Вариант "Ангола" - Игорь Борисенко

По непонятной причине, очередное прозрение вернула мне хорошее настроение и спокойствие духа, как будто я был ребенком, которому читали страшную сказку, но с хорошим концом. Теперь больше не надо было напиваться. Весело насвистывая, я пошел в барак, потом свистеть перестал и потихоньку пробрался к кровати. Из окна сочился слабый свет – не то месяц, не то звезды, которые тут очень яркие. Вершинин, осунувшийся и взъерошенный, посапывал на подушке. Я погрозил ему пальцем и тоже лег спать. Зоя была права. Завтра будет тяжелый день.

ЧАСТЬ IV

Александр ВЕРШИНИН,

17 декабря 1942 года.

– Закладывай вот тут, – сверившись с планом здания, я мелком нанес на стену заводского корпуса метку – белый крестик.

– Ага, – Данилов вгрызся короткой лопаткой в плотно убитую почву.

Все кувырком. После всего произошедшего, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы "с чувством, с толком, с расстановкой" заниматься консервацией оборудования и уж тем более изучать второй участок, как я первоначально намеревался. Планы планами, а жизнь внесла свои коррективы – причем внесла, как часто бывает, неожиданно и масштабно. Еще несколько дней назад казалось, что время – едва ли не наш главный враг, и мы всерьез рассуждали о том, сколько месяцев придется ждать спасательную экспедицию, а сегодня время едва ли не на вес золота, ибо врагу стало известно о нашем существовании. Три дня назад я чувствовал себя едва ли не Робинзоном, затерянным в небывалой глуши – сегодня же я буквально кожей ощущал, что отныне каждая деревушка, каждый городок с экзотическим названием таят для нас угрозу. Да, может быть, португальцы еще не начали действовать – но часики тикают, и скоро на нас начнется самая настоящая охота. Впрочем, гораздо вероятнее, что она уже началась. Может быть, уже идут сквозь саванну и леса португальские разведчики и следопыты из местных, может быть, совсем скоро в небе загудит майским жуком мотор самолета, высматривающего на земле чужаков – то есть нас…

От таких мыслей становилось очень неуютно.

Выход был один – уничтожить прииск, и исчезнуть. Главное – успеть выскользнуть из ловушки. Но сколько времени у нас в запасе до того момента, как она захлопнется? Два дня? Три? Неделя? Этого никто не знал. Но медлить было нельзя – поэтому с самого утра прииск напоминал растревоженный муравейник.

За ночь Раковский и Анте (кому как не им лучше в этом разбираться?) разработали подробную схему минирования прииска – так, чтобы здесь не осталось ни одной целой постройки или механизма. В ход пошли запасы взрывчатки, имевшиеся на складах. Работали тоже все – даже тучный Попов таскал ящики с динамитом. В итоге за пятнадцать часов изнурительного труда с коротким перерывом на обед нам удалось практически полностью воплотить намеченное в жизнь: сейчас уже почти во всех "критических точках" были размещены толовые и динамитные шашки. Но взрывов пока было произведено всего два: Горадзе нарушил систему подвода воды в промышленный корпус, и сейчас речная вода поступала в воронку, где добывались алмазы. По расчетам, недели через две воронка будет заполнена, а потом начнет заполняться и ложбина, в которой расположен прииск. Конечно, глубокого озера тут никогда не будет – скорее, возникнет топкое болотце в два-три метра глубиной. Но так даже лучше: это серьезно затруднит работу тем, кто будет идти по нашему следу, а главное, не даст португальцам добывать здесь алмазы.

– Готово, – сказал Данилов, утирая пот со лба. Я опустил в узкий и неглубокий – с полметра – шурф сделанный из брезента пакет с динамитными шашками: так как со временем подрыва мы еще не определились, Горадзе посоветовал упаковать взрывчатку в непромокаемую ткань, чтобы избежать ненужных осложнений, и чтобы в нужный момент все прошло без сучка, без задоринки. Я возился с проводом, когда Данилов окликнул меня:

– Слышь, Саня… Там товарищ капитан вроде как тебя кличет.

