Маша и Гром - Виктория Богачева

Потом. Обсудим, — я экономил воздух и силы, потому и говорил короткими, рубленными фразами.

Авера хорош. Нашел удобный случай, чтобы меня отчитать. Знал ведь, что не смогу с ним спорить.

— Так, поднимайте его. Аккуратно, мать вашу! Нож, нож не трогайте! — крикнул Авера, и я почувствовал, как меня перекладывают на чей-то плащ.

А потом короткая, яркая вспышка боли, и темнота. Я отключился.

***

Когда очнулся — увидел ее лицо. Моргнул пару раз, подумал, что брежу.

Но Маша никуда не исчезла. Я хотел заговорить, но вместо слов из горла вырвался стон.

Отложив книжку, она стремительно поднялась с кресла и подошла к кровати, на которой я валялся. Она старательно пыталась не выдавать своего волнения и нарочито небрежным движением поправила мою подушку.

— Доктор сказал, что тебе пока нельзя пить, — упредив мой вопрос, сказала Маша и присела на край матраса.

Я поднял глаза к потолку. По обстановке я узнал свою собственную спальню. Значит, меня привезли домой.

— Он спит где-то в гостевой спальне. Я осталась подежурить.

Я неловко пошевелился и застонал от боли в левом боку. Опустив взгляд, увидел свежую повязку чуть ниже ребер. В левой руке стоял катетер, рядом с кроватью — капельница. Да. Деньги и технологии и впрямь творили чудеса. Я знавал гораздо худшие условия, в которых штопали дырки во мне.

— Он очень долго тебя зашивал, — она словно прочитала мои мысли. — Там что-то задето... я не вникала. Но жить будешь.

Я перехватил ее взгляд, и она поспешно отвернула лицо в сторону, едва заметно покраснев.

— Ты что... пялишься... на меня? — кое-как проговорил я, делая длинные паузы перед каждым словом.

— Ты едва не умер, и это твои первые слова после того, как ты пришел в себя? — закатив глаза, она покрутила пальцем у виска. — Ты сумасшедший.

— Значит... пялишься...

Эта короткая реплика забрала у меня последние силы, и я откинулся на подушки, снова уставившись в потолок.

— Гордей?.. — накопив достаточно сил, я снова заговорил.

Маша по-прежнему сидела ко мне полубоком, на самом краешке моего матраса. Боялась, что я ее укушу, если она подвинется ближе?

— Сказала ему, что у тебя грипп, — сердито нахмурившись, она развела руками.

Я бы засмеялся, но не было сил.

— А что я должна была сказать ребенку? — она нервничала и снова и снова накручивала на палец кончик косы. — Впрочем, не думаю, что он мне поверил.

Она как-то странно на меня смотрела. Совсем иначе, чем утром, и я не был уверен, что дело только в ранении. Что-то ее тяготило. У Маши была живая мимика, и эмоции почти всегда были написаны у нее на лице. И по тому, как она хмурилась, как сводила на переносице брови, как покусывала губы, я видел, что что-то не в порядке. Что сегодня произошло что-то еще. Кроме того, что меня едва не убили.

— Он с твоим другом, кстати. С Виктором. Ну, был. Сейчас уже спят. Ты почти полдня валялся в отключке. Уже четыре утра.

Ого.

— Почему тебя привезли сюда? — возмущенным шепотом спросила Маша. — Почему не в больницу? Гордей только чудом не увидел, как тебя твои амбалы в дом затащили.

— Нельзя в больницу.

Сил что-то ей объяснять у меня просто не было.

— Давно бы уже купил себе больницу, — она насмешливо на меня посмотрела. — Для таких случаев, как сегодня.

— Таких давно не было, — и это чистая правда. В последний раз я отлеживался после ранения года три назад. Может, даже четыре.

Может, стоит прислушаться к ее словам? И почему такая идея мне самому в голову не пришла? Собственная больница — звучит неплохо.

Я почувствовал, как ее пальцы безотчётно поглаживают покрывало рядом с моей ладонью.

— А что было сегодня? Почему у тебя дырка в боку? — она вскинула на меня пристальный взгляд.

— Сегодня я подтвердил слухи о смерти Капитана.

Маша невольно дернулась и резко убрала ладонь с покрывала. Скрестила на груди руки, приняв защитную позу. У нее даже выражение глаз изменилось. Смотрела теперь на меня исподлобья, слегка опустив голову.

— И?

— И не всем это понравилось.

Я не хотел рассказать ей про Зверя. И про все остальное тоже. Ни к чем ей знать такие вещи. Лишнее. Она и так знает обо мне гораздо больше, чем нужно. Гораздо больше, чем было бы для нее безопасно.

— Я так понимаю, подробностей не будет? — она хмыкнула. — Ладно. Черт с тобой, ты все равно непрошибаемый, — Маша махнула рукой и уже почти встала с кровати, когда я перехватил ее ладонь.

— Стой.

— М? — она послушно замерла на месте, немало меня удивив, и даже чуть наклонилась ко мне, чтобы лучше слышать.

Я уловил слабый цветочный аромат. Шампунь? Духи?

— Спасибо, — выдохнул я и провел языком по сухим губам.

Перед каждым словом мне приходилось сосредотачиваться и прилагать усилия, чтобы его произнести. Больно было даже дышать. Сука. Что там задето? Селезенка? Почка? По ощущениям казалось, что все сразу.

— За что?

Правда не понимает или прикидывается?

— За Гордея. За это, — и я обвел спальню выразительным взглядом.

Она пошевелилась и едва заметно расслабилась.

— Ты тоже мне помогаешь, — почему-то шепотом ответила Маша и снова опустилась рядом со мной на кровать. — Хочешь чего-нибудь? Ну, кроме воды.

— Обезбол хочу.

— Доктор сказал, что тебе уже вкололи максимальную дозу, — несчастным голосом сказала она. — Он попросил его в шесть разбудит, так что уже скоро.

— Курить хочу.

— Громов, ты издеваешься, да? — прошипела она рассерженно. — Ты можешь попросить что-нибудь из того, что тебе разрешено?

«Трахаться хочу».

Это желание я решил оставить при себе. Не хотел, чтобы она уходила. И чтобы снова начинала шипеть рассерженной кошкой — тоже не хотел. Мне нравилось, что она за меня волновалась. Что сидела в кресле у моей кровати. Что ждала, пока я очнусь после наркоза. Бл**ь, скоро дойду до того, что скажу, что и раненным мне быть нравится. Если она будет и дальше так за мной ухаживать.

Твою мать. Похоже я влип. И похуже, чем было со Зверем. Того-то можно было просто убить, что я и сделал.

А здесь как?

— Валяться на кровати я и без