Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

Фрося не ответила, лишь тихо вздохнула. А Егор продолжал:

– Сейчас мать не бьёт уже?

– Нет, перестал. Замахивается, а не ударяет. Мама довольна, а Тимошка-братишка просто молится на тебя, Егорушка. – И с нежностью поглядела на заросшее бородой лицо мужа.

Егор подумал, что ему досталась золотая баба. Она не выдаст, не продаст, всё стерпит и всё простит. На душе как-то защемило, и он вздохнул.

– Стало быть, моё битье ему и всем вам помогло. Значит, всё я сделал верно! Мы народ наглый и, узрев слабину, пользуемся ею.

– Ты же так не поступаешь, – глянула благодарная женщина на него своими серыми мягкими глазами.

Парень не выдержал и чмокнул жену в щеку. Она зарделась и проговорила:

– Что ты делаешь, Егорушка! День ведь!

– И что с того? – Парень схватил её на руки и понёс на кровать. Его желание разгоралось с каждым шагом, а она тихо причитала, слабо отбиваясь и боясь оскорбить его.

Егор овладел ею бурно, страстно и с удивлением заметил, что Фря тоже ощутила восторг, но тщательно пыталась его скрыть. На что он заметил без насмешки:

– Не дури, глупая. Не насилуй себя никчёмными моралями. То все наши попы придумали. Так легче с нас спрашивать.

– У тебя, наверное, было много женщин, да?

– Я и не скрываю. Были, и что?

– А у меня ты первый. Понятно теперь?

– То ни о чём не говорит. Женитьба не должна тут же переходить в обыденность и скуку. С Анной было совсем иначе… – Проговорив это, спохватился, но было поздно.

Жена затихла и мышкой лежала рядом, словно и не дыша.

– Да ладно тебе! Что было, то прошло и быльём поросло. Не переживай.

– Ты её любишь?

– Может быть. Но это уже ничего не значит. У нас с тобой семья, скоро будет прибавление. Вот дом построим – и заживём… А что былое вспоминать? Оно прошло уже.

Парень принялся ласкать её. Фря лежала безучастно. И всё же Егор успел заметить её возбуждение и усилил ласки. Потом юная жена нежно обнимала его и что-то шептала на ухо, а он тихо посмеивался, зная, как она краснеет и смущается. Хотел посмотреть на неё, но сумерки уже заполнили помещение. Да и Фря спохватилась, заметив:

– Корову пора доить, Егорушка. Пусти, а то темно будет!

Она ушла, бросая странные взгляды на него, а сам Егор лежал и блаженно усмехался в усы и бороду. И подумал удовлетворённо: «А что, я вполне доволен теперешней жизнью. Тихо, спокойно, и лишь работать приходится от зари до зари. Зато всё на себя, и это так здорово! Ты, Фря, молодец! Мы ещё заживём!»

Он незаметно заснул, и сны его были сумбурные, малопонятные, но какие-то радостные и приятные. Проснулся он в тишине и услышал тихое дыхание жены. От неё пахло парным молоком, коровником и вообще хозяйством, и этот запах не показался ему неприятным. Он стал родным. И в душе Егор ощутил покой.

Глава 22

Шестнадцатилетний Тимошка, брат жены, устало присел на венец сруба и, щурясь на солнце, прогнул усталую спину. Недалеко тюкал топором Егор в одном исподнем.

– Что, притомился малость? – спросил Егор, тоже распрямившись.

– Есть маленько, – ответил юноша. – А ты, Егор, дюже здорово выглядишь! Ишь руки и плечи какие сильные у тебя. И не устаёшь, наверное… – В голосе Тимошки звучали восхищение и зависть.

– Подрастёшь, и у тебя всё такое будет. Нарастёт, не беспокойся. А что Фря так долго торчит у матери? Или батя что удумал?

– Не, Егор, батя стал тихим. Ты его здорово проучил, спасибо тебе. Даже пить стал меньше, слава Богу! – И истово перекрестился. – Хоть мать вздохнула свободно.

– Сами винные были. Многие так ставят себя, когда слабину родных видят. Мотай на ус, парень. А я решил в город съездить. Кое-что прикупить надо. В хозяйстве многое потребно. Да и жене хочу город показать. Говорит, что ни разу не была там.

– Так и я туда не ездил, – грустно ответил Тимошка и вздохнул.

– Так езжай с нами. Через три дня выезжаем. Пустят?

– И просить не стану, – с сожалением ответил юноша. – Тятька никогда не разрешит. А маманя и того хуже. Боятся они города.

– Бояться его нечего. А коль я попрошу за тебя?

– Тогда отпустят. Они тебя уважают. Особливо маманя. Попросишь? – Глаза Тимофея заблестели радостной надеждой.

– Сегодня и схожу к вашим. Давно не бывал.

А Фря в это время никак не могла прервать затянувшуюся беседу с матерью.

– А с чего это у тебя такая физиономия светлая? – с подозрением спросила мать у дочери. – Муж что подарил интересное?

– А как же, матушка! Он мне счастье подарил! Разве этого мало? – Лицо женщины засветилось. – Мы стали так хорошо жить, матушка! Жду не дождусь, когда смогу подарить ему сына. А ждать ещё долго!

– Всему своё время, – буркнула мать. – Не бьёт?

– Что вы, матушка! Даже не ругаемся. Я его очень люблю! А в постели какой он!

– И ты такое смеешь говорить матери, негодница! Замолкни!

– Вот вы опять, – притихла Фря. – Егор так не считает, и я с ним согласна.

– Свят, свят! Господи, прости ты дуру этакую! Соромницу, бесстыдницу и грешницу! Завтра же иди к попу и вымаливай отпущение грехов! Прибью!

– Матушка… – только и смогла вымолвить дочка. – Как с таким идти к попу? Да и не грех то, Егор так говорит. А я ему верю, матушка!

– Замолкни, греховодница! И Егор твой грешник, гореть ему в адском огне! Уйди с глаз моих долой, а то прокляну!

Вытирая концом косынки слёзы, Фря поспешила покинуть отцовский дом и до самого своего участка всхлипывала. Лишь заметив своих мужчин, постаралась придать лицу спокойное выражение. Однако Егор, пристально посмотрев на жену, спросил:

– Что стряслось? Опять отец?

– Нет, ничего. А тятьки даже дома не было. Просто с матушкой поспорили.

– Не бери в голову, Фроська, – весело заметил братец. – Она всегда с тобой спорила. Утрясётся.

– А ты чего такой весёлый? Что у вас тут?

– А то, что Егор берёт меня с вами в город! Ты матери сказала?

– Сказала. А тебя отпустят? – Фря сильно в этом сомневалась.

– Егор обещал упросить. Отпустят, куда они денутся…

– А не боишься? Мне страшно!

– Ну и дура! Чего бояться? Там такие же люди живут. Вон Егор, что он, иной?

С этим Фря должна была согласиться. И ушла в дом, спеша избавиться от пытливого взгляда мужа. Брат с некоторым пренебрежением проводил сестру глазами.

Егор не сомневался в успехе