Несовместимость - Илана Л

– Ну-ну, мне даже интересно будет за этим наблюдать. Трахнет и на следующий день забудет. Спорим, Анюта?

Она проиграла спор, а я проиграла беззаботному будущему. Совсем не такой оказалась жизнь, которую я себе рисовала. Дорого́й оказалась ставка на хорошую, безбедную жизнь.  Мне думалась, что холодный айсберг покорен, где-то даже влюблен в меня.

Быстрая свадьба, великолепные шмотки, курорты, драгоценности...За всем этим я не сразу углядела, как наш брак начал трещать по швам. Ежедневные ссоры по пустякам приводили к крупным скандалам. Рома упрекал меня в том, что я хотела жить в свое удовольствие. И совсем не хотела детей. А я не понимала женщин, рожавших одного за другим, пренебрегавших собой и своими желаниями, полностью отдаваясь семье.

Но самым сложным оказалось жить с тем, кто не собирался пускать меня в свою жизнь. Для которого я была никем. Пустым местом. Оказалось, очень трудно мириться с изменами и постоянным равнодушием.

У Ромы были свои "правила игры": спокойно жить, не мешать и не трогать друг друга. Но я поняла, что в таком ритме скоро потеряю все.

"Рожай ребенка, и муж остепенится", – вещала мама. Нет, такое мне даже в страшном сне не могло присниться... Я и дети – несовместимые понятия. У меня мороз по коже проходил, когда понимала, что младенец – это не кукла, надо с ним как-то управляться и проявлять заботу. Я морально к этому была не готова. Но страх, что однажды Рома меня бросит, а с ним исчезнет все, о чем я столько мечтала и наконец-то получила, давал стимул.

Я рискнула...

Чем не подарок? И на мать своего ребенка муж должен был посмотреть иначе. Я так думала. И не появись Даша, все бы, наверное, получилось.

Я не раз смотрела на ее фотографии и не могла понять, в чем ее необыкновенность, отчего двое нормальных, успешных мужчины готовы за нее бороться. Невменяемость Ромы доводилa до бешенства. Это уже не было простой изменой с целью разнообразить рутинную жизнь. Прежде всего, я постаралась успокоиться. Другими глазами посмотреть на случившееся. И предприняла шаги для возвращения мужа в семью.

Это была война. Холодная, расчетливая. Проигравшим в ней мог быть только один человек – она. Я и наш ребенок против женщины, которая никогда не сможет Роме родить.

Никогда.

А Рома мечтал о детях…

И где-то это принесло свои плоды, но совсем не такие, на которые я рассчитывала.

Вот так: руша мосты, под обломками оказалась я.

Беременность удовольствия не приносилa. Мама успокаивала, говорила: "Родишь – проснется твой материнский инстинкт". А меня бесило все, что связано с детьми. В буквальном смысле выворачивало от мысли, что во мне что-то живет. И этот "что-то" – живой человек. Мне было противно от того, как портилась моя фигура, злил непомерный аппетит и колебания настроений. Несмотря на то, что Рома проявлял заботу – заботился он о ребенке, я была ему не нужна.

Вот что мне оставалось делать? Сидеть одной в квартире и ждать мужа? И сидела, и ждала. Только не мужа, а мужчину, который видел во мне лишь случайный инкубатор. Я представляла, что с нами будет, когда родится ребенок. И поминутно могла расписать нашу будущую жизнь. Подробно.  Без любви, без доверия, с упреками и претензиями. Но я готова была терпеть любые унижения, знала, что как только родится ребенок – все изменится. Надо только протянуть до родов.

Когда Рома предложил продать ребенка, я сначала не поверила.

Шутка.

Серьезные люди не станут шутить на подобные темы.

Но мягкие белые страницы, подготовленные адвокатом, соблазняли; одна роспись, я избавляюсь от помехи, а взамен деньги. Много денег.

Тогда меня ничто не могло остановить. Какие-то абстрактные слова и чувства, употреблявшиеся моими знакомыми в адрес детей, были странные по значению и далекие от меня.

О сделке я рассказала маме незадолго до родов. Поставила перед фактом. Она не сильно давила, лишь попросила, чтобы я не спешила и ничего не подписывала.

А когда родился сын…

Мама на меня орала. Не посмотрела ни на присутствие медперсонал, ни на мою слабость после родов.

– Мразь! – ударила меня по щеке. – Ни один мужчина не стоит таких жертв! Как ты могла?! – ее рука обожгла вторую щеку.

– Перестань! – с ненавистью посмотрела на нее сквозь слезы.

– Ты потом приползешь за ребенком. Возьми его на руки, покорми. Смотри, он на тебя похож, – яростно бросала в лицо. Ее руки дрожали, но она нежно подхватила мальчика и протянула мне.

Меня накрыло гневом и раздражением.

– Я не стану кормить грудью. Не хватало, чтобы из-за этого крикливого чудовища у меня обвисла грудь!

– Ты…ты... – мама задыхалась и начала заикаться. Села на кровать. Положила Сашу обратно в кювез. – Аня, ты что говоришь? Кого я воспитала? – с безнадежной горечью пробормотала она. – У тебя мозги отшибло... Не сложилось с мужем, ну и пусть, не пара он тебе. Найдешь другого.

– Другого? Ты мне еще предложи вернуться домой и связать жизнь с каким-нибудь дегенератом.

– Аня, зачем? – я смотрела как мама начала стирать текущие из глаз слезы. – Ты еще пожалеешь. Умоляю тебя, не делай этого, – она качала головой до хрипа сжимая шею ладонью. – Порви документ, скажи, что передумала.

– Дело уже сделано. Не убеждай меня, мама, я все давно решила.

Наступила тишина.  А потом – сильный всхлип, и мама подняла на меня мокрые, обеспокоенные глаза, но с ноткой воинственности. Я подтянула повыше простынь, отвернулась, чтобы не видеть неприветливый взгляд.

– Рома предлагал тебе за развод хорошие деньги. С сыном и на очень хороших условиях. Почему тебе все мало?

Да, мне было мало! Потому что, выходя замуж, я не рассчитывала на копейки!

Я легла на подушку и прикрыла лицо руками, не могла больше слушать маму.  

– Аня, хуже, если бы Рома не сделал окончательный выбор. Ты же понимаешь, жить на две семьи… ничего хорошего из этого бы не вышло.

Я не была в этом уверена. Возращение Даши в Германию отмело бы важное препятствие, и я серьезно жалела, что в свое время не встретилась с Алексеем. Но сокрушаться уже не имелo смысла.

 – Отдай Сашу мне, я сама его воспитаю, – неожиданно для самой себя услышала я.

Ад коснулся сердца. Я сжала губы и не поворачиваясь, и не отнимая от лица рук хрипло простонала:

–