Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - Леонид Млечин

В этой ситуации в Лондоне появляется роман Артура Кёстлера «Слепящая тьма». Его публикация отрезала автора от советского читателя, которому Кёстлер был известен как мужественный журналист, написавший книгу (переведенную тогда в Москве) о зверствах франкистов в разорванной гражданской войной Испании и приговоренный ими к смертной казни. Кёстлер был коммунистом, приезжал в Советский Союз. Но после выхода книги автор был зачислен в разряд антисоветчиков.

Вся система жизнедеятельности ГУЛАГа, естественно, тогда, перед войной, не была известна Кёстлеру. Он пользовался первыми, часто случайными свидетельствами, опирался на свой опыт пребывания во франкистских застенках в Испании, что-то по-писательски домыслил. Поэтому советский тюремный быт выглядит у Кёстлера не таким уж жутким (чай с лимоном, возможность общаться с другими заключенными и надзиратель, любезно передающий табак из камеры в камеру), а поведение самих заключенных — более смелым, уверенным и суверенным, чем это было в действительности.

Артур Кёстлер был воспитан в духе старого времени. Глубины человеческого падения, открытые ХХ веком, еще не были им изведаны, равно как и способность тоталитарной системы обходиться с человеком как с мягким воском.

Роман «Слепящая тьма», переведенный в нашей стране лишь почти полвека спустя, — попытка потрясенного человека понять, что произошло в стране, которая была Меккой всего коммунистического и левого движения, чьи успехи и неудачи воспринимались как собственные, в стране, ради блага которой жертвовали всем, даже жизнью, в стране, в которую стремились, чтобы жить и работать на стройках коммунизма.

Никогда еще наша страна не имела столько друзей, которые — не по обязанности, не по дипломатическому протоколу и не из выгоды — искренне желали Москве добра. Они по-разному относились к тому, что происходило в Советском Союзе. Но даже те, кто уже многое видел и понимал, говорили себе: СССР — единственное государство, исповедующее социализм и противостоящее Гитлеру и фашизму. Во имя прекрасной идеи и будущей схватки с фашизмом обо всем остальном нужно молчать.

Вот почему одни продолжали, закрыв на все глаза, публично восхищаться Советским Союзом. А другие не принимали во внимание никакие расчеты и говорили то, что видели. В их книгах о советской системе не злорадство и удовлетворение, а боль и горе, рожденные крушением мечты…

Не враждебная пропаганда, которой приписывают сверхчеловеческое могущество, а преступления и ложь сталинской системы оттолкнули от идеи социализма и Советского государства многих из тех, кто был им предан. Пугающее расхождение между реальной политикой и красивыми лозунгами образовало ловушку, в которую попадали преданные друзья Советского Союза. Не наделенные демагогическим даром, умением выворачивать наизнанку прежние формулы, они не знали, как объяснить невероятное сближение коммунистической Москвы с нацистским Берлином, режим наибольшего благоприятствования, создаваемый правительству Адольфа Гитлера.

Издававшаяся в Москве для иностранцев (в основном для коммунистов) газета «Москоу дейли ньюс» в номере 12 апреля 1938 года написала, что каждый немец, живущий в Советском Союзе, — агент гестапо, а каждый японец работает на японскую разведку. Это сообщение потрясло читателей.

Недавние поклонники советского эксперимента оказались в тупике. В Европе по-прежнему ловили каждое слово Москвы. Лексика словно бы не менялась, но смысл действий казался непостижимым. Начиналось мучительное раздвоение личности: поклонники и приверженцы нашей страны пытались внушить себе и другим то, с чем внутренне сами не могли смириться.

Молотов жмет руку Гитлеру

В Берлине шли дискуссии — что делать с Россией? Германия, Италия и Япония 27 сентября 1940 года в Берлине подписали соглашение о политическом и военно-экономическом союзе сроком на десять лет. Так, может быть, включить Россию в состав стран оси и превратить в долговременного союзника? Или же обезоружить Россию внезапным ударом и навсегда обезопасить себя с востока?

