Африканский штрафбат - Антон Кротков

Таким образом угроза для отправляющихся на очередные боевые задания экипажей постоянно росла. Фактически с некоторых пор им противостоял почти столь же серьёзный противник, как и воюющим в это же самое время по Вьетнаме американцам. Но если Америка вела войну в Индокитае с использованием самых современных технологий, задействовала против партизан ужасающую огневую мощь, то большинство из тех машин, на которых летали пилоты-наёмники здесь в Африке, не были снабжены современными навигационными средствами и РЛС, не говоря уже об управляемом оружии. Их оборонные комплексы оставались на уровне начала сороковых годов. А о таких средствах самозащиты от переносных зенитно-ракетных комплексов, как автоматы постановки дипольных отражателей, тепловые ловушки, станции предупреждения о радиолокационном облучении, системы радиоэлектронной борьбы, никто даже не мечтал. А между тем без всего этого невозможно было представить себе современный боевой самолёт.

Но чем ближе поддерживаемые СССР повстанцы приближались к столице страны, тем лучше шло дело со снабжением наёмников. Обеспокоенные тем, что в этом стратегически важном регионе «Чёрного континента» может установиться просоветский режим, американцы, наконец, зашевелились. Лётчики почувствовали это очень быстро по тому, как словно по мановению волшебной палочки в кабинах стали появляться приборы, о которых они недавно и мечтать не смели.

На этой войне Борис Нефёдов оказался в весьма щекотливом положении. Чтобы продолжать поиски сына, приходилось тянуть лямку авиационного ландскнехта. При этом отставной офицер ВВС Советской армии знал, что некоторые повстанческие группировки поддерживаются родной державой.

Однажды, уже после посадки рядом с самолётом Нефёдова взорвалась мина – аэродром обстреляли из прилегающего леска. Осколки изрешетили борт кабины и в нескольких местах впились в дюралюминиевую спинку пилотского кресла. Из оставленного на сиденье термоса несколькими струйками выливалось кофе. Мина оказалась советского производства. Нефёдов слышал, что на заводах, где их изготавливают, окончательным монтированием готовых боеприпасов преимущественно занимаются женщины-работницы. Не очень то весело было сознавать, что его чуть не убило изделие рук родной русской женщины…

Тем не менее, факт, есть факт: впервые в жизни Нефёдову приходилось идти против интересов своей державы.

Правда, вскоре его эскадрилью перенацелили на участок фронта, на котором действовали несколько откровенно криминальных банд. Борис даже испытывал чувство удовлетворения, отсекая бомбовым ударом лесных карателей от населённого пункта, или расстреливая из пулемётов нагруженных трофеями мародёров на выходе из разорённого села. Ведь если в тебе есть хоть что-то от нормального мужика, ты не сможешь сохранять нейтралитет, когда под знаменем борьбы за всеобщее равенство, социальную справедливость и прочие утопические идеалы пьяные от крови и разгульного грабежа двуногие скоты насилуют малолетних девочек и мотыгами рубят головы немощным старикам.

Если же Борис понимал, что ему приказывают выполнить работу мясника и палача, то старался действовать хитрее, чем в истории с его попыткой спасти взятого бандитами в заложники священника. Предательство Магнуса многому его научило. Например, мог «нечаянно» промахнуться мимо цели. Да так, что со стороны всё выглядело очень натурально, и никому и в голову не могло прийти обвинить пилота в том, что он намеренно позволил вражескому пополнению из трёхсот, насильно забритых в солдаты мальчишек, укрыться в системе подземных туннелей-убежищ, обозначенных на карте как «железный треугольник».

Другой придуманный им приём заключался в том, чтобы во время вылета на разведку сбросить над деревней несколько листовок, чтобы предупредить гражданское население о грядущей бомбардировке. Прочитав сообщение, местное население со всем своим скарбом и скотом уходило из деревни на один из окрестных холмов, откуда наблюдало за работой «внезапно» налетевших штурмовиков, пилоты которых не могли понять, почему селение внизу выглядит обезлюдевшим. По завершении авиаудара крестьяне возвращались домой, и приступали к ремонту своего нехитрого жилья.

Глава 58

Но однажды Нефёдов получил откровенно людоедский приказ. Хотя формально Борис теперь считался «скунсом», но ему время от времени доверяли ответственные задачи, как первоклассному лётчику. Приказ отдал лично командир Легиона Макс Хан.

