История Польши - Михал Тымовский

Радикалы из Патриотического общества, возобновившего свою деятельность с началом восстания, хотели «народной войны», но, в первую очередь, рассчитывали на варшавскую толпу. Последнюю было легко взбудоражить и, направляя ее действия, влиять на судьбы польской политики, однако в войне с Россией уличная толпа не могла стать решающей силой. Принципиально важной задачей стало присоединение к национальному восстанию крестьянства, хотя это могло обернуться непредсказуемыми последствиями. С одной стороны, только решительное освобождение крестьян с отменой барщины могло дать надежду на их активное участие в восстании. С другой стороны, в этой части Европы подобное решение не могло не вызвать негодования со стороны Австрии и Пруссии. Кроме того, значительное большинство помещиков, поддерживавших восстание, почувствовали бы угрозу собственным интересам. В итоге ничего в этом направлении предпринято не было.

Польская армия была хорошо подготовлена, но вооружена гораздо хуже — и потому не имела ни малейших шансов в войне с многократно превосходившими ее по численности царскими войсками. После срочной мобилизации летом 1831 г. в ней насчитывалось более 80 тыс. солдат, в то время как еще в феврале того же года русский генерал-фельдмаршал Иван Дибич ввел в Королевство Польское 115-тысячную армию. Несмотря на это, 25 февраля в сражении под Гроховом (на подступах к польской столице) поляки нанесли русским столь ощутимые потери, что Дибич отказался от немедленного штурма Варшавы. На место раненного под Гроховом Хлопицкого был назначен генерал Ян Скшинецкий. Новый главнокомандующий не верил в победу восставших на поле битвы (вероятно, обоснованно), но был убежден в том, что продолжение борьбы может способствовать вынесению польского вопроса на международное обсуждение.

Однако шансов на это практически не было. Пруссия желала усмирения поляков Россией, так как рассчитывала, что в результате укрепится ее власть над собственными польскими землями. Австрия охотно соглашалась с ослаблением Российской империи, но не испытывала симпатии к полякам. Франция и Англия также радовались возникшим у России проблемам, ограничивавшим внешнеполитические амбиции царизма. Общественное мнение этих государств относилось к полякам сочувственно. Для Франции и Англии польские проблемы оставались некой далекой экзотикой, которая не стоила того, чтобы идти ради нее на большие жертвы. Трудно было ожидать поддержки даже от папы, ибо католическая и вместе с тем революционная Польша превращалась в союзницу французских и итальянских революционеров — безбожников и врагов церкви.

Польские войска избрали оборонительную тактику, избегая нападений на ослабленную русскую армию. Только ранней весной 1831 г. генералу Игнацию Прондзынскому — наиболее талантливому из польских штабных офицеров — удалось склонить Скшинецкого к наступательным действиям. Поляки добились некоторых успехов, в частности в сражении под Иганями, но потом отступили к Варшаве. Внимание русских было отвлечено распространением восстания на Литву, Белоруссию и Волынь, где его участниками были, главным образом, поляки — представители средней и мелкой шляхты. До «народной войны» здесь также не дошло, а небольшие регулярные части, прибывшие из Королевства Польского и поддержанные местными партизанами, через несколько месяцев были вынуждены отступить под натиском русских. Еще раньше не оправдал надежд очередной план Прондзынского,{112}предложившего разбить русский гвардейский корпус, прежде чем Дибич поддержит его всеми своими силами. Медлительность и бездарность Скшинецкого свели на нет все замыслы. Главные польские силы потерпели поражение 26 мая 1831 г. в битве под Остроленкой.

Фельдмаршал Иван Паскевич, сменивший на посту умершего в июне главнокомандующего Дибича, во главе мощной армии прошел через Северную Мазовию, подошел к границе с Пруссией у Торуня и переправился на левый берег Вислы. Скшинецкий, а позже и его преемник генерал Генрик Дембинский во время этих маневров оставались безучастными. Причина крылась в ощущении слабости и в неверии в собственные силы, приводивших к тому, что даже кратковременные удачи не были использованы в должной мере. Это понимали радикалы из Патриотического общества и во время русского наступления с запада на Варшаву организовали манифестацию, имевшую целью побудить Национальное правительство к энергичным действиям. Но в какой-то момент они потеряли контроль над толпой. Манифестация вылилась в беспорядки, в городе начались расправы над шпионами и генералами, заподозренными в измене. Настроение слабости и отчаяния, которое спровоцировало эти события, сопровождалось слепой яростью людской стихии, а зачастую и криминальными эксцессами.

