Лечить нельзя помиловать (СИ) - Александра Логинова

Кого навещают сами психиатры, уточнять не принято, дабы не испытывать неловкости от использования коллеги, которому хуже всех. А за неделю до Нового года поводов зайти в «палату номер шесть» увеличивается троекратно. Оля держалась из последних сил, мечтая о скором декрете, я же только посмеивалась: было подозрение, что в декрете наши медицинские будни покажутся молодой мамочке раем. Или хотя бы кондитерским магазинчиком.

— Как же они достали, — простонала девушка, выпрямляя длинные ноги. — Алевтина Сергеевна, почему нельзя послать их на?..

— Оленька, вы зачем заканчивали медколледж? — строго спросила я, собирая сумку. За окном зажглись фонари, но начавшийся снегопад скрасил раннюю зимнюю темень.

— Чтобы замуж выйти, — буркнула она, стыдливо заалев лбом и подбородком.

— Тогда догоняй, — в коридоре удалялись тяжелые шаги «конкретного» пациента. — Неделя до Нового года, а он на Гоа внепланово собрался. Как раз воплотишь мечты о декрете.

Накинув симпатичную дубленку и попрощавшись с замотанной жизнью Настасьей из регистратуры, я вышла на крыльцо, подставив бледную физиономию свежему снегу. Хорошо-о-о-о… Девочки иногда бегают покурить за угол соседнего дома, а я целый день в душном кабинете, как домашний кот у окна — завидую вольным собратьям.

«Я забыл у тебя тостер. Заеду?» — пиликнул телефон, на мгновение ослепив синим светом. Тостер, который уже полгода исправно жарит хлеб на завтрак и не выпендривается, конечно, жаль. Ничего, куплю новый. Этот и правда дарили его родители на свадьбу.

«Ага. Я оставлю его у соседки из смежной квартиры, заберешь завтра», — озябшие пальцы с трудом набрали ответ. Видеться с бывшим — дурная примета, особенно на ночь и в снегопад. Кто знает, не забуксует ли машина и не заблудится ли такси, роковой случайностью ознаменовав совместную ночь под одной крышей.

Полгода назад громкий хлопок дверью перечеркнул мой брак. К счастью, я была слишком уставшая, чтобы страдать от развода и переезда в свою добрачную однушку, неожиданно оказавшуюся более уютной, чем совместно нажитая двухкомнатная квартира. Поэтому любые поползновения бывшего супруга в свою сторону встречаю неизменно тем же — закрытой дверью.

— Молодой человек, что вам нужно? — идущая впереди женщина исчезла за кругом электрического света. — Пьяный, что ли?

Неудивительно. Иные сограждане начинают отмечать приближающийся праздник по старому обычаю — со дня зимнего солнцестояния, чтобы к тридцать первому числу прочувствовать уходящий год. И хорошо бы мне избежать с ними встречи.

— Да какой ещё лекарь? — взвизгнула от негодования дама, маяча размытым силуэтом за снежной стеной. — Ты больной? Оно и видно! Отцепись!

Ой-ёй, как грустно. Крик: «Здесь есть врач?!» будоражит только на экране, а в жизни от растерянности хочется притвориться деревом, особенно если ты специалист узкой области. Не теряются, пожалуй, только фельдшеры и мы, терапевты. Хотя кто из зомби-медиков не подрабатывал на скорой в далеком студенчестве?

— Кто из вас целитель? — низкий рык достиг ушей, стоило миновать очередной фонарь. — Отвечайте, живо!

По проспекту металась мужская фигура, одетая совсем не по погоде. Длинное пальто подметало сугробы, непокрытая голова блестела растаявшими снежинками, а в узких белых штанах странный прохожий рисковал найти лишь травматолога. Пригрозив кулаком улепетывающей женщине, чудик бросился на другую сторону тротуара, хватая за рукав отшатнувшегося старичка. «Ты лекарь? Говори!» — тощий пенсионер закатил глаза, пытаясь филигранно уйти от вопроса в нирвану.

