Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов - Миркин Яков Моисеевич

А, собственно, почему? Что не так в директивной экономике?

Собственность

Максимум собственности государства. «Уд. вес социалистического хозяйства» в основных фондах в 1924 г. – 59,8 %, в 1958 г. – 99,99 %, в национальном доходе в 1924 г. – 35 %, в 1958 г. – 99,99 %, в продукции промышленности в 1924 г. – 76,3 %, в 1958 г. – 100 %, в продукции сельского хозяйства в 1924 г. – 1,5 %, в 1958 г. – 99,9 %, в розничном товарообороте в 1924 г. – 47,3 %, в 1958 г. – 100 %»[843]. Есть, правда, еще «колхозные рынки», артели и кустари – но только чуть-чуть.

Всему – ручное управление

Директивные цены. Централизованное, сверху установление цен государством. Так же сверху «цена» денег (процент, курс рубля). Рыжков: «Загнали людей в форму. Целые поколения на этом выросли. Трудно переделывать себя» (1987)[844].

А что с рублем? Он – наша крепость? Нет, конечно! Как и в прошлом, рубль терял свою покупательную способность. В 1913 г. 1 кг сливочного масла в Москве стоил 1 руб. 22 коп.[845]. Его цена в 1961–1990 гг. – 3 руб. 60 коп. Цены росли. А если и снижались «сверху» (1947–1954), то после их кратного роста (1941–1947) и изъятия денег у населения (денежная реформа 1947 г.)[846].

Централизованное, сверху планирование производства

по детальной номенклатуре. Планы – директивы. В их основе материальные балансы и планы распределения. Заведомо невозможно обработать «космические» объемы информации, к тому же часто ложной (конфликты интересов). По всем канонам теории систем такая модель не жизнеспособна. Сталин с Вознесенским, председателем Госплана, лично распределяли в конце 1930-х гг. 300 тонн молибдена, чтобы произвести бурильные трубы, которые бы не ломались[847]. Экономика так не живет. Неизменно приводит к дефицитам, устареванию, припискам.

Централизованное, сверху распределение продукции между потребителями. Как только что-то не так с вертикалями власти, все цепочки поставок сразу рушатся. Вот крик о помощи наверх: в Москве «снабжение населения продовольственными товарами продолжает оставаться критическим… Фонды и ресурсы на все основные товары ранее выделялись Министерствами торговли СССР и РСФСР. Однако из-за нарушения хозяйственных связей, невыполнения плановых поставок обострили ситуацию. Город недополучил более 93 тыс. тонн мясопродуктов из суверенных республик и областей России (Украина – 3 тыс. тонн, Литва – 21 тыс. тонн, Молдова – 14 тыс. тонн, области России – 2 тыс. тонн) и по импорту – 52 тыс. тонн». Дефицит мяса на ноябрь – декабрь 1991 г. – 150 тыс. тонн[848].

Таких просьб из регионов в 1991 г. были десятки.

Централизованное, сверху финансирование (бюджет, кредитный план, сводный финансовый баланс, финансовые планы «снизу – доверху»), госбанки. Зверев: «В начале первой пятилетки через бюджет перераспределялось только 27 % национального дохода, а в 1940 г. – 54 %»[849]. В 1980–1985 гг. эта доля доходила до 67–69 %[850]. Горбачев: «Кредит превратился у нас в безвозвратное финансирование… Вся прибыль планируется сверху» (1987)[851].

Административный контроль сверху за исполнением планов. Выговоры, партийные взыскания, увольнения, посадки. Микоян: «Тогда обычные недостатки, аварии. объявлялись вредительством, в то время как сознательного вредительства. по существу и не было»[852].

Инновации подавлены, царствуют копии, заимствования. Острова высоких технологий – там, где есть реальная внешняя конкуренция (оборонка). Горбачев: «В науке. много нерешенного. Много там хороших заделов, но в практику идет мизер» (1986)[853]. Десятки лет – одна и та же модель автомашины, копия западной. «В военной области электроники мы на уровне с США, в гражданской – отстали в 9—10 раз» (Политбюро, 1988)[854]. Рыжков: «НТР. Не происходит коренных сдвигов. Как в вату бьем. 5000 институтов в стране и столько конструкторских бюро! И мизерный результат с точки зрения научно-технического прогресса» (1987)[855].

