Андерманир штук - Евгений Клюев

– Пойдем, – сказал Лев. – Пойдем к библиотеке на 1-ю Усиевича – и оттуда начнем. Мне кажется, я уже знаю, как переходить из плана в план. Это нужно делать не глядя – просто будучи уверенным: здесь есть проход.

Они оделись и вышли на улицу: Лиза впереди, Лев – за ней. Она наизусть знала этот короткий путь и, подойдя к стене, привычно пошла вдоль нее, к лазу, через который они со Львом ходили всегда. Протиснувшись в лаз, обернулась: Лев не шел сзади. Лиза хотела было заглянуть за стену, но услышала сбоку:

– Жалко, что ты рисуешь! Потому что не рисующим – проще. Во всяком случае, у некоторых из них нет зрительной памяти!

– Как ты вошел сюда, Лев? – уставилась на него Лиза.

– Как нож в масло, – отчитался Лев. – Пробившись через видимость… то есть строго так, как ты учила.

– Одно дело – учить… – задумчиво сказала она и спросила: – «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» принести тебе почитать, Ричарда Баха?

– Я начинал читать, – ответил Лев. – Но мне показалось, что это больше для орнитологов.

– Дурак ты, – засмеялась Лиза. – Дурак и темный человек.

– Пойдем в библиотеку целоваться, – предложил Лев.

И они пошли в библиотеку. Це-ло-вать-ся.

КАК ДЕЛАТЬ ЗРИТЕЛЕЙ НЕВИДИМЫМИ

Начните этот трюк с эффектной световой игры, попросив осветителей вращением разноцветных прожекторов выхватывать из темноты то один, то другой ряд в разных секторах циркового пространства – задерживая свет на каждом из них в течение нескольких секунд. К окончанию этой игры, стоя уже в центре манежа, произнесите:

– А теперь, дамы и господа, давайте познакомимся поближе. Как только я назову номер вашего ряда и название сектора, отвечайте мне, пожалуйста, хором: «Здесь!», – чтобы осветитель знал, куда ему наводить прожектор.

Пожалуйста, первый ряд, сектор А!

– Здесь!

Прожектор высвечивает первый ряд в секторе А каким-нибудь характерным цветом – например, красным.

– Первый ряд, сектор Б!

– Здесь!

Прожектор высвечивает первый ряд – например, синим.

– Первый ряд, сектор В!

– Здесь!

Прожектор высвечивает первый ряд сектора В – например, белым.

– Первый ряд, сектор Г!

– Здесь!

Прожектор высвечивает первый ряд сектора Г – например, желтым.

– Второй ряд, сектор А!

– Здесь!

Прожектор высвечивает второй ряд сектора А (последовательность цветов та же).

– Второй ряд, сектор Б!

– Здесь!

Прожектор высвечивает второй ряд сектора Б.

– Второй ряд, сектор В!

Молчание.

– Второй ряд, сектор В!

Повторите это два-три раза: пусть прожектор мечется по рядам, пока не «найдет» второй ряд сектора В. Ряд пуст: в нем нет ни одного зрителя.

«Спохватившись» во время поклонов, что во втором ряду сектора В все еще отсутствуют зрители, взмахом руки верните их на места.

Найти объяснение этому трюку не так трудно.

Понятно, что зрители второго ряда сектора В никуда не исчезают, – они просто перестают быть видны остальным зрителям.

Чтобы это произошло, поставьте барьеры: сперва звуковой, а потом световой волне – из-за этих барьеров зрители второго ряда сектора В сначала не услышат ваших слов и потому не ответят, а затем окажутся невидимыми.

Успешность трюка зависит от вашего умения сгущать слои воздуха на определенных участках пространства, с одной стороны, и умения создавать из этого сгущенного воздуха светонепроницаемый заслон перед определенными физическими объектами, с другой.

В заключение снимите оба поставленных вами барьера – и пропавшие было зрители снова будут видны окружающим.

43. Е. К

– Мессия?

– Да нет, не мессия, а «Миссия»… это же разные слова.

– Религиозная, что ли, газета? От какой организации распространяете?

– Ни в коем случае не религиозная! И потом… мы не распространяем – мы дарим. А выпускается газета Ассоциацией журналистов, под названием «Культура России». Возьмите, пожалуйста… почитать. Спасибо.

Лев остановился в подземном переходе к «Киевской». Двое хорошо одетых молодых людей – мужчина и женщина – с идиотскими улыбками, выдаваемыми за радостные, почти насильно совали в руки прохожим толстенную газету. Прохожие сопротивлялись, но не особенно дружно. У ног миссионеров лежало еще две аккуратных пачки.

Миссионеров почему-то было жалко.

Постаравшись улыбнуться им в ответ такой же или, по крайней мере, наполовину такой же идиотской улыбкой, Лев принял по одному экземпляру с каждой стороны.

