Убийца Шута - Робин Хобб

— Да. Несомненно, она — дочь своего отца.

— Да, — подтвердила я.

— Это верно, — пробормотала Майлд. Он посопела и добавила: — А я-то ругалась на Эльм за ее россказни, что Би может говорить, если захочет.

И начала с силой перемешивать что-то. Тавия ничего не сказала, но принесла мне пару ломтиков хлеба, оставшегося с прошлой недели, поджаренного и намазанного маслом.

— Ну, значит, ты умеешь говорить теперь? — спросила она меня.

Я взглянула на нее и вдруг смутилась, опустив глаза.

— Да. Умею.

Краем глаза я увидела, как она слегка кивнула.

— Это порадовало бы твою маму. Она говорила мне, что ты знаешь много слов, но стесняешься.

Я разглядывала исцарапанную столешницу, чувствуя себя не в своей тарелке. Меня возмутило, что она знала, что я могу говорить, и молчала. И все же я оценила ее умение хранить тайны. Возможно, Тавия была не такой, какой я ее представляла.

Она поставила горшочек маминого меда рядом с хлебом. Я посмотрела на него. Теперь, когда мама умерла, кто будет летом ухаживать за пчелами и собирать мед? Я знала, что должна заняться этим, но сомневалась, что у меня получится. В последние дни лета я пыталась что-то сделать, но работа пошла не очень хорошо. Я училась у мамы и помогала ей, и все же, когда я сама попытался собрать мед и воск, получился ужасный беспорядок. Несколько свечей, которые я сделала, получились комковатыми и некрасивыми, в горшках меда можно было найти кусочки воска и даже мертвых пчел. Мне было страшно показывать их кому-нибудь. После моей работы пришлось долго убираться в комнате. Я спросила себя, что будет, если теперь нам придется покупать свечи? Где можно купить их? И можно ли купить свечи с запахом? Вряд ли они будут пахнуть так же, как мамины.

В кухню вошел отец.

— Я искал тебя, — сказал он строго. — Тебя не было в постели.

— Я был здесь, ела. Папа, я не хочу больше жечь мамины свечи. Я хочу сохранить их.

Три удара сердца он смотрел на меня.

— Сохранить их для чего?

— Для специальных случаев. Когда я захочу вспомнить, как она пахла. Папа, кто будет делать все, что делала она? Кто будет ухаживать за ульями, собирать мед, шить мне одежду и класть маленькие мешочки лаванды в мои сундуки? Это все исчезнет после ее смерти?

Он стоял, не двигаясь, просто глядя на меня темными запавшими глазами. Он был не причесан, короткие вьющиеся волосы, обрезанные в знак траура, отрастали неровно, борода торчала клочьями, после ночного дождя рубашка вся измялась. Уверена, он не вытряхнул и не положил ее аккуратно, а просто бросил на стул или спинку кровати. Мне стало его жалко. Мама всегда напоминала ему о таких вещах. Потом я вспомнила, что и сама не расчесалась прежде, чем вышла из комнаты. Я не расчесывалась с прошлого вечера. И еще дольше не заплетала волосы. Я подняла руку и нащупала торчащие пучки на голове. Мы с ним — парочка, да.

Он медленно начал двигаться, словно возвращаясь к жизни. Подошел к столу и тяжело сел напротив меня.

— Она многое делала здесь, правда? Так много всего. Пока мокрый, по воде не скучаешь.

Я посмотрела на него. Он вздохнул.

— Мы сохраним ее ароматические свечи. Для тебя. А что касается других дел… Твоя сестра Неттл уже советовала мне нанять больше помощников, чтобы содержать дом. Полагаю, она права. Может быть, она станет бывать здесь чаще и захочет прихватить с собой друзей. Сюда приедут другие люди, которые будут жить здесь и помогать нам. Я уже послал за своей кузиной. Она прибудет через несколько дней. Ее зовут Шан. Ей около двадцати. Надеюсь, она тебе понравится.

Майлд и Тавия слушали так внимательно, что в кухне повисла тишина. Я хотела спросить, откуда вдруг взялась кузина, о которой я никогда не слышала. Значит ли это, что у моего отца есть брат или сестра, о которых я не знала? Спросить хотелось, но я не могла, пока рядом были такие внимательные уши. Я сказала прямо:

— Не хочу, чтобы кто-то приезжал и жил здесь. Разве мы не можем справиться сами?

— Хотелось бы, — ответил мой отец.

Подошла Тавия с подносом, на котором пыхтел чайник. Мы обычно не завтракали на кухне, но я знала, что она ждала, когда отец снова заговорит. Я подумала, что их это интересует никак не меньше, чем меня.

— Но это невозможно, Би. Нам двоим не справиться. Иногда мне приходится уезжать из Ивового леса, и здесь должен быть человек, который позаботится о тебе в мое отсутствие. Нужен кто-то, кто научит тебя всему, что должна знать девочка, не только читать и считать, но и шить, заботиться о себе, делать прическу… ну все такие вот вещи.

