Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Доктороу Кори

Ледяной Колосс напоминал скорее пустыню, чем океан. Здесь были дюны, сугробы, глубокие расселины — пейзаж, сотворенный бесконечным бураном. Плотность льда варьировалась в основном под действием естественного выветривания, но также существенное влияние оказывали минеральные формации и давление под ложем ледника. Рельеф Колосса словно маскировался под обычное геологическое образование — при желании в ледяном массиве можно было найти сходство с обнажениями горных пород и скалистыми склонами. Вся разница состояла в том, что нормальная геология предполагает неспешные изменения ландшафта. А вот Колосс… Что ж, тектоническая активность входила в число его природных характеристик. Однако скорость ее никак не соответствовала планетарным меркам. Скорее — меркам человеческой жизни.

По этой причине мы никогда не составляли карт Колосса. И каждый день здесь был не похож на другие, всякий раз — приключение под покровом бури.

До туннелей, пробуренных зондами, оставалось несколько километров. Входы могло занести снегом, но если хотя бы один свободен, есть шанс довести дело до конца.

Я спустилась сюда не только, чтобы укрыться от Ядра или тех, кто пытался заполучить меня, — я не солгала Моксу, назвавшись планетологом. Тайна Колосса пленяла меня, это была моя тайна, мне надлежит раскрыть ее и поведать остальным. Это куда важнее Поуэса и политики. Генри никогда не поймет.

Так что пора вставать и шагать наперекор ветру, даже осыпая проклятиями то, что меня так восхищает.

Свободный туннель мне все же посчастливилось обнаружить. Зонд номер один одолел изрядное расстояние, прежде чем наткнулся на формацию, выглядевшую более или менее постоянной. Бурить ледяную глыбу зонд начал с подветренной стороны, и в сгущавшихся сумерках вход в туннель напоминал распахнутую черную пасть.

Неожиданно по спине у меня побежали мурашки. Не от холода. В конце концов, ветра здесь не было.

Чтобы проникнуть внутрь, пришлось опуститься на четвереньки. Передвигаться можно было лишь ползком. Лучше бы Дом добавил в мою ДНК генную структуру ледниковых червей. Овальный зонд с чуть смещенным центром тяжести придал скважине соответствующую форму. Он растапливал лед, а затем точечно впрыскивал обратно в стены. Образующиеся плотные ледяные шипы оберегали туннель от разрушения. При движении на четвереньках едва сохранялся зазор между спиной и потолком лаза. Случись необходимость воспользоваться карманным компьютером — пришлось бы вытянуться ничком. Словом, угодила в ледяной гроб. Что ж, надеюсь, удастся прикинуться трупом — неизвестно ведь, с чем или кем я столкнусь на другом конце скважины.

Чтобы видеть, мне пришлось использовать свой низкочастотный биомаяк. Сверхчеловек. Как планетолога, меня это оскорбляло, но лучше обойтись без сюрпризов и держать ситуацию под контролем, пока я не найду зонд.

Сказать, что в туннеле было холодно, — значит не сказать ничего. К счастью, мне удавалось поддерживать температуру тела на необходимом уровне, во многом благодаря тому, что восходящий поток воздуха в лазе не подпитывался холодным ветром: вероятно, сработало что-то вроде эффекта Бернулли.[107]

Тем не менее, будь я обычным человеком, нехватка пространства и гипотермия добили бы меня в два счета.

Гул электрического напряжения и слабый след машинного масла привели меня к зонду. С крайней осторожностью я подползла ближе, не зная, что меня ожидает. Аппарат ведь что-то повредило.

За всю историю Ядра, Домов, да и вообще человечества, никто и никогда не находил механизмов, созданных иными цивилизациями. Нам встречались планеты с явными признаками транспортных магистралей, портов, бурения горных пород. Но ни разу не удалось натолкнуться ни на гайку, ни на кусок металла: никакой техники и прочих артефактов.

Мы подвергали анализу каждый сантиметр подобных мест на предмет генетического материала другой жизни, чуждой человеческой. Хотя длящейся веками неразберихи с Ядром хватало, чтобы понять, что самые необычные и странные гены содержатся в наших собственных клетках.

Зонд номер один замер в ступоре, хотя отключен не был. И рядом — ни малейших признаков того, что пыталось его разрушить.

Прибор отчасти напоминал картофелину шириной полтора метра, высотой метр и три — длиной. У картофелины была прочная обшивка, утыканная распылителями, с помощью которых создавался туннель. На первый взгляд все в порядке. Никаких следов загадочного агрессора. Только я и зонд в четырехстах метрах от поверхности Колосса.

Может, кто-то «пошутил» с нашей телеметрией? Трюк древний, как призрак Николы Теслы. Но ведь зонд недвижен. Это больше чем розыгрыш.

Я «заглушила» все свои системы жизнеобеспечения. Надо провести разведку. Погружаюсь в темноту. Подавляю электромагнитное излучение тела. Отключаю контроль над температурным режимом. Только мое сознание и обостренный до предела слух.

Колосс рокотал и трещал, откликаясь на вращение планеты. Исполинских размеров кристаллическое образование, распростертое на ее поверхности. Дышащий монстр вечной мерзлоты величиной полконтинента.

Но было еще что-то.

Едва уловимое слухом трение кристалликов льда, словно ослабевали стенки туннеля. Отдаленное эхо бурана.

Почти неслышный треск сжимающегося вещества: будто что-то металлическое еще не обрело температурного равновесия с окружающей средой.

И в этой почти мертвой тишине звучит голос:

— Прощай, Алисия.

Это Генри.

Он оказался быстрее. Тонны льда погребли меня прежде, чем в голове возникла мысль: «Сестроубийца».

«Обычно умерщвление применяют к кадетам на двенадцатом или тринадцатом году их жизни. Предпринимаются все меры по сохранению стволовых клеток мозга. Особое внимание уделяется тем структурам, которые отвечают за психологическую целостность личности и нормальное функционирование процессов памяти. В подобном пограничном состоянии кадеты пребывают до начала очередной тренировки. Данная практика подразумевает благотворное влияние на становление характера воспитанников Дома. И поскольку смерть неподвластна ходу времени, танатический опыт не воспринимается кадетами как таковой и никак не влияет на психомоторные характеристики. Известны случаи, когда воспитанников «возрождали» столетия спустя».

Когда начало возвращаться сознание, я обнаружила, что лежу на рыхлом снегу.

Значит, во льду меня не замуровали.

Что ж, в сотовую структуру нановолокна, заполняющего мои трубчатые кости, были встроены ультразвуковые термоядерные реакторы. Другими словами, при наличии минимального температурного градиента я могла получить энергию. Трехметрового сплава металла и пластика глубоко под ледяным панцирем вполне достаточно.

Получив энергию, тело, сконструированное в Доме, или тело представителя Ядра будет неизменно возвращаться к жизни.

Интересно, если я не погребена более подо льдом, сколько же я здесь нахожусь? Биологические часы молчали.

«Инерция».

Не время мне, как видно, обрести покой. Леденящий холод закрался в душу: может, я тут уже месяцы. Или годы.

Потом я поняла, что слышу завывание ветра, так близко, будто нахожусь прямо под поверхностью. Выходит, вернулся слух. Уже что-то. Собрав все силы, я поползла на шум бури.

Сквозь рев шквального ветра пробивался протяжный вой. Искусственного происхождения, судя по всему. Та часть сознания, которая уже восстановилась, определила его как сигнал сирены.

Аварийный или позывной?

Не знаю, как долго я пыталась выбраться наружу, но в конце концов мне это удалось. Физиология постепенно приходила в норму. Затем вернулось зрение.