На крыльце конторы стоял Вейхштейн и махал мне рукой. Увидев, что я смотрю на него, показал пальцем на часы.

Я посмотрел на свои – было восемь вечера.

– Ох ты… Совсем забыл!

На 20.15 было назначено совещание. Я повернулся к Данилову:

– Мы тут вроде закончили… Дуй к старшине, скажи, что у нас все готово. И пусть он тоже в контору подходит…

Когда я, ополоснувшись до пояса и натянув свежую рубаху, вошел в контору, весь "комсостав" был уже в сборе. Больше всего это напоминало совещание у директора: два стола стоят буквой "Т", во главе – Зоя, по одну сторону длинного стола сидят Горадзе, Раковский и Анте, по другую – Попов, Радченко и Вейхштейн. Мне оставалось только место напротив Зои.

В этом кабинете я был в первый раз – на стене карта Африки, полки с книгами, старомодный несгораемый шкаф, выкрашенный в серый цвет, на маленьком столике в углу поднос с бутербродами, стаканы, чайник. Наверняка хозяйственный Олейник расстарался.

К счастью, окна выходили не на солнечную сторону, и в кабинете было не очень жарко.

– Ну что ж, приступим, – сказала Зоя, едва я сел. – Насколько я понимаю, сейчас на прииске уже все заминировано…

– Кроме хранилищ, этого корпуса и лаборатории, – сказал Горадзе. – Кстати, ночевать сегодня всем придется здесь – не хватало еще спать в заминированном здании. Спальные мешки уже здесь – человек шесть разместим в оружейке и библиотеке, остальных в лабораторном корпусе. Савелий, у тебя же там все поместятся?

Попов, наливавший в стакан воду из графина, кивнул.

– Конечно, – он осушил стакан, зубы звякали о стекло. – В лазарете даже койки есть, так что можно и без спальников. В человеческих, так сказать, условиях…

– Сколько времени нужно на завершение минирования? – спросила Зоя.

– Часа три, может, меньше, – прикинул Горадзе. – Успеем разместить заряды и включиться в цепь.

– Хорошо. Значит, завтра, пока мы будем готовиться к выходу, вы и закончите минирование, хорошо?

Главный технолог кивнул.

– А теперь – о нашем маршруте, – Зоя потерла переносицу большим и указательным пальцами. Я знал этот жест – она всегда так делала, когда сильно уставала. Сердце захлестнула теплая волна, в горле встал шершавый комок – просто невероятно, как она это все выносит… Милая моя…

У меня на секунду даже дыхание перехватило, когда я произнес про себя эти слова. Как-то вдруг стало ясно, что я действительно люблю ее, что все, что было между нами в Москве – лишь начало, что эти несколько лет, которые я ее не видел, прошли зря… Милая моя…

– Так вот… Здесь нам рассчитывать на помощь не приходится, поэтому остается только одно – уходить на территории, контролируемые союзниками. Нам предстоит совершить переход в Северную Родезию (Нынешняя Замбия, в описываемое время – британский протекторат – авт.), – Зоя, как учительница на уроке, ткнула в карту указкой. – Это английский протекторат. Там мы постараемся вступить в контакт с колониальными властями союзников в Монгу, или другом крупном городе, и будем просить помощи. Если союзники предоставят нам самолет, то, можно сказать, дело в шляпе. Ну а если нет… Наша задача – любыми способами добраться до Северной Африки. Либо мы следуем по бельгийским и британским владениям через Конго и Судан в Египет, либо по бельгийским и французским через Конго, Чад и Нигер – в Алжир. Первый вариант предпочтительнее – из Египта проще добраться до Ирана, где сейчас находятся советские войска. К тому же неизвестно, кто хозяйничает во французских и бельгийских владениях после оккупации метрополий…