Деревянный Меч - Элеонора Раткевич

Настала пора возвращаться на постоялый двор, но Кенет отчего-то медлил.

– Я понимаю, ты хотел бы побыть с сестрой… – нерешительно начал он.

– А в чем дело? – не сразу догадался Наоки.

– Если бы ты мог меня проводить… – смущенно произнес Кенет. – Понимаешь, мне немного страшно.

Наоки внимательно посмотрел на него и засмеялся.

– Что поделаешь, – слегка обиделся Кенет, – храбрости у меня маловато.

– Ты уверен? – фыркнул Наоки. – Чтобы сознаться, что тебе страшно, нужно очень много храбрости. По-моему, ты самый храбрый человек, какого я видел.

– Вот уж нет, – отрезал Кенет. – Проводишь?

– Конечно. Да тут и недалеко.

– Дальше, чем ты думаешь, – возразил Кенет. – Мне сначала нужно побывать на том берегу.

– Согласен, – кивнул Наоки. – После такого боя проветриться не помешает.

– Не будем об этом, – попросил Кенет.

Недолгий путь до набережной они проделали молча. Час был еще сравнительно ранний, и лодки с гуляющими горожанами только-только начали покидать причал. Кенет и Наоки без труда нашли свободную лодку.

– Завтра мой отпуск кончается, – нарушил молчание Наоки, когда лодочник взялся за весла.

– Да, ведь и верно, – вспомнил Кенет. – Мне тоже надо быть в гарнизоне. Совсем забыл.

– Забудешь тут! – скривился Наоки. – А знаешь, мне придется все массаоне рассказать. Иначе как объяснить ему… это? – И Наоки провел пальцами по шраму на щеке.

– А ты разве не говорил массаоне, зачем тебе отпуск?

– Нет. Он и вообще ничего обо мне не знает, кроме того, что я знатного рода. Я только князю Юкайгину рассказывал, чтобы он прошение подписал. И тебе. Больше никому.

“Мог бы и сам сообразить, – недовольно подумал Кенет. – Уж если хочешь стать хорошим магом, приятель, приучайся почаще думать головой”. Конечно, характер у каэнского массаоны тяжелый, и в гневе он соображает не лучше, чем разъяренный вепрь, но он не дурак и не мерзавец. Да разве стал бы он требовать именно такого наказания, если бы знал, что заставило семилетнего мальчика покинуть дом? Глуповат ты для мага, Кенет Деревянный Меч. Как есть простофиля деревенский.

– Расскажи, – после недолгого молчания согласился Кенет. – Только в подробности не вдавайся.

– Мне и самому неохота вдаваться, – усмехнулся Наоки. Лодка мягко ткнулась в причал.

– Ты иди, я тебя в лодке подожду, – предложил Наоки, глядя, как Кенет выбирается на берег.

– Пойдем вместе, – попросил Кенет.

– Что, так страшно? – ухмыльнулся Наоки, выходя на берег следом за Кенетом.

– Эй, а деньги? – завопил им вслед лодочник.

Наоки снял с пальца перстень и бросил его лодочнику на колени.

– Это в залог. На том берегу заплатим.

Кенет уже отошел довольно далеко. Наоки едва догнал его.

– Не обижайся, – примирительно улыбнулся Наоки, ибо Кенет упорно молчал. – Я понимаю. Мне ведь тоже страшно. Признаваться только стыдно.

Кенет рассеянно кивнул в ответ.

– Куда мы идем? – полюбопытствовал Наоки.

– Не важно. – Кенет огляделся по сторонам. – Да вот хотя бы в этот переулок.

От такого ответа Наоки до того растерялся, что даже объяснений не потребовал: зачем им идти в безлюдный темный переулок – тем более если все равно, куда идти? И почему все равно?

Кенет торопливо свернул в переулок.