Советский полпред в Италии сообщил в Москву о беседе с вождем итальянских фашистов Муссолини:

«Сегодня в 12.30 был принят Бенито Муссолини. Он встретил меня у дверей своего огромного кабинета. Во время беседы Муссолини был любезен и по окончании аудиенции проводил меня до дверей кабинета…

Я сказал, что Советский Союз отнюдь не является защитником существовавшего до последнего времени англофранцузского господства в Европе. Господствующему положению этих стран приходит конец. Соответственно усиливаются на международной арене голоса СССР, Италии и Германии…

Муссолини подчеркнул, что в настоящий момент у трех стран: СССР, Италии и Германии, несмотря на различие внутренних режимов, имеется одна общая задача — это борьба против плутократии, против эксплуататоров и поджигателей войны на Западе…»

Но год спустя после пакта Молотова — Риббентропа разногласия между Москвой и Берлином стали ощутимы. И Сталин, и Гитлер стремительно увеличивали свои империи, и их интересы начали сталкиваться в восточной части Европы.

13 октября 1940 года имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп отправил Сталину обширное письмо, подробно обосновывая каждый внешнеполитический шаг немецкого правительства, и предложил встретиться:

«Историческая задача четырех держав в лице Советского Союза, Италии, Японии и Германии, по-видимому, состоит в том, чтобы устроить свою политику на долгий срок и путем разграничения своих интересов в масштабе столетий направить будущее развитие своих народов на правильные пути…

Мы бы приветствовали, если бы господин Молотов пожелал в ближайшее время посетить Берлин. Смею от имени имперского правительства передать самое сердечное приглашение. После моего двукратного визита в Москву видеть господина Молотова в Берлине было бы для меня особой радостью. Его визит дал бы фюреру возможность лично изложить господину Молотову свои мысли о будущем отношений между нашими странами».

17 октября послание получил Сталин. Три дня обсуждал предложение Риббентропа со своим ближайшим окружением. 21 октября Молотов передал немецкому послу в Москве графу Фридриху Вернеру фон Шуленбургу ответ Сталина.

Всю ночь в посольстве его переводили на немецкий и в пять утра отправили шифротелеграммой в Берлин:

«Многоуважаемый господин Риббентроп!

Ваше письмо получил. Искренне благодарю Вас за доверие, так же как за поучительный анализ последних событий, данный в Вашем письме.

Я согласен с Вами в том, что вполне возможно дальнейшее улучшение отношений между нашими государствами, опирающееся на прочную базу разграничения своих интересов на длительный срок.

Вячеслав Михайлович Молотов считает, что он у Вас в долгу и обязан дать Вам ответный визит в Берлин. Стало быть, Молотов принимает Ваше приглашение…

Я приветствую выраженное Вами желание вновь посетить Москву, чтобы продолжить начатый в прошлом году обмен мнениями по вопросам, интересующим наши страны, и надеюсь, что это будет осуществлено после поездки Молотова в Берлин…»

С какой целью Сталин отправил Молотова в Германию? Принято считать, что это был зондаж, Вячеслав Михайлович должен своими глазами увидеть, что творится в Германии. И, вернувшись, Молотов будто бы сказал, что войны не миновать…

Недавно найденные собственноручные записи Молотова позволяют точно ответить, зачем нарком ездил к Гитлеру.

Риббентроп пригласил Молотова, объяснив, что настало время принимать решения исторической важности — разграничивать интересы четырех держав, по существу управляющих миром: Германии, Италии, Японии и Советского Союза.

За год, прошедший после заключения пакта Молотова — Риббентропа, Европа изменилась. Многие государства исчезли. Германия оккупировала Францию, Бельгию, Голландию, Данию… Советский Союз присоединил к себе три Прибалтийские республики, Бессарабию, Буковину, часть Финляндии…

Раздел Польши сделал Советский Союз и Германию соседями. У них появилась общая граница. Две стремительно расширяющиеся державы уперлись друг в друга. Ни Сталин, ни Гитлер не считали, что с территориальными приобретениями закончено. Но в каком направлении им двигаться?

9 ноября 1940 года после беседы со Сталиным Молотов составил для себя памятку «Некоторые директивы к берлинской поездке»:

«Цель поездки

А) Разузнать действительные намерения Германии и всех участников пакта трех в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Великого Восточно-Азиатского Пространства»; этапы и сроки осуществления этих планов; место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем;

Б) подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в ближней и средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Германией (а также с Италией)…»