Приключения новобрачных - Дженнифер Маккуистон

Он задал ей вопрос, не так ли? Но вопрос этот прозвучал как приговор.

Он ее осуждал! У него не было сомнений в ее виновности! Но как он мог не осуждать ее, если она сама себя осуждала?

– Рандольф сказал… – Она судорожно сглотнула. Даже вспоминать об этом было жутко. – Он сказал, что вы мертвы. А я не знала, что и думать. Я… – «Но зачем искать себе оправдание? – мысленно добавила Джорджетт. – Ведь в этом все равно нет смысла».

И пусть ее страх останется в глубине души. Она сжилась со страхом. Муж держал ее в страхе, и, овдовев, она страшилась нового замужества. Но она даже представить не могла, что он, ее новый муж, тоже будет внушать ей страх. Увы, глаза его метали зеленые молнии.

– Уж лучше не завирайся и… – Джеймс осекся. Он не хотел превращать допрос в ругань. Он не знал, что на него нашло. Неужели, проучившись столько лет, он так и остался неотесанным болваном? – Не делайте вид, что ничего не знаете о том, что со мной произошло. Я видел вашу записку. У меня остался к вам только один вопрос: вы сами спустили курок или использовали Рандольфа, чтобы он сделал грязную работу за вас?

Джорджетт отпрянула к изголовью кровати.

– Ни то ни другое, – прошептала она в изумлении.

– Вы покинули замок Килмарти-касл и пренебрегли защитой моего брата по какой-то конкретной причине? Или вам просто захотелось прогуляться босиком по темному лесу, чтобы развеяться после трудного дня?

– Говорю вам: ни то ни другое! – Изумление смешалось с гневом, и она толкнула Джеймса в грудь, но тут же в испуге прикусила губу, увидев, что он поморщился от боли. Да осталось ли на нем хоть одно живое место, до которого можно дотронуться, не причинив ему страданий? – Да, я вас бросила, черт побери! Но вначале вы бросили меня.

Он помолчал, потом спросил:

– Куда вы направились?

– Я отправилась… – Джорджетт кашлянула, выигрывая время. Ей не хотелось говорить о своих планах, в которых даже она сама теперь не находила логики. – Я отправилась за своими вещами. В домик егеря.

– Зачем? – Лицо Джеймса потемнело.

Джорджетт мысленно выругалась – уроки Элси пошли на пользу. «Забудь о Джеймсе, – сказала она себе. – Перед тобой Маккензи, солиситор, и он ведет допрос с пристрастием». Да, он считал ее преступницей. Даже не воровкой, а убийцей! Хотя, возможно, именно этого она и заслуживала.

– Я собиралась вернуться в Лондон утренним дилижансом, – заявила Джорджетт, с вызовом вскинув подбородок.

– Вы хотели уехать в Лондон? Без обуви?

Он, видите ли, помешал ее планам! Она собиралась уехать, даже не сказав ему «прощай». Неизвестно, что больнее: это или ее причастность к попытке прикончить его.

– Да, я хотела уехать в Лондон. – Джорджетт расправила плечи. – Но не без обуви. За обувью я и отправилась в жилище для егеря.

– Зачем совершать такую глупость?

Джорджетт с деланым недоумением приподняла бровь.

– В Лондоне грязно. Без обуви не обойдешься.

– Вы могли дождаться моего возвращения, – резонно возразил Джеймс.

– Я не желала вас дожидаться, после того как вы заперли меня в библиотеке и забрали мои ботинки. Так не ведут себя с теми, кто, как вы утверждали, вам дорог. На вашем месте я никогда бы так не поступила.

Джеймс пребывал в полном замешательстве. Он не знал, что и думать, как реагировать на слова Джорджетт, спутавшие все карты. Рассудку он уже не доверял, но еще меньше доверял интуиции.

– Вы… Я что, дорог вам?

Джорджетт кивнула, смахнув ребром ладони одинокую слезинку.

– Я совсем запуталась… – прошептала она.

Джеймс уставился на лампу возле кровати.

– И я тоже. – Он чувствовал себя так, словно его приподняли и швырнули головой о стену. Ему хотелось ей верить. Отчаянно хотелось. Но факты были против нее.

Тут она вдруг спросила:

– Откуда вы узнали, где меня найти?

Джеймс попытался внять голосу рассудка – вспомнил, зачем пришел сюда.

– Камерон нашел меня и показал вашу записку, – ответил он. – И сообщил, что оставил вас здесь. Потому мы и поехали прямо сюда. Нам не пришлось вас искать. – Ему не хватало воздуха – казалось, он вот-вот задохнется. – А как вы узнали, что в меня стреляли?

Джорджетт тяжко вздохнула.

– Рандольф застал меня в коттедже, и он держал в руках ружье. Он сказал мне, что убил вас. Я испугалась за вас, хотя и не поверила ему. Но потом, когда нашла на дороге ваш бумажник, лежавший в луже крови, я поняла, что Рандольф ничего не придумал. Я нашла главу магистрата и написала записку, в которой просила Уильяма оказать ему содействие в поисках. Но я не делала того, в чем вы меня обвиняете. Я бы никогда ничего подобного не сделала.

Теперь Джеймс совсем растерялся. Он вдруг живо представил Джорджетт, беззащитную и безоружную, один на один с вооруженным кузеном и покрылся холодным потом от страха за нее.

– Бартон… Что он с вами сделал? – с трудом выговорил Джеймс.

– К счастью – ничего, – ответила Джорджетт, и на губах ее заиграла совершенно неуместная кокетливая улыбка. – Но о своем кузене я позаботилась.

Из груди Джеймса вырвался какой-то глухой звук, и глаза его расширились. Он в изумлении таращился на Джорджетт, потом наконец проговорил:

– Господи, вы ничего не делаете наполовину. Где вы оставили тело? Хотя… Нет-нет, молчите! Ничего не говорите. Я солиситор, и мне лучше не знать подробности. Мы заявим, что вы защищали себя, и…

– Я его не убивала, – перебила Джорджетт. – Просто ударила кочергой. – Джорджетт прикусила губу, потом добавила: – И я сказала, что убью его, если узнаю, что вы мертвы.

Джеймс молча смотрел на свою «жену». И чем дольше он на нее смотрел, тем больше ею восхищался. Материальных доказательств ее слов не было и не предвиделось, но зато теперь ее записке нашлось внятное объяснение. Джеймс поймал себя на том, что ухватился за это объяснение мертвой хваткой – как утопающий за соломинку. Она знала, что в него стреляли, потому что Рандольф ей об этом сообщил. Никакого заговора, никакой попытки убить его или шантажировать его родственников.

И он действительно ей дорог. Ему ужасно хотелось в это верить.

Еще больше сконфузившись, Джеймс провел рукой по волосам и произнес:

– Надо быть сильной женщиной, чтобы одолеть мужчину.

– Значит ли это, что вы меня простили? – спросила она, глядя на него широко распахнутыми умоляющими глазами.

– Не знаю, что и думать… – пробормотал Джеймс. Взгляд его скользнул по ее лицу и остановился на губах. Он хотел узнать правду, и он получил то, что хотел. И теперь все стало на место. – Впрочем, нет, знаю. Я думаю… Думаю, что я, возможно, вас люблю.

Мир Джорджетт, который все это время скользил вниз по наклонной, вдруг с резким толчком прекратил сползание в бездну.