– Стой, – скомандовал он озадаченному Наоки. Тот послушно остановился. Кенет извлек меч из ножен и аккуратно очертил деревянным острием круг, обведя им Наоки.

– На всякий случай, – пояснил он. – Все, теперь можно и возвращаться.

И сноровисто повлек Наоки к набережной.

– Может, ты все-таки объяснишь мне, что это значит? – запоздало возмутился Наоки.

– Это значит, что я дурак и трус, – свирепо огрызнулся Кенет. – Я не должен был тебя звать. А я позвал, и он тебя увидел. Мне-то от него спрятаться несложно: пересек текучую воду, и ему меня не найти. А у тебя никакой защиты нет. Теперь он тебя больше не видит. Меня этому певец Санэ научил. Ему помогло. Будем надеяться, что и тебе поможет.

– Да кто меня увидел? – настаивал Наоки.

– Великий черный маг Инсанна, – нехотя ответил Кенет. – Слыхал про такого?

– Это во сне? – сообразил Наоки.

– Если бы во сне! – вздохнул Кенет. – Самый что ни на есть настоящий. Страшные сны следов на теле не оставляют.

Наоки невольно вновь коснулся пальцами изуродованной щеки.

– Я так боялся, что не успею тебя довезти, – виновато опустил глаза Кенет. – Но мне сначала надо было стать невидимым для него самому. На том берегу я не мог этого сделать.

– Ты меня для этого сюда и затащил? – изумился Наоки. Кенет молча кивнул.

– И ни слова не говорил, чтобы Инсанна тебя не услышал и не помешал, – размышлял вслух Наоки. – Военная хитрость, значит. Выходит, тебе вовсе не было страшно?

– Было, конечно, – возразил Кенет и спрыгнул в лодку. Наоки был до того растерян, что едва не опрокинулся в воду, усаживаясь в лодку вслед за Кенетом.

– А откуда он взялся в твоем сне? – спросил Наоки, избегая называть Инсанну по имени.

– Все по дурости моей, – признался Кенет. – А тебя я позвал тем более по дурости. Это я уже потом сообразил, что убивать меня он не стал бы.

– Почему? – заинтересовался Наоки.

– Раз уж он меня до сих пор не убил… не знаю. Зачем-то я ему нужен.

– Знаешь, – с горячностью произнес Наоки, – ты и вправду дурак. Сразу надо было меня звать. Меня бы он всего-навсего убил, а тебя хочет взять живым. Как по-твоему, что хуже?

– Спасибо, – улыбнулся Кенет.

– За правду не благодарят, – буркнул Наоки. – Когда ты уезжаешь?

– Куда? – не понял Кенет.

– Куда-нибудь. Подальше от Каэна. Он ведь Тебя искать будет.

– Будет, – согласился Кенет. – И тоже подумает, что я куда-нибудь сбежал. Лучше уж я задержусь в Каэне. Вряд ли он станет искать меня здесь.

– Может, ты и прав, – кивнул Наоки, глядя на отражение луны в быстро темнеющей реке.

У причала Наоки решительно удержал руку Кенета в ее движении к кошельку и уплатил лодочнику сам.

– Если ты не против, я сегодня у тебя заночую, – сказал он, покидая лодку. – По правде говоря, не хотелось бы мне сегодня ложиться спать в одиночестве.

– Мне тоже, – с облегчением признался Кенет. – Как вспомню… если бы не твой отец, мы бы оба пропали.

Наоки покраснел.

– Ты не думай, – слегка запинаясь, выговорил он. – Отец… ну, он… он не всегда был такой. По-моему, когда мать умерла, он слегка тронулся.

– Я ничего и не думаю, – улыбнулся Кенет. – Он вообще-то человек неплохой. Невоспитанный только.

Наоки невесело усмехнулся. Меньше всего слово “невоспитанный” было применимо к его изысканно-утонченному отцу, знатному родовитому вельможе. И все же точнее определения невозможно и подобрать.