Айвенго - Вальтер Скотт

Вскоре подоспел к ним и Фрон де Беф, прервавший свои жестокие занятия. Он слегка замешкался на пути в зал, отдавая необходимые приказания слугам.

— Посмотрим, в чём причина такого дьявольского шума, — сказал он.

— Вот письмо. Если не ошибаюсь, оно написано по-саксонски.

Он смотрел на письмо, вертя его в руках, словно надеясь таким путём добраться до его смысла. Наконец он передал его Морису де Браси.

— Не знаю, что это за магические знаки, — сказал де Браси. Он был так же невежествен, как и большинство рыцарей того времени. — Наш капеллан пробовал учить меня писать, — продолжал он, — но у меня вместо букв выходили наконечники копий или лезвия мечей, так что старый поп махнул на меня рукой.

— Дайте мне письмо, — сказал храмовник, — мы хоть тем похожи на монахов, что немножко учимся, чтобы осветить знаниями нашу доблесть.

— Так мы воспользуемся вашими почтенными познаниями, — сказал де Браси. — Ну, что же говорится в этом свитке?

— Это письмо — формальный вызов на бой, — отвечал храмовник. — Но, клянусь вифлеемской богородицей, это самый диковинный вызов, какой когда-либо посылался через подъёмный мост баронского замка, если только это не глупая шутка.

— Шутка! — воскликнул Фрон де Беф. — Желал бы я знать, кто отважился пошутить со мной таким образом. Прочти, сэр Бриан.

Храмовник начал читать вслух:

— «Я, Вамба, сын Безмозглого, шут в доме благородного и знатного дворянина Седрика Ротервудского, по прозванию Сакс, и я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас»…

— Ты с ума сошёл! — прервал его Фрон де Беф.

— Клянусь святым Лукой, здесь так написано, — отвечал храмовник и продолжал: — «… я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас в поместье вышеозначенного Седрика, при содействии наших союзников и единомышленников, состоящих с нами заодно в этом деле, а именно: храброго рыцаря, именуемого Чёрный Лентяй, и доброго иомена Роберта Локсли, по прозвищу Меткий Стрелок, объявляем вам, Реджинальд Фрон де Беф, и всем, какие есть при вас сообщники и союзники, что вы без всякой причины и без объявления вражды, хитростью и лукавством захватили в плен нашего хозяина и властелина, означенного Седрика, а также высокорожденную девицу леди Ровену из Харготстандстида, а также благородного дворянина Ательстана Конингсбурского, а также и нескольких человек свободно рожденных людей, находящихся у них в услужении, равно как и нескольких крепостных, также некоего еврея Исаака из Йорка с дочерью, а также завладели лошадьми и мулами; указанные высокорожденные особы, со своими слугами и рабами, лошадьми и мулами, а равно и означенные еврей с еврейкой, ничем не провинились перед его величеством, а мирно проезжали королевской дорогой, как подобает верным подданным короля, а потому мы просим и требуем дабы означенные благородные особы, сиречь Седрик Ротервудский, Ровена из Харготстандстида и Ательстан Конингсбургский со своими слугами, рабами, лошадьми, мулами, евреем и еврейкою, а также всё их добро и пожитки были не позже как через час по получении сего выданы нам или кому мы прикажем принять их в целости и сохранности, не повреждёнными ни телесно, ни в рассуждении имущества их. В противном случае объявляем вам, что считаем вас изменниками и разбойниками, намереваемся драться с вами, донимать осадой, приступом или иначе и чинить вам всякую досаду и разорение. Чего ради и молим бога помиловать вас. Писано накануне праздника Витольда, под большим Сборным Дубом на Оленьем Холме; а писал те слова праведный человек, служитель господа, богоматери и святого Дунстана, причетник лесной часовни, что в Копменхерсте».

Внизу документа был нацарапан сначала грубый рисунок, изображавший петушью голову со стоячим гребешком и подписью, что такова печать Вамбы, сына Безмозглого. Крест, начертанный ниже этой почётной эмблемы, обозначал подпись Гурта, сына Беовульфа; затем следовали чётко и крупно написанные слова: «Чёрный Лентяй»; а ещё ниже довольно удачное изображение стрелы служило подписью иомена Локсли.

Рыцари выслушали до конца этот необыкновенный документ и в недоумении переглянулись, не понимая, что это значит. Де Браси первый нарушил молчание взрывом неудержимого хохота, храмовник последовал, правда более сдержанно, его примеру. Но Фрон де Беф, казалось, был недоволен их несвоевременной смешливостью.

— Предупреждаю вас, господа, — сказал он, — что при настоящих обстоятельствах нам следует серьёзно подумать, что предпринять, а не предаваться легкомысленному веселью.

— Фрон де Беф всё ещё не может опомниться с тех пор, как его свалили с лошади, — сказал де Браси. — Его коробит при одном упоминании о вызове, хотя бы этот вызов шёл от шута и от свинопаса.

— Клянусь святым Михаилом, — отвечал Фрон де Беф, — было бы гораздо лучше, если бы ты один отвечал за эту затею, де Браси! Эти людишки не дерзнули бы обращаться ко мне с такой наглостью, если бы им на подмогу не подоспели сильные разбойничьи шайки. В этом лесу множество бродяг. Все они на меня злы за то, что я строго охраняю дичь. Я только раз захватил на месте преступления одного парня — у него ещё и руки были в крови — и велел его привязать к рогам дикого оленя. Правда, тот в пять минут разорвал его в клочья. Так вот, с тех пор столько раз стреляли в меня из лука, точно я та мишень, что стояла на днях в Ашби… Эй ты! — крикнул он одному из слуг. — Посылал ли ты узнать, сколько их там собралось?

— В лесу по крайней мере двести человек, — отвечал слуга.

— Прекрасно! — сказал Фрон де Беф. — Вот что значит предоставить свой замок в распоряжение людей, которые не умеют тихо выполнить своё предприятие! Очень нужно было дразнить этот осиный рой!

— Осиный рой? — сказал де Браси. — Просто трутни, у которых и жала нет. Ведь все они — обленившиеся рабы, которые бегут в леса и промышляют грабежом, чтобы не работать.

— Жала нет? — возразил Фрон де Беф. — Стрела с раздвоенным концом в три фута длиной, что попадает в мелкую французскую монету, — хорошее жало.

— Стыдитесь, сэр рыцарь! — воскликнул храмовник. — Соберём своих людей и сделаем против них вылазку. Один рыцарь и даже один вооружённый воин стоят двадцати таких вояк.

— Ещё бы! — сказал де Браси. — Мне совестно выехать на них с копьём.

— Это было бы верно, — сказал Фрон де Беф, — будь это турки или мавры, сэр храмовник, или трусливые французские крестьяне, доблестный де Браси, но тут речь идёт об английских иоменах. Единственное наше преимущество — рыцарское вооружение и боевые кони. Но на лесных тропинках от них проку мало. Ты говоришь, сделаем вылазку. Да ведь у нас так мало народу, что едва хватит на защиту замка! Лучшие из моих людей — в Йорке; твоя дружина вся целиком там же, де Браси. В замке едва наберётся человек двадцать, не считая той горстки людей, которые принимали участие в вашей безумной затее.