Было заметно, что он не в своей тарелке. Немец был двойственной личностью. Жестокость и прагматизм бизнесмена, зарабатывающего на войне, уживались в нём с сентиментальностью. Иногда в словах и поступках бывшего гитлеровского офицера даже чувствовались проблески природной доброты и сострадания. Однако прежде всего Хан считал себя командиром. А потому, бормоча себе временами под нос отборные немецкие ругательства, он чётко и деловито ставил подчинённым боевую задачу, двигая мягким карандашом по карте к целям, заранее обозначенными красными крестами:

– Идёте вот этим маршрутом. Высыпите эту мерзость здесь и здесь…

Когда Нефёдов узнал, какое задание ему предстоит выполнить, у него от гнева сами собой сжались кулаки. Его обветренные скулы свело, а с языка вот-вот должны были сорваться отборные матерные выражения.

Макс всё понял. Он неплохо помнил характер своего бывшего курсанта и понимал, что давить на него бесполезно. Поэтому немец не стал разглагольствовать на тему обязательности исполнения приказа, а просто велел подчинённому следовать за собой. Они пришли в служебный кабинет Хана.

– Минутку, – с холодной деловитостью бросил на ходу хозяин, указав посетителю на стул. Сперва он запер дверь на ключ, потом достал из сейфа бутылку «Смирновской», разлил водку по стаканам. Себе половину, Борису – полный. Всё это молча, со злой решительностью в движениях.

– Выпей! – сердито велел Макс и напомнил: – Я ведь предупреждал тебя, когда ты только появился здесь и просил взять тебя на работу, чем придется заниматься. Ты согласился – ради сына… Так в чём проблема?

Борис осушил содержимое своего стакана и с удовольствием сообщил:

– Проблема в том, что в гробу я видел твой Легион! Сам лети и разбрасывай это дерьмо.

Хан некоторое время озадаченно разглядывал обнаглевшего смутьяна, но в конце концов примирительно похлопал его по плечу:

– Ладно. Как говорят у вас в России: «Не лезь в бутылку».

Немец конспиративно понизил голос:

– И потом моё дело отдать приказ, а как ты его выполнишь – это уж от тебя зависит.

Вместе с Нефёдовым ведомым должен был лететь уже хорошо знакомый ему поляк Ян Замбах по прозвищу «Пан Поручик». Слушая, что ему говорит командир на предполётном инструктаже, поляк с безучастным видом пощипывал бородку, одновременно покручивая на большом пальце правой ступни полусъехавший с ноги шлёпанец. Мысли его, похоже, порхали далеко отсюда.

Однако стоило Хану осведомиться: ясна ли лётчикам задача, как Замбах в своей неторопливливой манере задал несколько толковых уточняющих вопросов о погоде и возможных местах засад вражеских зенитчиков.

К своей работе Замбах привык относиться профессионально. Свою службу он начал практически в одно время, с Нефёдовым. Но менее ярко. В училище его считали середнячком и увальнем. Во время недолгой польской компании 1939 года Замбах ничем себя не проявил. После поражения Польши, он бежал от немецкой оккупации вначале в Румынию, а оттуда во Францию. 12 мая 1940 года, сразу после нападения гитлеровцев на эту страну, Замбах вместе с другими пятью лётчиками-поляками был направлен в 346 авиаполк ВВС республики. Воевал он на истребителе MS.406. Под натиском Вермахта часто приходилось менять аэродрома и работать до полного изнеможения, совершая по шесть вылетов в день. Но и вторая война в боевой карьере поляка завершилась с нулевым счётом.

Когда над Дюнкерком ещё шли воздушные бои* Ян Замбах и несколько других польских пилотов по другую сторону Ла-Манша приступили к подготовке в учебном центре в Истчерче для полётов на истребителе Hurricane Mk I. Находящееся в Лондоне польское правительство в изгнании по соглашению с англичанами начало формировать польские добровольческие части в составе королевских ВВС. После трёх недель интенсивных полётов и занятий теорией выпускника ускоренных курсов поручика Замбаха зачислили в 303 «польскую» эскадрилью. Это произошло 5 августа 1940 года. А уже 8 августа Замбах одержал свою первую победу в «Битве за Британию». Долгожданным трофеем стал «Мессершмидт» Bf 109 кавалера рыцарского креста обер-лейтенанта Эгона Лея. Удача отвернулась от удачливого немецкого аса всего через два часа после того, как товарищи по 2-й эскадре Люфтваффе торжественно увенчали его лавровым венком в честь одержанной сотой победы и вручили соответствующим образом украшенного поросёнка с нарисованной на боку цифрой 100…