Джек Бестелесный - Джулиан Мэй

– Маленький? Джек? Ти-Жан?.. – сказал я.

Хижина и все в ней словно растворилось в тумане, и меня окружил странный карминно-красный свет. В уши мне ударила симфония звуков: двойные удары двух гигантских типанов, плавные шорохи, перемежающиеся еле слышным попискиванием, периодические порывы ветра. Я ощутил вкус чего-то сладковато-солено-горького, почувствовал себя в волнах тепла, уютно защищенным. Мое сердце словно вспыхнуло, когда меня коснулось другое сознание и радостно влилось в меня. Я увидел его, а он увидел меня. Огромные, широко открытые, понимающие глаза. Он безмятежно плавал, стиснув крохотные кулачки, – нерожденный малютка мальчик, безупречно сложенный. Безупречно. Безупречно…

Он сказал: «Роги!»

И позволил мне познакомиться с собой.

ГЛАВА XXII

Суоффем-аббас, Кембриджшир, Англия, Земля 7 декабря 2051

Адриен Ремилард не мог понять, зачем он так срочно понадобился профессору Анне Гаврыс-Сахвадзе. Она дальнировала ему в десять утра по нью-гемпширскому времени и пригласила его поужинать с ней, если у него найдется время.

Адриен торопился завершить свою долю переработки учебника отца «Программирование метаконцертных структур и матриц» – срок сдачи неумолимо приближался, и они с Дени были вынуждены задержаться на Земле, когда все остальные члены семьи отправились на Консилиум Орб. У него никак не могло найтись времени для болтовни со старым другом семьи – даже таким любимым, как «Дотти» Аннушка. Так он звал ее, когда еще не мог выговорить слово «доктор». Анна просто обожала семерых младших Ремилардов со всем пылом женщины, которая не может иметь своих детей, и, часто приходя в гости, приобщала их к русскому домашнему мороженому и другим незабываемым этническим лакомствам.

Когда она дальнировала ему, он сослался на неотложную работу. У него оставалось всего три дня, чтобы завершить свой раздел книги до отлета. Не отложить ли встречу, пока и Дотти Аннушка не прилетит на Орб? Тогда у них будет сколько угодно времени для долгих-долгих бесед. Или он прямо сейчас объявит, о чем ей надо с ним поговорить.

Но Анна сказала: «Я должна увидеться с тобой, Адриен, и немедленно. Будь так добр прошу тебя я бы не стала настаивать если бы дело не было таким критически важным».

И Адриен немедленно отправился к своему ролету и три часа спустя встретился с ней, чтобы поужинать в «Ветряной мельнице». Ресторанчик находился недалеко от Института изучения динамических полей, где работала Анна, в деревушке к северо-востоку от Кембриджа. Хотя Анна встретила его крепким русским объятием и поцелуем, ее омоложенное лицо выглядело осунувшимся – как ни старалась она экранировать свое эмоциональное состояние, ей не удавалось скрыть, что нервы у нее натянуты и прячет она сильнейшую тревогу. Она отказалась обсуждать свое «критически важное дело» в ресторане, да еще таком, как «Ветряная мельница»; вокруг полно оперантных ученых, поглощающих бутерброды и мясные пироги и запивающих их элем. Разговор придется отложить до того, как они после ужина отправятся в ее лабораторию, где, сказала она ему, они укроются за сигма-полем, нейтрализующим любое дальнирование, зондирование и сканирование, так что никто на Земле не сможет их подслушать.

Адриен вытаращил глаза и только и сказал: «Бога ради, Дотти!»

Но она ничего больше не говорила, пока он не кончил есть и они не вышли из уютного ресторанчика в зимнюю ночь. С замерзших болот дул ледяной ветер, но до комплекса ИИДП идти было недалеко. По указанию Анны свой ролет он оставил на ресторанной стоянке.

Когда они отошли на порядочное расстояние, Анна спросила:

– Ты знаешь, что жена Дэвида Макгрегора умерла?

– Да. Поль дальнировал папе, а папа сообщил мне. Ужасно! Дэвид и Маргарет казались такими счастливыми. Насколько я понял, ее самоубийство совершенно сломило Дэвида.

Они перешли улицу, свернули в переулок. И Анна взяла Адриена под руку.

– Дэвид дальнировал мне сегодня рано утром и сообщил новые подробности расследования. Магистрат обнаружил элементные человеческие останки, соотносимые с женщиной ее массы и включающие золото и металлические присадки, равные весу ее обручального кольца. Ее аура угасла, насколько могут судить крондакские компараторы. Во всяком случае, в радиусе тысячи световых лет от Орба ее нет. Магистрат готов объявить ее юридически мертвой, но вопрос останется открытым.

– Но она оставила записку…

– Написанную ее почерком, с отпечатками ее пальцев и следами ее ДНК. Однако Дэвид убежден, что она никогда не наложила бы на себя руки. Он считает, что ее принудили написать эту записку, а затем убили тем же таинственным способом, что и Бретта Маккалистера, и те же, кто напал на нее в Дартмуте в канун Всех Святых. Дэвид сказал мне, что убийца, видимо, – кто-то из семьи Ремилардов, возможно, сам Поль.

Адриен остановился как вкопанный и смерил взглядом русскую ученую. На ней была длинная шуба из искусственного меха и такая же шапочка, которые в сочетании с ее коренастостью делали Анну похожей на толстенького игрушечного мишку, что никак не вязалось с ее жестокими словами. Эта милая старушка была знакома с ним и его семьей более сорока лет. Но она была не просто старинным другом, но еще и руководителем кафедры сигма-исследований при Кембриджском университете и не имела обыкновения поддаваться темным фантазиям.

– Но какой мотив мог быть у нас, Ремилардов? – спросил Адриен.

– Некоторые среди моих знакомых кандидатов в Магнаты считают, что убить Бретта могли потому лишь, что он не хотел, чтобы его жена заседала в Консилиуме. Другого мало-мальски правдоподобного мотива найти нельзя. И ведь после его смерти Кэтрин согласилась! А теперь Дэвид – единственный соперник Поля на пост Первого Магната. Дэвид слишком мощный оперант, чтобы безнаказанно нападать на него. Но убийца – если Дэвид прав и Маргарет действительно убили – вполне был способен предположить, что смерть Маргарет ввергнет Дэвида в отчаяние и он сам снимет свою кандидатуру. Ты, разумеется, знаешь, что мать Дэвида за много лет до Вторжения убил фанатик, ненавидевший оперантов. А потеря Сибиллы, его первой жены, сразу после рождения Уильяма причинила ему душевную травму, от которой он не мог оправиться тридцать лет.

Они пошли дальше, и вскоре впереди замаячили корпуса ИИДП. Восточный ветер теребил посеребренную инеем траву, свистел в голых ветвях тополей по сторонам подъездной дороги.

– Убийца не может быть из моей семьи, – сказал Адриен. – Жизнью ручаюсь.

– Да? – Тон ее был таким же холодным, как ветер. – Несомненно, Магистрат с тобой согласится. Они ведь подвергли всех вас зондированию после убийства Бретта Макаллистера и были вынуждены снять с вас подозрения.