Я с тревогой смотрела на него, понимая, что он не знает, насколько эти вещи больше меня. Я спросила:

— Было бы намного проще, если бы я была мальчиком? Тогда мы не должны были никого приглашать.

Он подавил короткий смешок, затем он снова стал серьезным.

— Но ты не мальчик. И даже если ты была мальчиком, нам все равно бы потребовалась помощь. Мы с Неттл часто говорили об этом. Я запустил Ивовый лес. Рэвел несколько месяцев напоминает мне о забитом дымоходе в одной комнате и о протекающей стене — в другой. Дальше откладывать некуда. Весь дом нуждается в хорошей уборке, а после этого за ним придется приглядывать получше. Весной мы с мамой обсуждали дела, которые нужно закончить за лето, — он снова замолчал с отсутствующим видом. — Уже зима, а ничего не сделано.

Чашка, которую Тавия держала у локтя, слегка застучала о блюдце. Она поставила ее на стол.

— Спасибо, — сказал он машинально. Затем повернулся и посмотрел на нее. — Простите, Тавия. Я должен был рассказать вам подробнее. Риддл привезет мою кузину, и тоже останется на несколько дней. Мы должны выбрать комнаты для Шан… ну… и не знаю, что-то еще нужно сделать. Эта ветвь моей семьи достаточно обеспечена. У нее может появиться горничная…

Внезапно отец оборвал себя и нахмурился, будто вспомнил что-то неприятное. Он замолчал. Кухарка Натмег мяла и колотила тесто, когда я вошла на кухню. Я взглянула на нее. Теперь она спокойно его похлопывала, прислушиваясь к каждому слову.

Я осмелилась нарушить тишину.

— Я не знала, что у меня есть тетя.

Он коротко вздохнул.

— Моя семья далеко, но в трудные времена все мы помним, что кровь гуще, чем вода. Так вот, приедет Шан, чтобы помочь нам, по крайней мере, пока.

— Шан?

— Ее зовут Шан Фаллстар.

— Мама ее не любит? — спросила я и услышала нервное хихиканье Майлд.

Отец выпрямился и налил себе чаю.

— Собственно, у нее нет мамы. Поэтому, когда она приедет, мы не станем расспрашивать ее о имени и доме. Думаю, ей будет так же приятно побыть у нас, как и мы будем признательны за помощь. В первое время она может чувствовать себя неуютно и устанет после долгого путешествия. Поэтому мы не должны ожидать от нее слишком многого поначалу, не так ли?

— Наверное, нет, — сказала я, совершенно растерявшись. Что-то было не так, но я не могла понять — что. Отец лгал мне? Я смотрела в его лицо, пока он пил чай, и не могла решить. Я начала говорить, но подавила вопрос. Не стоит уличать его перед Тавией, Майлд и кухаркой. Я решила спросить его позже. Вместо этого я сказала:

— Этой ночью я видела особенный сон. Мне нужно перо, чернила и бумага, чтобы записать его.

— О, будешь писать? — снисходительно спросил отец. Он улыбнулся мне, а я ясно ощутила, как Майлд и Тавия обменялись удивленными взглядами за моей спиной. Слишком много и слишком быстро они узнавали меня, но это не важно. Может быть, моя жизнь станет легче, если он прекратят считать меня дурочкой?

— Да. Буду, — твердо сказала я. Он говорил так, будто это просто мой случайный каприз, а не важный вопрос. Разве он не понял, что это особенный сон? Я решила объяснить.

— Сон о золотом и черном. Цвета были очень яркие, и все в нем казалось очень большим, таким большим, что видно было каждую мелочь. Он начался в саду мамы. Лаванда тяжелела от пчел, в воздухе висел сладкий аромат. Я была там. Затем я увидела длинную аллею, ведущую к дому. По ней двигались четыре волка, по двое. Белый, серый и два красных. Но они не были волками, — я на мгновение замолчала, пытаясь найти название этим существам. — Они не были прекрасны, как волки, у них не было волчьей гордости. Поджав хвосты, они крались по дороге. У них были круглые уши, открытые красные слюнявые рты. Они были злые… нет, не так. Они были слугами зла. И пришли охотиться на тех, кто служит добру.

Улыбка отца стала озадаченной.

— Очень подробный сон, — сказал он.

Я повернулась к Тавии.

— Кажется, бекон подгорел, — сказал я, и она вздрогнула, будто я ткнула ее булавкой. Она повернулась к сковороде, где тлели полоски мяса, и сняла их с огня.

— Так и есть, — пробормотала она и занялась ими.

Я повернулась к отцу. Прежде чем заговорить, я съела пару кусочков хлеба и запила их молоком.

— Я же сказала, это особенный сон. Он будет продолжаться, и я обязана запомнить его и спрятать.