедить её уйти от него — даже если бы это удалось, она всё равно умерла бы, потому что они нуждались друг в друге.

Он перевёл взгляд с неё на Трика.

— И теперь вы также связаны?

— Да. Мне жаль, что ты никогда не сможешь поддержать это. Но если бы твои родители не одобрили Марсию, изменило бы это что-нибудь для тебя?

Он отвёл взгляд.

— Нет, я полагаю, этого не произошло бы. — Он похлопал её по руке, но по-прежнему не смотрел ей в глаза. — Я был не прав, когда сказал, что тебе нужно найти нормальную работу. Надеюсь, ты сможешь простить меня хотя бы за это.

К горлу подступили слёзы. Видя, что он устал, она сказала:

— Нам пора идти. Береги себя.

С этими словами она вышла из палаты.

Трик переплёл их пальцы.

— Пойдём.

Когда она кивнула, он повёл её по коридору в комнату ожидания. Брэд и Марсия подняли головы, но по выражению их лиц ничего нельзя было прочесть. Трик провёл её мимо них прямо к двери.

— Франческа, — тихо позвала Марсия.

Когда Фрэнки повернулась, взгляд женщины упал на отметину на шее Фрэнки и потупился. Она поняла, что это была брачная метка.

— Я попрошу Эдну держать тебя в курсе.

По мнению Трика, этого было недостаточно, но всё же лучше, чем ничего. Он видел, что Марсия отчаянно хотела сказать что-то другое, протянуть оливковую ветвь, но пока не могла этого сделать. Он сжал руку Фрэнки.

— Пойдём, детка.

Только когда они сели во внедорожник и пристегнули ремни безопасности, Фрэнки заговорила.

— Я не ожидала, что он заговорит со мной, не говоря уже о том, чтобы сказать такие вещи. Я думала, что Марсия вышвырнет меня вон.

— Она хочет дотянуться до тебя, но не знает как. Единственное, что ты можешь сказать в её защиту, — она не выплёскивала свою боль. Точно так же, как ты не выплёскивала свою, когда встретилась с Лидией.

Фрэнки и её бабушка были в чём-то похожи — спокойные, заботливые. Жаль, что между ними лежал океан недосказанного. Может быть, Клара права, и Ньюманы когда-нибудь смягчатся, как это произошло с Кэролайн. Но у Трика было предчувствие, что это произойдёт не сразу, если вообще произойдёт.

Глава 17

Фрэнки неслышно ступала по ярко освещённому коридору. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она добралась до комнаты своего дедушки. Она толкнула дверь. Нахмурилась. Джеффри нет. Кровати не было. Никакого оборудования. Телевизора не было. Только красная дверь в другом конце комнаты. Возможно, там была медсестра. Фрэнки повернула ручку и вошла внутрь. Она была в своём выставочном зале, в окружении скульптур. Похолодев, она пошевелила пальцами и — на стуле никого не было. Ребёнок исчез. И тут Фрэнки услышала это. Скрип. Как старый, расшатанный пол. Она обернулась, но увидела не ребёнка. Это были Марсия, Джеффри и Брэд. Они смотрели на скульптуры, скучающие и не впечатлённые. Она окликнула их по именам, но они не ответили. Казалось, они не слышали и не видели её. Она снова позвала их, на этот раз громче. Но бабушка и дедушка повернулись к ней спиной и ушли. Тело Брэда растаяло и преобразилось, и внезапно она увидела Рио.

— Ты не можешь оставить его себе, — сказал ей Рио. — В долгосрочной перспективе — нет. Не ты ему нужна.

Услышав скрип костей, Фрэнки развернулась на месте. Это был ребёнок. Он полз по полу. Остановился. Медленно и напряжённо поднял голову, откидывая волосы с лица.

— Беги, — прошептала скульптура.

Фрэнки сглотнула.

— Почему?

— Он причинил ей боль. Он причинит боль и тебе.

Комнату наполнил запах пороха.

Кровь стекала по стенам. В маленьком помещении раздалось рычание, которое, казалось, с каждой секундой становилось всё тише. Ещё одно рычание.

— Ты должна быть в…

Фрэнки резко открыла глаза и дёрнулась всем телом. Господи. Её волчица зарычала и выпустила когти, встревоженная и озабоченнее обычного. Рука, обнимавшая Фрэнки сзади, на мгновение напряглась. Фрэнки сглотнула, и в горле у неё пересохло, как в пустыне.

Трик поцеловал её в волосы.

— Снова кошмар?

Его голос был хриплым ото сна. Кивнув, она попыталась сесть прямо и глубоко вздохнула. Трик сел рядом и взял стакан с водой с тумбочки. Она взяла его со слабой благодарной улыбкой и отпила. Сердце колотилось как сумасшедшее, и его стук казался таким громким в тишине комнаты.

Трик убрал волосы с её лица.

— Что произошло в кошмаре?

Фрэнки вернула ему стакан, и он поставил его обратно на тумбочку.

— Они все похожи. Я всегда нахожусь в своей студии. Всегда окружена скульптурами. По крайней мере, одна из них разговаривает со мной. И я всегда чувствую этот запах, смешанный с кровью и порохом. А потом этот