Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Кончай скорей…

— Ты дашь мне еще?…

— Нет… мы закончим завтра.

— Отчего же не сегодня?

— Нам надо ехать… Разве ты забыла, что сегодня ты должна примерять новые платья у портнихи?

— Да, я забыла об этом.

— Неужели ты нисколько не кокетка?

— Мне кажется, что нет… разве это дурно?

— Конечно! Молодая девушка должна думать о своих бальных туалетах!

— Ты думаешь за меня, мама.

— Да, я хочу, чтобы все восхищались тобой.

— Зачем?

— Ты не была бы дочерью Евы, если бы не хотела блистать.

— Я хочу только одного… никогда не расставаться с тобой.

— Но, моя дорогая, балы, которые я хочу давать, не разлучат нас.

— Может быть… — заметила Оливия с особенным ударением.

— Как, может быть?

— О! Я хорошо понимаю твои мысли!

— Тогда скажи, что ты поняла!

— Ты думаешь выдать меня замуж.

— Это долг матери — заботиться о судьбе дочери.

— Ты будешь давать балы в надежде найти мне мужа.

— Однако ты очень проницательна.

— Значит, я верно угадала?

— Да, Оливия… Я все думаю о твоем будущем… Ты знаешь, что отец, умирая, оставил нам очень небольшое состояние. Значит, твоя красота, грация, твои таланты должны служить тебе приданым. К счастью, ты хороша, как ангел, и достаточно увидеть тебя, чтобы полюбить и, стало быть, жениться.

— Но если тот, кто будет моим мужем, разлучит меня с тобой?

— Я надеюсь, что ты приобретешь над ним такую власть, что он этого не сделает.

— Так я должна буду выбирать между теми, которые у нас будут бывать на балах?

— Нет, мой выбор уже сделан.

— Уже!

— Да.

— Я его знаю?

— Нет еще…

— Когда же ты мне его покажешь?

— Скоро.

— Это не ответ.

— Вероятно, в день нашего первого бала.

— Значит, через неделю?

— Да, через неделю.

— Это молодой человек?

— Да. Молодой и очень богатый.

— А он не урод? — спросила с беспокойством Оливия.

— Он прекрасен во всех отношениях, — ответила с улыбкой мистрисс Дик-Торн, — я уверена, что он тебе понравится.

— А я понравлюсь ему?

— Неужели же нет!… Впрочем, если мой план не удастся, найдутся и другие партии. Иди же одевайся: мы сейчас поедем.

Как только девушка вышла из комнаты, Клодия поспешно взяла одно из писем, отложенное в сторону.

— Я хочу, и это должно устроиться, — прошептала она, обмакивая перо в чернила. — Это он! Анри де Латур-Водье должен быть ее мужем! Пора послать приглашение Жоржу, и, чтобы быть уверенной, что он придет, я прибавлю к письму несколько слов, которые произведут на него впечатление.

«Мистрисс Дик-Торн вполне рассчитывает на прибытие господина герцога де Латур-Водье, так как имеет сообщить ему очень интересные вещи относительно брака маркиза Анри, его сына, с мадемуазель Изабеллой де Лилье».

Эти строки были два раза подчеркнуты с целью привлечь внимание герцога.

«Что он подумает? — сказала себе с улыбкой Клодия, перечитав их. — Конечно, это очень его заинтересует! Как догадается он, что мистрисс Дик-Торн не кто иная, как Клодия Варни? Это невозможно. Представляю себе его ужас и смятение, когда он увидит меня… О! Я готова его встретить!»

Сложив письмо, она вложила его в конверт и надписала адрес:

«Господину герцогу Жоржу де Латур-Водье, сенатору.

В собственный дом.

Улица Святого Доминика».

— Теперь его сыну, — сказала она.

И, взяв другое письмо, адресовала его маркизу Анри де Латур-Водье, адвокату.

Затем она позвонила и велела слуге послать к ней Лорана.

Спустя минуту Рене Мулен явился.

— Что прикажете, сударыня? — спросил он.

— Возьмите эти письма, их надо разослать как можно скорее.

— По почте?

— Да, кроме некоторых, которые вы узнаете по маленькому крестику в углу конверта: эти надо разнести.

— Слушаюсь, сударыня.

— Что, подвигаются ваши приготовления?

— Госпожа может быть спокойна. Все будет готово.

— Вы наняли лишних слуг на день бала?

— Да, сударыня.

— Сколько их?

— Восемь.

— Вы в них вполне уверены?

— Да, мне ручаются за их честность и знание дела.

— Ну, а театр?

