Ловушка для Сверхновой - Евгений Артёмович Алексеев

Мы выбрались в коридор и я захлопнул люк. Устало опустился у стены. Вырвался вздох облегчения. Вспотевшие, покрасневший лица, но явно довольные, с блестящими глазами. Они смотрели на меня с обожанием. Особенно Эва. На её измазанном гарью лице сияла такая улыбка, что могла осветить весь мир.

Мы прошли широким коридором, разделённым на две неравных половины. Слева за стеклом — обычный офис, письменные столы, кресла с высокими спинками, шкафчики с картотекой. И живописные портреты в массивных позолоченных рамах — Моргунов, Никитин, Грушевский, Золин. И я. Только с чёрной траурной лентой. Я ухмыльнулся, и, проходя мимо, сорвал её. А неплохо я выгляжу, надо сказать, — промелькнула мысль.

Справа ковровая дорожка с примятым бордовым ворсом, которую ограничивали с двух сторон столбики с золотыми шнурами, выходила прямо на двухстворчатые двери.

Кажется пришли. Уф, можно выдохнуть. Я прислонился к стене, чтобы оглядеться и насладиться видом этого зала, интерьер которого так не вязался со всем остальным. Ребристые колоны поддерживали балкон с ограждениями из фигурных балясин. Стены отделаны благородным белым мрамором с сероватыми прожилками.

У стены стоял какой-то агрегат, оплетённый проводами, они тянулись к цилиндру из широких и плоских металлических полос, незамкнутых, создавших как бы спираль. Внутри словно падали крупные хлопья снега, переливаясь в солнечных лучах.

— Приветствую вас, господа!

В центре раскрутился блестящий шарик голографического экрана-сферы. И я с радостью узнал лицо говорившего. Это был Артур Никитин.

— Мои анализаторы речи вышли из строя, я не могу понять то, что вы ответите мне, — продолжил он. — Но понимаю, раз вы сумели преодолеть систему ловушек Грушевского, то обладаете явно незаурядными умами. Эх, Валентин, Валентин. Грушевский был одержим манией создать «аристократию разума», поэтому изобрёл эту систему проверки интеллекта. Но сам стал жертвой. Да, господа, суперкомпьютер вышел из-под контроля и уничтожил всех людей на этой станции. Но мой разум, как разум других учёных, был оцифрован, перенесён на электронный носитель. И я продолжал жить и работать уже в таком виде.

Эва гортанно вскрикнула, сжала кулачки и прижала их к губам так сильно, словно пыталась сдержать слова, готовые вырваться. А Никитин с экрана продолжал:

— Думаю, если вы сумели прилететь сюда, то среди вас есть пилот. И я хочу обратиться к нему. К этому человеку, который ещё может спасти Землю от смертельного гамма-излучения. Мы делали управление нашим космическим кораблём для Олега Громова, под его уникальные способности. Но, увы, он погиб. Мы пытались воссоздать Громова, но все двойники имели лишь внешнее сходство с ним. Его способности не передавались. Достичь нужной скорости на нашем звездолёте без настоящего Олега Громова невозможно. Было невозможно, но я сумел преодолеть и это.

Мизэки напряглась, подалась вперёд, ближе к экрану, на щеках проступил лихорадочный румянец. Задышала быстро и прерывисто. Видел, как поднимается и опускается её грудь.

— Я сделал, наконец, то устройство, которое все называли «Ловушка Никитина версия 2.0». Одна из его частей находится в комнате на этой станции. Устройство порталов. Вы сможете найти его. Код двери — 12–78. Это устройство слишком слабое для того, чтобы создать туннель пространства-времени для перемещения звездолёта. Но вот здесь, в этом зале, вторая часть моего изобретения.

С громким жужжанием заработали сервомоторы, из пола поднялась платформа, в которой под прозрачным колпаком висело устройство, смахивающее на большой разводной ключ

— Эти два устройства вы должны перенести на звездолёт, который теперь бороздит глубокий космос. Я отправил его туда в автоматическом режиме. Но привести в действие «ловушку для Сверхновой» может только человек. Так вот. Вы видите в этом зале моё последнее изобретение — телепорт, запрограммированный на перенос на звездолёт. Вы можете использовать его на свой страх и риск. Это прототип. Для его работы нужно очень много электроэнергии, а большая часть оборудования вышла из строя. Оно сможет сработать только один раз. После этого весь энергетический комплекс отключится. Да-да, я понимаю, о чём вы подумали. Копия моего разума будет стёрта в тот момент, когда отключится последний аварийный генератор. Увы, — он усмехнулся. — Это издержки электронных носителей информации.

Эва уже рыдала, некрасиво хлюпая носом. Губы дрожали. Слезы струились по щекам, оставляли блестящие дорожки. У меня самого ком стоял в горле — я слышал, как говорит призрак моего друга. Но Артур, даже уйдя в мир иной, пытался завершить то, что было целью его жизни. Альтруист хренов.

— Мизэки! Что ты делаешь?!

Григорий хрипло крякнул, передёрнулся всем телом, вытянулся и рухнул как подкошенный. И тут же Эва вскрикнула раненой чайкой. Раскинула руки, словно пыталась взлететь, ноги в коленях подломились, упала тряпичной куклой с тихим стоном. Затихла.

Я непонимающе уставился на Мизэки, которая каким-то чудом оказалась рядом с платформой. В руке блестел странный гаджет, смахивающий на длинный фонарь на ручке. На корпусе мерцал ярко-красный огонёк.

— Олег, подойди ко мне и отдай устройство порталов, — отчеканила Мизэки. — Быстро.

— Твою мать, Мизэки! Мы должны спасти Землю, а потом ты улетишь на свой корабль! Ты что?!

— Если не сделаешь, я убью тебя. Отключу дистанционно твоих наноботов. И ты умрёшь. Умрёшь навсегда. Ты понял?

Судя по зло прищуренным глазам она не шутила. Возможности оружия, которое она держала в руках, я не знал. Но представить не мог, что она решится на такое. Мизэки, нет!

Глава 22. Возвращение домой

Олег Громов

Мирно голубели панорамные экраны. Расслабившись в кресле-капсуле, я бездумно вглядывался в буйство красок, которые звёздные скопления выплеснули на бархатный задник космической ночи. Пребывал в эйфории, ощущая себя свежим и даже помолодевшим, хотя наноботы сумели восстановить лишь моё здоровье, реально омолодить они не могли — время вспять не повернёшь.

Когда звездолёт оказался в нужной точке Икс, я создал «ловушку для Сверхновой» имени Артура Никитина — нечто похожее на чёрную дыру, которая захватила энергетический луч, посланный взорвавшейся Гиперновой. Теперь он не достигнет Земли, не сорвёт с неё озоновый слой, не превратит нашу планету в мёртвый обугленный камень.

А потом через другую дыру я отправил звездолёт прямиком к солнечной системе. И теперь мы мчались на всех парах домой, к родной планете. И я в каком-то нетерпении, переходящим в раздражение, поглядывал на датчик, отсчитывающий парсеки до перехода на околоземную орбиту. Сейчас мы находились в районе пояса Койпера.

Система тревожно пискнула несколько раз, привлекая к себе внимания. Лёгкие шаги. Манящий флёр цветочных ароматов. Чуть скрипнуло кресло второго пилота рядом, принимая в себя тело посетителя.

— Как чувствуешь себя? — поинтересовался я.