После беспорядков 15 августа сейм назначил генерала Яна Круковецкого главой Национального правительства, наделив его неограниченными полномочиями и фактически передав ему руководство армией. Популярный среди радикалов, Круковецкий обещал консерваторам восстановить спокойствие в столице. Генералу это удалось, но во время генерального штурма города русскими (начался 6 сентября со стороны варшавского предместья Воли) он утратил веру в победу и сразу начал переговоры о капитуляции. Круковецкий даже получил обещание сохранить Конституцию Королевства Польского. Это обещание, впрочем, не могло вызвать особого доверия, поскольку исходило не от самого царя. Сейм отклонил капитуляцию и отправил Круковецкого в отставку, но Варшаву было решено сдать. Правительство, сейм и основная часть армии ушли на север. Переход правительства и политиков через границу с Пруссией 5 октября 1831 г. означал конец восстания. Первая попытка вернуть государственную независимость вооруженным путем оказалась неудачной.

Теперь не могло быть возврата и к компромиссу с Россией, ставшей для поляков главным захватчиком. Королевство Польское утратило государственную самостоятельность и конституцию, став провинцией России, хотя и наделенной некоторой автономией, постепенно все более ущемлявшейся. С 1833 г. в стране сохранялось военное положение. Царь назначил своим наместником фельдмаршала Паскевича. Последовавшие вслед за тем репрессии оказались чрезвычайно суровыми: заключение и каторга, набор польских солдат в русскую армию, конфискация имений (особенно жестко она проводилась на восточных территориях бывшей Речи Посполитой), переселение мелкой шляхты в глубь России, закрытие высших учебных заведений, ликвидация церковной унии в западных российских губерниях. По примеру России Австрия и Пруссия могли теперь позволить себе гораздо более решительное противодействие польским национальным притязаниям. Это серьезно сказалось на положении Великого княжества Познанского, где сузилась сфера применения польского языка, а само княжество стало рассматриваться как одна из многих прусских провинций. В 1831 г. от должности наместника был отстранен Антоний Радзивилл, а на пост обер-президента провинции назначен немец Эдуард Флоттвелль.

Перед поляками стоял выбор: национальная капитуляция или продолжение борьбы за независимость, даже если отсутствовали всякие предпосылки для достижения цели. Сохранять верность прежним радикальным устремлениям было легче польским эмигрантам в Западной Европе, где оказалось около 10 тыс. политических беженцев. Часть из них пребывала в чрезвычайной бедности, даже в нищете, но зато они могли выражать свои взгляды без риска оказаться в тюрьме. Атмосфера французской свободы благотворно повлияла на польскую культуру. Великие романтики: Адам Мицкевич, Юлиуш Словацкий, Зыгмунт Красинский и Фридерик Шопен (Циприан Камиль Норвид еще не был известен) — оказали огромное влияние на формирование польского национального самосознания. Их влияние сохранялось и в течение последующих десятилетий; именно художники «великой эмиграции» внесли решающий вклад в распространение идеалов сопротивления насилию, борьбы за независимость, отстаивания моральных принципов и ценностей пусть даже ценой жизни и личного благополучия. Им также принадлежит заслуга распространения идеи польского мессианизма — своеобразной национальной мистики, облагороженной страданиями народа, призванного возродить человечество.

У политиков забот было больше: от них требовалось определить возможные пути обретения Польшей независимости. Поскольку в скором времени этой цели достичь было невозможно, то планы строились на далекую перспективу, а это не давало возможности убедиться в верности предположений. В замкнутом эмигрантском кругу, с типичной для него атмосферой острой тоски по родине, горечи и воспоминаний о давних разногласиях, легче было ссориться, критиковать или даже воевать друг с другом, нежели достигать договоренности. Наиболее обеспеченным материально и популярным в кругах иностранных государственных деятелей был князь Адам Чарторыский. Его сторонники готовы были поддержать общественные реформы и даже постепенное наделение крестьян землей, сознавая необходимость привлечения крестьянских масс к движению за независимость. Судьбу Польши должно было решить начатое в удобный момент новое восстание, поддержанное западноевропейскими государствами. В первую очередь, необходимо было интенсивными дипломатическими усилиями склонить Францию и Англию к решению польского вопроса.