Неповторимое. Книга 1 - Валентин Варенников

Мы учитывали, что только за 10 августа противник у нас выбил два орудия и одно повредил. Естественно, предполагали, что чем дальше, тем натиск противника, и особенно его танков, будет становиться сильнее. Поэтому две пушечных батареи полка и приданный отдельный истребительный противотанковый дивизион поставили полностью на прямую наводку против танков уже на новой второй траншее, между второй и третьей, и на последней, которая проходила на опушке леса. Таким образом обеспечивалась и значительная глубина, и возможность одновременного применения всех основных противотанковых средств.

Все шло нормально. Даже отрыли простенький окоп для передового наблюдательного пункта командира полка. Размещаясь между второй и третьей траншеями, он обеспечивал отличный обзор и в то же время был хорошо замаскирован кустарником. Неподалеку проходила дорога от фронта в тыл, кюветы которой тоже поросли кустарником. На пункте размещались командир полка майор A.M.Воинков, его адъютант лейтенант Н. И. Королев, два радиста и два телефониста, командир полка, а также я со своей небольшой группой управления: два связиста (радист и телефонист) и ординарец-разведчик. Столь сокращенный состав определили умышленно, чтобы не привлекать внимания противника. Это был у нас, так сказать, третий усеченный вариант. Второй вариант предпочитал еще присутствие начальника разведки полка с группой разведчиков, третий же включал всех основных командиров, которые нужны комполка для ведения боя и управления подразделениями.

Ночь с 10 на 11 августа прошла в подготовке организации боя, в том числе контратаки по флангу противника с целью уничтожения его на участке вклинивания. Безмерно уставшие, но довольные выполненной работой, мы еще до рассвета собрались на передовом командно-наблюдательном пункте командира полка и, обменявшись мнениями и информацией о положении дел, начали позванивать по телефонам командира полка в батальоны, а я — в свои батареи и приданную полку артиллерию. Кажется, было предусмотрено все. Однако, как говорят в народе, пришла беда — отворяй ворота.

Вот и у нас. Накануне, вечером 10 августа, противник вытеснил нас из первой траншеи, а на рассвете, еще в утренних сумерках, ровно за час до нашей огневой подготовки и проведения контратаки наносит сильный массированный удар авиацией по второй и третьей траншеям и глубине наших позиций. При этом свои основные усилия авиация сосредотачивает именно по нашей группировке, которая была предназначена для проведения контратаки на левом фланге. Через 15 минут после начала авиационного удара включилась артиллерия противника — до этого по нашим огневым точкам на переднем крае вели огонь только орудия прямой наводки и CAУ. Стало совсем светло, брызнули первые лучи солнца. Так уж устроен человек, что вместе с восходом поднимается и человеческое настроение. Но на этот раз солнце не было нашим союзником. Наоборот, на восходе противник выдвинул на опушку своего леса армаду танков и САУ, которые вместе с артиллерией и авиацией мигом «распахали» все поле.

Видно, противник или предугадал наши возможные действия с контратакой, или, желая развить наметившийся накануне вечером успех, упредил нас, перехватив инициативу, и буквально решил взорвать оборону нашей дивизии. Но и мы не дремали. Как только танки противника появились на опушке леса и начали обстрел нашего переднего края, мы немедленно ответили огнем прямой наводки. Однако расстояние было большое (от наших позиций до танков не менее километра). Поэтому «Тигра» и «Фердинанда» в лоб не прошибешь. И нам было хорошо видно, как бронебойный снаряд с красным трассером долетал к танку и, ударившись о броню, рикошетировал в сторону или вверх.

Видно, что противник был настроен весьма агрессивно. Некоторые наши подразделения начали отходить с первой траншеи под прикрытием огня артиллерии. Стало ясно, что при подаче пополнения в прошедшую ночь не следовало в подразделения первого эшелона полка давать молодых, необстрелянных ребят. Их надо было направить во второй эшелон, а батальоны первой линии пополнить уже опытными бойцами второго эшелона полка. Но теперь дела не поправить, можно лишь сожалеть о просчете. «Юнцы» дрогнули. Обычно это психологически действует на остальных. Остановить общее бегство было невозможно. Однако самым опасным было то, что, отступая, бойцы проскакивали вторую траншею и устремлялись к третьей, на опушке леса. Правда, у орудий прямой наводки кое-кто «затормозил» — видать, их приободрил огонь артиллеристов. Но тем не менее итоги были плачевными. На позициях остались только орудия прямой наводки и мы на своем наблюдательном пункте…

Пусть не подумает читатель, что наши войска скромничали по части огня. Наоборот, шквальный огонь из всех видов оружия, конечно, наносил противнику ощутимый ущерб. Неподвижный заградительный огонь артиллерийского полка дивизии и залпы «Катюш» приданного нам минометного полка по рубежу танков противника первой линии возымели действие — во всяком случае, то, что была отсечена пехота противника, — это факт.