— Артисты Gymnase сыграют водевиль. Я пригласил также Терезу Бертелье и братьев Лионне, которые споют самые веселые шансонетки из своего репертуара. Это будет превосходно! Теперь в моде живые картины, если барыня желает, я могу условиться с труппой, которая пользуется теперь большим успехом в салонах.

— Делайте, что хотите… только чтобы в шансонетках не было двусмысленностей и чтобы живые картины были совершенно приличны.

— Барыня может положиться на меня; все будет безукоризненной нравственности.

— Не забудьте также о тапере.

— Бертелье обещал прислать его.

— Благодарю вас, я вижу, что вы обо всем подумали. Теперь займемся письмами.

— Сейчас, сударыня.

Рене Мулен ушел в свою комнату и принялся сортировать письма, откладывая в сторону отмеченные крестиком.

Вдруг Рене вздрогнул: ему попалось письмо, адресованное Анри де Латур-Водье.

— Вот этого случая я не предвидел, — прошептал он. — Мой адвокат будет здесь! Если он меня узнает, он, очень естественно, удивится, станет меня расспрашивать и, черт возьми, если мне удастся объяснить ему, как я попал в этот дом в звании метрдотеля! Ба! Стоит ли об этом беспокоиться? Метрдотель Лоран не похож на механика Рене Мулена… Ни Берта, ни Жан Жеди, ни мадам Бижю не узнали меня с первого взгляда. Надо надеяться, что господин де Латур-Водье меня не заметит…

И он снова принялся за сортировку писем. Скоро дошла очередь до письма с адресом герцога де Латур-Водье.

— Мистрисс Дик-Торн приглашает герцога! — чуть не вскрикнул Рене. — Она его знает? Что это значит? Так Жан Жеди не ошибся в своих подозрениях! Хозяйка этого дома и сенатор действительно убийцы? Тогда будет возможно и легко нанести решительный удар, и в этом случае мое пребывание здесь принесет большую пользу. Вернулся ли герцог? Если еще нет и мистрисс Дик-Торн того не знает, это будет доказательством, что между ними нет тесной связи. Все нужно проверить как можно скорее.

Он разделил все письма на три кучки.

Первая должна была быть отправлена по почте, вторая — разнесена по домам, а письма герцогу и его сыну Рене решил отнести сам.

Около двух часов он отправился в Сен-Жерменское предместье. Швейцар, с которым Рене уже говорил несколько дней назад, отвечал ему по-прежнему, что господина сенатора нет в Париже, что от него нет никаких вестей и неизвестно, когда он вернется.

— Оставьте письмо, — прибавил он, — оно сейчас же будет отнесено в кабинет, где господин герцог найдет его по возвращении вместе с сотнями других. Господин Анри получит свое сегодня же вечером.

Оставив письма, Рене отправился домой, убежденный, что мистрисс Дик-Торн незнакома с герцогом и посылала ему приглашение наудачу, в надежде, что он соблаговолит принять приглашение и окажет ей этим большую честь.

В скромной квартире на улице По-де-Фер-Сен-Марсель ничто не изменилось для герцога де Латур-Водье.

Скрываясь под именем Фредерика Берара, волнуемый разными страхами, которые обращались у него чуть не в манию, он ждал с лихорадочным нетерпением той минуты, когда события позволят ему вернуться в свой дом из мнимого путешествия.

Почти каждую ночь, тщательно переодевшись, он ходил на Университетскую улицу и незаметно пробирался в сад. Затем он проникал в свой рабочий кабинет и разбирал письма, наваленные грудой на письменном столе.

Тефер пользовался неограниченным доверием старого герцога и действовал по своему усмотрению.

Герцог предоставлял ему полную свободу и только требовал, чтобы он искал Клодию Варни и наблюдал за Бертой Леруа и Рене Муленом.

Полицейский справлялся с этой тройной задачей как только мог.

Было около девяти часов вечера.

Мелкий холодный дождь шел с самого полудня, разводя грязь на улицах.

В это время Тефер, задержанный в префектуре дольше обычного, наконец освободился и отправился на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.

Он три раза позвонил у дверей Фредерика Берара, как было условлено, и герцог тотчас отворил.

— Что вы так поздно сегодня? — спросил он.

— К крайнему моему сожалению, я не мог прийти раньше.

— Ну что, узнали что-нибудь новое?

— Сейчас я дам вам отчет о розысках моих агентов и моих собственных, но, к несчастью, я не могу сообщить вам ничего определенного.

— Во всяком случае, я рад, что вы пришли: я просто умираю от скуки. Садитесь, Тефер.

Тефер взял стул и вынул из кармана бумажник.

— Напали вы наконец на след Клодии? — спросил герцог.