– Хорошего чтения! – сказали ему в спину: это прозвучало не вполне по-русски.

Странно, что миссионеры говорили без акцента.

Оказавшись один в вагоне и усевшись строго в центре, Лев хотел было развернуть газету, но прямо перед собой, над дверью, увидел вдруг небольшую зеленую полоску с текстом и прочитал вслух:

Это наша общая «Миссия»

Газета независимой интеллигенции: образование, культура, искусство.

Москва, Садово-Кудринская, 9, 565, тел. 244 80 26

– Смотри-ка, – сказал он, опустив глаза к газете, – действительно: «Миссия. Газета независимой интеллигенции». Четвертый выпуск. Как тебе, деда?

– Пижонский подзаголовок, – отозвался дед Антонио. – И название пижонское.

Лев листал газету. Огромные материалы – минимум на полосу. Эко развезло независимую интеллигенцию… Вчитываться не хотелось. На десятой полосе он задержался: «PETER MIRONOFF: Я ОЧНУЛСЯ В БЕРЛИНЕ»…

Прямо под строкой заглавия – огромная фотография.

Пети Миронова.

Печального клоуна.

Сколько же лет прошло?

– Скоро пять, – сказал дед Антонио.

Материал был подписан инициалами – Е. К. Интервью содержало одни ответы – ответы непонятно на что… вопросы не приводились: на их месте стояли многоточия. Прав дед Антонио насчет пижонства. Сбоку от интервью плавало по свободному полю (по свободным полям в этой газете все время что-нибудь плавало) знакомое Льву с детства пятистишие:

И вот однажды на зареВошел он в темный лес.И с той поры,И с той поры,И с той поры исчез.

– В этой стране, видишь ли, люди иногда пропадают… – опять, как тогда, сказал дед Антонио.

На «Арбатской» народу, понятное дело, вгрузилось много. А на «Площади Революции» Лев выйти забыл…

– …

– Надо сказать, что в России я впервые – за пять почти лет. М-да… уже пять. А чувствую себя как… да скорее всего, странно. Я ведь думал, никогда мне здесь уже не бывать. Даже более того: иногда вдруг начинало казаться, что нету на свете никакой России. Что вся эта Россия – одна фантазия. Впрочем, так оно, может быть, и есть.

– …

– Конечно, я помню, что именно в России я родился и вырос, как такое забыть – да еще всего за пять лет? Но дело тут не в этом – дело тут в том, что, может быть, и сам я тоже только одна фантазия? Чья-нибудь. Может быть, на самом деле меня в реальности и не существует? Кто-то, например, взял и придумал всю мою жизнь. – Вас никогда такие мысли – по Вашему собственному поводу – не посещают? Меня вот всегда посещали – и когда я был здесь, и когда очнулся в Берлине.

– …

– Вы знаете, если совсем честно, то по поводу того, как именно это случилось, у меня вообще нет никакой объяснительной версии. Кроме одной, но ею я с Вами фактически уже поделился. Я имею в виду, что, если меня кто-то придумал и всю жизнь мою придумал, тогда ничего удивительного в моем перемещении нет – ведь чего только не придумывают! А вот какие обстоятельства сопровождали мое перемещение – это уже совсем другой вопрос. Наверное, раньше я не стал бы отвечать на него, но сегодня… сегодня мне все равно. Перемещение произошло просто и быстро… я, видите ли, и до сих пор не верю, что оно действительно произошло. В какой-то день моей жизни, поговорив с двумя очень памятными для меня людьми… – нет, все-таки не буду называть их имен, на всякий случай, советская закалка! – я оказался в некоей части Москвы, о существовании которой тогда только начинал догадываться. До этого я очень мало знал про «закрытый город» – так я тогда для себя его обозначил. Да и откуда мне, собственно, было знать, если географических подробностей этого города не было, похоже, указано нигде – ни в справочниках, ни на картах… не знаю, кстати, имелись ли тогда вообще в нашем распоряжении карты Москвы, да и не проверял я всего этого. Только однажды случайно забрел туда: свернул неправильно или как, я же не москвич… ну и заблудился. Насилу вышел назад – через «Голофтеевский пассаж». Ну, вот… что-то подобное случилось и в тот день, про который я рассказываю: оказался в местах, мне совсем не известных прежде. Только найти обратную дорогу уже так и не удалось: помню, какое-то время промотался по этому закрытому городу, в конце концов вышел на площадь с триумфальными воротами – думал, Кутузовский… оказалось – Brandenburger Tor. Собственно, и вся история…

– …

– Да я не то чтобы удивился – я чуть с ума не сошел! Представьте себе, что на моем месте – Вы: в другой стране, вокруг на непонятном языке говорят, знакомых – никаких, в карманах – пусто! Ясно было одно: надо срочно ближайший цирк искать – цеховая солидарность и все такое…