Но надо было срочно предпринимать меры по стабилизации обстановки.

К этому времени танки противника оторвались от опушки леса и часть их пошла в атаку. Остальные прикрывали их огнем с места. И сразу несколько машин вспыхнули, над ними заклубился черный дым — это наши артиллеристы наконец сработали. Мы приободрились.

Несмотря на то что поле было буквально взорвано и перепахано снарядами и бомбами, у меня и у командира полка сохранялась проводная связь. Естественно, она была напряжена до предела нашими непрерывными командами. Командир полка отдал приказ начальнику штаба полка майору Васькину, чтобы он лично и все офицеры штаба немедленно вышли на третью траншею, вместе с личным составом второго эшелона полка остановили отступивших с переднего края и заставили их окопаться. От артиллеристов большего требовать уже было нельзя — я их только подбадривал. Два танка, ведя огонь на ходу, приближались к нашему наблюдательному пункту. Напряжение достигло максимальной отметки. Вдруг один танк, что шел несколько впереди, «заерзал» — оказывается, у него слетела гусеница, и он развернулся бортом. В тот же миг артиллеристы влепили ему сразу два снаряда, видно комулятивных. Танк взорвался и загорелся. Он хорошо горел, от такого огня спастись невозможно.

Второй танк вначале остановился, но тут же, через несколько секунд, стал пятиться назад, непрерывно ведя беспорядочный огонь из пушки и пулемета. «Пожевал» он и наш наблюдательный пункт. Но это было уже не страшно, поскольку на поле горело несколько машин, да три-четыре были без гусениц, что оказало психологическое воздействие на другие экипажи. Танкисты, покинув свои машины, пригибаясь, бежали к «своему» лесу, то и дело падая.

Однако танки противника потеряли полтора десятка на линии нашей обороны и пятились обратно, а его пехота так в атаку и не пошла. Командир полка майор А. М. Воинков был раздосадован, что задуманный план не удалось осуществить. Он решил передислоцировать наблюдательный пункт в район третьей траншеи, а этот временно «законсервировать» и не снимать линию связи. Он послал вперед (в смысле назад) своих разведчиков, радиста и телефониста, чтобы они отыскали удобное место, сам же собирался прибежать туда минут через 10–15. Понятно, что в этой ситуации управлять надо было именно оттуда. Прежде всего капитально подготовить и провести контратаку, позаботиться, чтобы нас поддержали авиация и танки. Хотя мы сами понимали, что вся авиация, да и основная масса танковых частей и соединений были задействованы на варшавском направлении.

Что ж, теперь приходилось начинать все заново.

Порядок перехода на новый наблюдательный пункт определили следующий: первыми перебежками отрываются от нас A. M. Воинков с адъютантом, затем, через интервал в 20–30 секунд, отправляется остаток его связистов, после чего перемещаюсь я со своей группой. Мой ординарец-разведчик уже убыл, и нас оставалось трое. Случилось это так. В тот момент, когда был подбит танк перед нашим наблюдательным пунктом, почти в это же время прямым попаданием вдребезги было разбито одно из наших 45-миллиметровых орудий, разумеется, пострадал и расчет. Поскольку произошло это недалеко от нас, я направил туда ординарца-разведчика старшего сержанта В. И. Василенко — он захватил с собой санитарную сумку, чтобы оказать помощь раненым. Видно, нашим артиллеристам пришлось несладко, потому что он там и застрял. Будучи очень добросовестным и точным (учитель по образованию), Василенко, конечно, не мог вернуться, не приняв всех необходимых мер для спасения людей. Таким образом, как в известной песне, «нас осталось только трое»…

Как и условились, первыми рванули с наблюдательного пункта А. М. Воинков и его адъютант Н. И. Королев. Мы напряженно следили, как они, «выписывая» зигзаги, бежали, падали и вновь мчались к лесу. Когда эта пара была почти уже у цели, из нашего окопа выпрыгнули оставшиеся связисты командира полка и помчались по тому же маршруту. Но вдруг, как раз в это же время, появились немецкие бомбардировщики-штурмовики. Очевидно, недовольное результатами своей атаки, немецкое командование решило еще раз «обработать» нашу оборону и вновь перейти в атаку. Судя по всему, от намерения «столкнуть» нас с плацдарма немцы не отказались. Командир полка майор А. М. Воинков был прав, говоря, что противник допустил принципиальный просчет, когда перешел в танковую атаку: вместо того, чтобы нанести один мощный удар всеми танками сразу, он оставил часть машин на опушке леса, чтобы они поддержали своих огнем, и это, конечно, ослабило первую атаку и ее эффективность. Так рассуждал командир полка, и я с ним полностью был согласен. Фактически же многое нам было неизвестно. Не исключено, что вторая часть танков и все САУ перейдут в наступление вместе с пехотой, а последняя, возможно, так и не организовывалась для атаки, поскольку понесла большие потери от нашего артиллерийского огня и особенно от удара «Катюш».