Хранители - Толкин Джон Рональд Руэл

Пока Всеславур говорил, вечерние тени становились гуще. Фродо чувствовал огромную усталость. Как только солнце зашло, туман перед его глазами сгустился, и он видел, как тень закрывает от него лица друзей. Рана начала сильно болеть, по всему телу полз холод. Он застонал, сжимая руку Сэма.

— Мой хозяин болен и ранен, — гневно сказал Сэм. — Он не может двигаться после захода солнца. Ему необходим отдых.

Всеславур подхватил падавшего на землю Фродо и, держа его на руках, с беспокойством посмотрел ему в лицо.

Бродяжник коротко рассказал ему о ночном нападении на их лагерь и о смертоносном ноже. Он вытащил рукоять ножа и показал ее эльфу. Всеславур взял ее с заметной дрожью, но осмотрел внимательно.

— Здесь, на рукояти злое заклинание, — сказал он, — хотя, может быть, вы его и не видите. Сохрани ее, Арагорн, пока мы не достигнем дома Элронда. Но будь осторожен и как можно меньше держи ее в руках! Увы! Не в моей власти лечить такие раны. Но я сделаю все, что смогу — но все же настоятельно советую вам двинуться в путь без отдыха.

Он ощупал рану на плече Фродо и лицо его стало хмурым, как будто то, что он узнал, обеспокоило его. Но Фродо почувствовал, как холод в его руке и боку тает, какое-то тепло согрело ему плечо, боль стала меньше. Вокруг, казалось, стало светлее, как будто рассеялось какое-то облако. Он более ясно увидел лица друзей, и к нему вернулась надежда и силы.

— Вы поедете на моей лошади, — сказал Всеславур, — я укорочу стремя, а вы сидите и держитесь как можно крепче. И не бойтесь, моя лошадь не позволит упасть всаднику, которого я поручил ей. Ее бег легок и ровен, и если опасность приблизиться, моя лошадь унесет вас с такой скоростью, что ни один конь врагов не сможет за ней угнаться.

— Нет, — ответил Фродо. — Я не поеду верхом! Я не могу ускакать в Ривенделл, оставив своих друзей в опасности.

Всеславур усмехнулся.

— Сомневаюсь, — сказал он, — чтобы ваши друзья были в опасности, когда вы не с ними. Преследователи гонятся за вами, а нас оставят в покое. Именно вы, Фродо, и то, что вы несете, навлекает на нас всех опасность.

На это у Фродо не нашлось ответа, и ему помогли взобраться на белого коня Всеславур. На пони нагрузили большую часть багажа хоббитов, так что теперь им идти было гораздо легче, и некоторое время они шли очень быстро. Но вскоре уставшие хоббиты начали отставать от легконогого эльфа. Ночь была темной, не было ни звезд, ни луны. До самого рассвета Всеславур не позволил им останавливаться. Пин, Мерри и Сэм к тому времени чуть не засыпали на ходу, даже плечи Бродяжника поникли от усталости. Фродо, сидя на лошади, беспокойно дремал.

Они свернули в заросли в нескольких ярдах от дороги и немедленно уснули. Им казалось, что они только что закрыли глаза, когда Всеславур, стоявший на страже, пока они спали, вновь не разбудил их. Солнце поднялось уже высоко, и ночной туман исчез.

— Выпейте это! — сказал Всеславур, наливая им по очереди немного жидкости из своей серебряной фляжки. Напиток был чист как ключевая вода и не имел вкуса, во рту от него не ощущался ни холод, ни тепло, но как только они выпили, сила и живость вернулись в их тела. Позавтракали они сухим хлебом и фруктами. Это было все, что у них осталось.

Отдохнув всего около пяти часов, они вновь вышли на дорогу. Всеславур по-прежнему торопил их и за весь день позволил только две короткие остановки. До вечера они прошли почти двадцать миль и подошли к месту, где дорога поворачивает направо и спускается в долину, направляясь прямо к Бруинену. Пока хоббиты не видели и не слышали ничего, что свидетельствовало бы о преследовании, но Всеславур часто останавливался на мгновение и прислушивался. Лицо его становилось все более обеспокоенным. Один или два раза он заговаривал со Бродяжником на языке эльфов.

Но как бы не беспокоились их проводники, было ясно, что хоббиты не смогут идти ночью. Они шатались от усталости и были неспособны думать о чем либо, кроме своих ног. Боль Фродо удвоилась, и даже среди дня вокруг него все застилала серая враждебная дымка. Он почти приветствовал наступление ночи, так как тогда мир казался ему менее бледным и пустым.

Выступив на следующее утро в путь, хоббиты чувствовали все еще сильную усталость. Однако до брода оставалось еще много миль, и они ковыляли вперед, стараясь идти как можно быстрее.

— Нас ждет большая опасность на этом берегу, — сказал Всеславур, — сердце предупреждает меня, что преследователи нагонят нас, а у брода нас ждут другие.

Дорога продолжала опускаться, с обеих сторон ее росла густая трава, иногда хоббиты шли по ней, чтобы не так болели усталые ноги. В полдень они оказались в месте, где на дорогу падала тень высокой сосны, затем дорога уходила в крутое узкое ущелье со стенами из красного камня, поросшего мхом. Эхо сопровождало их движение, им казалось, что вслед за ними раздаются звуки множества шагов. Наконец, как сквозь ворота, дорога вырвалась из ущелья на открытое пространство. Перед собой они увидели длинный, как шило, пологий спуск и в конце его — брод на Ривенделл. На противоположной стороне реки крутой коричневый берег, пересеченный извивающейся тропой, за ним видны были высокие горы, поднимавшиеся, отрог за отрогом и пик за пиком, в тускнеющее небо.

За ними по-прежнему слышалось эхо от чьих-то шагов, в ветвях сосен шумел резкий ветер. На мгновение Всеславур повернулся, прислушиваясь, затем прыгнул вперед с громким криком:

— Бегите! Бегите! Враг за нами!

Белая лошадь устремилась вперед. Хоббиты бросились по спуску. Всеславур и Бродяжник следовали за ними, как арьергард. Они были на полпути к броду, когда услышали за собой топот копыт. Из ворот ущелья выехал Черный Всадник. Он натянул поводья и остановился, покачиваясь в седле. За ним показался еще один и еще, а потом еще двое.

— Скачите вперед! Скачите! — кричал Всеславур Фродо.

Фродо повиновался не сразу, страшное нежелание действовать охватило его. Пустив лошадь шагом, он повернулся и посмотрел назад. Всадники, сидевшие на своих больших лошадях, показались ему статуями, их фигуры были отчетливо видны, в то время как все остальное тонуло в темном тумане. Внезапно Фродо понял, что они молча приказывают ему подождать. Страх и ненависть проснулись в нем. Он отпустил луку седла и ухватился за рукоять меча.