Как бы прошмыгнуть незаметно, чтобы не пристал? Номер скорой известен всем.

— Льды из хаоса, — явно ругнулся хулиган, выпустив из рук осевшего старика. — Да я это заклинателя в фундамент замурую!

У-у-у-у, здесь я точно бессильна, могу лишь дать визитку упомянутого психиатра. Поэтому бочком, бочком, подальше от фонарей и поближе к голым деревьям…

— Покажи мне целителя! — окончательно взъярился псих, зажигая в руке фонарь.

Малюсенький, но мощный прибор, прячась в согнутой мужской ладони, осветил темный пятачок пустого проспекта. Экая неудача! Как бы он меня не приметил с таким-то аппаратом. Я, разумеется, отобьюсь тяжелой подошвой по чужим коленкам, но лучшая драка — это та, которой не было.

Пытаясь проскочить мимо, не поднимая головы, я слишком поздно заметила странность. Когда до спасительных сумерек оставалось два шага, снег под ногами засветился синим, поймав отблески чужого фонаря.

— Ты, — на плечо опустилась тяжелая ладонь. — Ты целитель. Почему молчишь, когда тебя зовут?!

На лбу у меня написано, что ли? Редкая непруха. Хотя кого я обманываю, пьяным дуракам не нужен повод докопаться до прохожих. Да и не целитель я, а дипломированный врач.

— Сударь, — неохотно повернувшись к психу, я утомленно закатила глаза. — Что вам нужно?

И замолчала. В левой руке докучливого мужчины не было никакого фонаря!

Так-так-так, Алевтина, либо тебе пора садиться на серьезные колёса и катиться на них к восстановлению психического здоровья, либо… Что «либо» додумать не получилось. Сжав моё плечо до болезненного оханья, сумасшедший рывком подтянул меня к себе и скинул светящуюся пустоту под ноги. Стетоскоп мне в печень!

Закрутившийся синий снег из простой позёмки превращался в настоящий водоворот, облепляя сапоги и поднимаясь выше к коленям.

— Ты лекарь? Целитель? — словно для порядка уточнил мужик, продолжая стальными тисками удерживать меня рядом.

— Я врач! — от боли на глаза навернулись слёзы. — Отпустите меня немедленно!

— Людей исцеляешь? — не отставал придурок, напряженно всматриваясь в снежный вихрь, уже достигший бедер.

— Да! — двинуть локтем куда-нибудь под ребро не получилось. Цинично усмехнувшись, психанутый козёл перехватил меня за шкирку, как котёнка, и швырнул на обледенелый тротуар. Сволочь!

«Коленки в месиво», — подумалось мне, но удара не последовало. Наоборот, закрыв глаза от слепящего злого снега, я почувствовала ощущение полета и накатившую тошноту. Премудрый Парацельс, куда там падать-то ниже земли?!

Бум! Ой, мама!

— Скотина, — от боли в ногах разом вышибло вежливость. Как и умные мысли, что агрессоров лучше не провоцировать. — Ты что творишь, болезненный?

Заражает меня сумасшествием, наверное. Иначе как объяснить, что вместо ледяного асфальта под ладонями возник мягкий черный ковёр? И мокрый тяжелый буран пропал, сменившись тишиной и едва слышными подвываниями из… угла?

— Углы на улице, — каша из живота перебралась в голову. — Всё, мозг, твоя остановочка. Что происходит?

Мгновенно взопревшая спина в дубленке натолкнула на забавную и крайне дурацкую мысль — я в помещении. Каким резус-конфликтом прямиком с улицы я оказалась в, кажется, спальне — сведений нет. Пока. Но псих, принесший меня сюда, однозначно задолжал ответ.

— Где ты, придурок? Покажись, чтобы я могла тебя задушить, — зарычав не хуже своего обидчика, я рывком села на попу, вскинув голову.

И тут же получила смачную пощечину.

— Заткнись, — равнодушно донеслось сквозь вспыхнувшее в голове марево. Кха-кха… — Встала и взялась за дело.

— Какое ещё дело?! — мокрый металлический