Какие там инновации, пронизывающие каждую клеточку общества! Вместо них грандиозные проекты, десятки лет одна и та же модель автомашины – копия. Централизация (всего и вся) не любит инноваций, они взламывают иерархии, нарушают обычный ход вещей. Инновации – это высочайшие риски, мелкие, гибкие компании, их массовая гибель (95 из 100), огромный личный интерес, прежде всего денежный. Они абсолютно противоречат духу директивной экономики. А «собрать все в мощных руках государства, в единый кулак» и тогда все получится – это глубокое заблуждение. Да, получатся островки высоких технологий, больше всего в «оборонке», но никак не инновационная экономика в целом. Динозавры неповоротливы, волки и газели – гибки и быстры.

Сверхзатратная экономика (нет интереса к снижению затрат, нет рыночного контроля за ними). Есть, наоборот, интерес накрутить затраты, приписать. Ничего своего, огромные потери неизбежны. Горбачев: «Вот статистика за 1981–1985 годы. Из 13 млн овощной продукции в хранилищах Москвы 3,3 млн тонн погибло»[856].

Прямое управление людьми

Централизованное, сверху распределение рабочей силы,

ограничение ее «самовольной» мобильности, без принудительного труда – никак (армия, заключенные, спецпоселенцы). В мае 1938 г. в 28 лагерях НКВД 891 тыс. заключенных, из них «на производственных и строительных работах – 625 тыс. чел.» (70 %)[857]. В июне 1948 г. «из общего количества заключенных… работающих – 1702 тыс. чел.»[858]. «Главное управление лагерей железнодорожного строительства. осуществляет строительство. на Дальнем Востоке – Байкало-Амурская ж.д. магистраль. железнодорожная линия в Монголии. железнодорожной линии Воркута – Обская губа и. морского порта. Северо-Печорской ж.д. магистрали. Потребность рабочей силы на III квартал – 329,8 тыс. чел. в том числе работающих заключенных – 248,3 тыс. чел.»[859]. Таких крупнейших строек были десятки.

С 1930-х встали на ноги, кроме «лагерной», «военно-строительная экономика», «железнодорожные войска», мобилизации (молодежные, партийные, «доценты с кандидатами»), студенческие и школьные «армии» на летних и осенних полях, городских стройках и базах. «Ночные смены. Высокая температура. Низкая зарплата. Приходится привлекать студентов, заключенных, солдат» (Политбюро, 1986)[860].

Жесткая регламентация всех сфер жизни – контроль массового поведения, иерархическая «пирамида» в личном доступе к ресурсам (еда, одежда, отдых, жилье, образование, поездки за рубеж и т. п.).

Низкий уровень оплаты труда, за счет этого – «бесплатные» медицина, образование, частично спорт, отдых и т. п., низкий уровень сбережений, их регулярные отъемы (денежные реформы, прямые изъятия, принудительные займы, их дефолты). Вечно отстающая «социалка». Горбачев: «Привыкли смотреть на народ, как на дешевый товар, как на рабочую силу»[861].

Деньги населения – под замок

Закрытая экономика (почти полный запрет для населения валютных операций, перевода денег за рубеж, валютного рынка, госмонополия внешней торговли). Ноль финансовых рынков. Ст. 88 УК РСФСР 1960 г. – за нарушение этих запретов, за «спекуляцию» лишение свободы от 3 до 15 лет, ссылка от 2 до 5 лет, конфискации и, как крайняя, «высшая мера наказания».

Гражданское – по остаточному принципу

Милитаризованная, идеологизированная экономика («все против нас»), гражданское производство – что останется. Микоян: «После войны я вновь вернулся к вопросу о массовом производстве домашних холодильников. Мне удалось уговорить Сталина организовать их производство на Московском автомобильном заводе ЗИС… на Саратовском авиационном заводе и Муромском заводе»[862]. Удалось уговорить! Он долгое время был против.