Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин

бутофорский немецкий «шмайсер». Захватывали с собой из арсенала резиновые дубинки, шокеры или даже плётку. Иногда врубали музыку типа «Rammstein». Ранние их песни почему-то ассоциировались у носителей русского языка с маршами Вермахта и дивизиями «электриков» – с двумя молниями на каске – даже сильнее, чем реальные марши.

Это было не спонтанное мародёрство и грабёж, а дозированное коллективное наказание тогда, когда установить настоящего нарушителя невозможно, но кто-то должен был ответить. Ещё – средством запугивания. Но применялось оно при небольших проступках.

Саша в таком ещё не участвовал, хотя за «Хеллоуин» полагалась надбавка как за боевой рейд, а всё, что изымалось, делилось по-братски. И это считалось гуманизмом. Ведь могли бы и жёстче покарать.

Обычно каратели забирали кур, яйца, овощи и какие-нибудь приглянувшиеся мелочи. Иногда угоняли козочку. Или телёнка, поросёнка брали с собой «покататься». Коров и свиней у оборвышей было мало, а ещё они умели их прятать. Взрослых животных не убивали и не забирали, чтобы не подрывать вконец экономику данников.

Иногда колядники с криком «Ёлочка, гори!» поджигали дома, но тушить не мешали. Стреляли в воздух и по заборам, а иногда в людей, но холостыми. Или резиновыми пулями. Устраивали публичные порки тем, кто вёл себя дерзко. Мол, ничего, заживёт, зато дойдёт через задницу, если не дошло через голову. Ну а женщин… тех, которых не успели спрятать… ждало «право победителя». Наёмники шутили, что способствуют праву на свободные связи. И что от тех не убудет. В общем, это был скорее ритуал, чем настоящий погром. Но ритуал жестокий.

А теперь они шли карать всерьёз, без мишуры и ограничений. Потому что повод был веский – неповиновение и нападение.

Собирались пройти по деревне как смерч, но их ждали пустые дома. То, что никого не оказалось на улицах, не удивило наёмников – в деревнях редко слоняются просто так. Но были пусты и дворы. Хотя предполагалось, что все должны отпереть двери и ждать вооружённых автоматами гостей у дверей хат.

Дозорный сообщил, что возвращается группа на «Кактусе». Пришлось задержаться с колядками. Дождались злого, страшно матерящегося Режиссёра. Они не успели далеко отъехать, когда лейтенант что-то заподозрил. Ему не понравились бегающие глаза проводника и невнятные ответы на уточняющие вопросы.

Кончилось тем, что он застрелил старейшину, потому что тот попытался выхватить у лейтенанта пистолет. Стало ясно, что они едут в ловушку, но успели развернуться до того, как та захлопнулась. Группу не преследовали, хотя несколько пуль по броне они получили.

Известие о взрыве, безлюдье и тишина в деревне, отсутствие на месте старейшин Режиссёру очень не понравилась.

Командир объявил боевую тревогу. И вовремя.

Словно в подтверждение его правоты загрохотало, затрещали винтовочные выстрелы, застучал пулемёт. Откуда-то появившиеся внезапно оборвыши начали первые, «коты» отбивались при поддержке «крупняка» с турельных установок на гантраках.

– Ах вы, питоны штопанные, – цедил сквозь зубы Богодул, косясь на выщербленную отметину на стене.

Этой пулей, прилетевшей в окно и срикошетившей от стены, ему чуть не прострелило голову, но, видимо, какая-то сила хранила дядюшку-матерщинника – кусок свинца прошил только его фуражку.

– Ах вы, курвиметры неоткалиброванные…

Бой был выигран. Пулемёты «Тайфунов» – против горстки мужиков с двустволками и берданками, и только несколько из них были с автоматами. Жители Песочного бежали. Их и на момент приезда гостей в деревню было меньше, чем обычно, а теперь оставшиеся улетучились через подземный ход, который вёл за околицу. Начинался он в сарае, стоявшем на подворье старосты. «Коты» при зачистке случайно обнаружили там открытый люк, сунулись было с погоней, но быстро вернулись. Тёмная сырая нора со множеством боковых ответвлений, из каждого в любую минуту может прилететь пуля. «Благодарю покорно, – ворчал Богодул, вылезая на свет, – мы коты, а не кроты». Но проблемы, как оказалось, были впереди.

Выглядели убитые «партизаны» совсем не как пригласившие наёмников вожди – все худые, кожа да кости, в выцветшем камуфляже. И хотя стреляли они, бойцы первого эшелона, не очень метко, злобы у них было, как у бешеных. Вот тебе и «бараны»! Они бросились в самоубийственную атаку, а когда та захлебнулась, двое из укрытия прикрывали отход остальных и стреляли до конца. На некоторых трупах оказались самодельные «бронежилеты» из толстой плотной ткани, куда были вшиты стальные пластины, но помочь они могли разве только против пистолетных пуль и осколков, а более мощные патроны, не говоря о крупных калибрах, прошивали их насквозь. Даже самый ходовой патрон из «калашей» – 5.45 такая защита не останавливала. Скорее, для идущих на смерть эта защита была психологической. Ни одного «пастуха» подстрелить не удалось. Похоже, их и не было в этой непонятной, нелогичной группе деревенских камикадзе. Отряд потерял одного – рядовой по фамилии Кривошеин, а по кличке Кривой, был убит засевшим в засаде «колхозником», неудачно высунув башку из укрытия. Оборвышей полегло полтора десятка – и это только по найденным телам, остальные смогли отойти, Понятно, что Туз не будет рад. Хотя еще меньше полковник был бы рад, если бы они погибли… они же солдаты – материальный актив, в них вложены, «инвестированы» средства. Но гораздо сильнее он трясся за материальную часть. За «Тайфуны» и «Кактус». Наёмников можно набрать новых, особенно если погибли необученные. А вот техника… за это придётся отвечать перед олигархом. И где взять новую? Патроны всё же делали, в городе было несколько мастерских. Но Александр слышал, что боеприпасы к тяжёлым пулемётам на Острове не производят, а привозят, причём стоят они баснословно дорого в товарном эквиваленте. Использовать их разрешалось только в крайних случаях.

Не послать наёмников в карательный рейд магнат Михайлов не мог. Он бы потерял лицо, а это тоже его актив. Если бы он такое простил «помоечным крысам», над ним весь город бы посмеивался. Теперь же годилась только месть. Причём максимально жестокая. Просто сжечь тут все постройки и уйти… было уже недостаточно.

Ещё какое-то время длилась зачистка. Мирных жителей в деревне теперь официально больше не было. Все, кого поймают, могли рассчитывать в лучшем случае на лёгкую смерть.

Сначала никого не нашли. Конечно, надо было выставить оцепление, но где найдёшь столько бойцов? Да и выцеливать растянувшихся цепью наёмников неподалёку от болот дикарям будет куда легче.

Зато деревня и окрестности, как оказалось, кишели ловушками оборвышей. Все они были расставлены по-дилетантски. Было и несколько нормальных мин, противопехотных. Но их разминировал отрядный сапёр, собаку съевший на таких штуках. Он раньше обезвреживал даже МОНки, поставленные так умело, что, сработав, могли бы направленным взрывом выкосить взвод. Но здесь