Ночной звонок - Борис Мариан

Новый начальник и этого удовольствия лишил. Игнатьев сам был свидетелем. Увидев, что Миронов надевает хромовые сапоги, фуражку с «кокардой», майор брови приподнял:

— Ты куда, сержант?

— Да так, по улице прогуляться, товарищ майор.

Из вежливости он чуть расправил спину, окинул себя влюбленным взглядом.

— Окончится война, тогда и прогуляешься. Ты, сержант, на концерте был… Не запомнил ли, случайно, о чем пело трио девушек?

— Запомнил. Хороший номер.

— Вот после войны и прогуливаться будем. Хоть с утра до утра. А сейчас иди сушить снимки вместе с Цветковой.

— Есть снимки сушить! — упавшим голосом проговорил Миронов.

«Вот момент, когда можно лучше всего расположить к себе сержанта», — подумал Игнатьев. Вслух заметил:

— А почему и не погулять, товарищ майор, если срочной работы нет? Особенно вечером. Я бы тоже не отказался…

Майор Спасов даже рот раскрыл от удивления. Этого он никак не ожидал от подтянутого и исполнительного старшины.

— Ну уж. Вот что… Отставить разговор! Занимайтесь делом. Это лучше.

— Есть заниматься делом, товарищ майор! — отчеканил старшина и подмигнул Миронову: ничего, мол, хорошего не жди от такого начальника.

Но однажды случилось нечто не совсем обычное.

Самый молодой работник в фотоотделении — юркий старшина по прозвищу Штурманенок (фамилии его, пожалуй, никто и не знал) вдруг ни с того ни с сего бросил дешифровать фотосхему.

— Игорь, — повернулся он к Весенину. — Тут немного, закончишь сам, а я пошел.

И, не спрашивая разрешения, стал собираться: натянул унты, вытащил из-под матраца шлемофон, прицепил на ремень кобуру с пистолетом. На его сборы никто, кроме изумленного майора Спасова и Вознесенского не обратил внимания. Начальник молча наблюдал за всем происходившим, а потом скомандовал:

— Отставить!

Все от неожиданности бросили работу. Штурманенок завертел головой по сторонам: к кому, мол, относится команда начальника?

— Вам говорю «отставить», старшина. Куда это вы наряжаетесь? По селу красоваться? Девочки на шлем не клюнут. Садитесь за работу.

— Я быстренько слетаю, товарищ майор. Мне нельзя задерживаться — задание сорвем, — сказал Штурманенок.

Карие простодушные глаза паренька вот-вот, казалось, наполнятся слезами. Старший сержант Весенин подошел к начальнику:

— Товарищ майор, разрешите ему уйти. Он у нас летает за стрелка; бывает, и на фотографирование летает, там уж за штурмана. Сегодня девятнадцатый вылет у него.

Майор удивленно взметнул брови.

Удивительна была судьба этого паренька. Попав в авиачасть, он все свое свободное время пропадал на аэродроме: помогал оружейникам заряжать пушки, выспрашивал механиков и пилотов о приборах. Потом как-то попросил, чтоб разрешили слетать за стрелка, другой раз — на фотографирование. Потом уж и сами командиры эскадрилий, если выбывал из строя воздушный стрелок, звонили в фотоотделение и просил отпустить Штурманенка на вылет. И уж потому только, что ему и девятнадцати лет не было и что он был небольшого роста, само собой прикипело к нему прозвище Штурманенок. А у Штурманенка этого были внимательные глаза, живой, проницательный ум, и случалось, что там, где и Весенин ничего не мог найти, разыскивал Штурманенок. Так просто штурманенок стал Штурманенком, вроде второй фамилии приросло это к нему, а потом и звание старшины пришло.

Когда после очередного вылета ребята из фотоотделения спрашивали его: «Ну как, страшно?», он подергивал плечами и, глядя на них просветленными глазами, вздыхал: «Поначалу страшно, а потом ничего — привыкаешь».

Медалей и орденов он никогда не носил — стеснялся; кобуру с пистолетом носил лишь на вылет, шлемофон, подаренный командиром полка, всегда прятал под матрац. Всем этим богатством Штурманенка пользовался Миронов. Жаль, меховые унты на богатырские ноги Миронова не налезали, а то бы он и в них пофорсил.

И вот теперь, столкнувшись со Штурманенком, майор оказался в явном затруднении. Не отпустить старшину — сорвешь, чего доброго, вылет; разрешить — значит, выпустить из подчинения. Он еще раз оглядел переминавшегося с ноги на ногу паренька. Посмотрел на Игнатьева, как бы молчаливо спрашивая его: как, мол, тут быть?

— Как твоя фамилия? Убьют, так и не узнаем, чей ты.

— Челышев. Борис Челышев. Отца звали Дмитрием. Только меня не убьют, товарищ майор.

— Заколдован, что ли?

— Я же маленький. Меня из-за брони не видно. Если «мессер» налетит, я его не подпускаю — с длинной дистанции бью, а уж если близко вынырнет, так чуточку пригибаюсь и с короткой палю. — И Борис широко улыбнулся.

— Ясно. Унты для чего натягиваешь? Лето ж. И там, наверху, тоже жарко…

— Жарко. Лето и на небесах. Или в небесях. А унты… Для фасону. Интересно мне в них. Словно я заправский пилот. Или штурман. Жаль, что вот ростом не вышел, а то другой профессии я бы для себя не пожелал, Только в небе летать. Это же… Это же потрясающе!

— Н-да, — только и промолвил начальник, ни разу еще не летавший на боевое задание. И, обратись к Штурманенку, скомандовал:

— Хорошо, старшина, иди. Впрочем, и я пойду. Сам аппарат тебе поставлю. Чтоб сработал на пять. Весенин, за меня останешься!

9

Шумно в день полетов на полевом аэродроме. С рассветом мотористы расчехляют самолеты, механики прогревают моторы. Неповоротливыми жуками ползают от самолета к самолету бензозаправщики. В сопровождении оружейников, обвешанных пулеметными лентами, катятся тележки с авиабомбами. Сердито ревут моторы, им вторят крики людей — приказания, просьбы, бывает и ругань. Вот первый самолет, оставляя за собой шлейфик клубящейся пыли, резво побежал по взлетной полосе.

Майор Спасов установил в аппарате кассету, заряженную высокочувствительной пленкой, вылез из тесной кабины. Штурманенок вертелся возле летчиков, уточнявших по картам маршрут полета.

— Аппарат проверили? — обратился к Спасову командир эскадрильи. — Задание ответственное: для артиллеристов заснимать будем. Проверьте еще раз. А я Штурманенку сам в воздухе команду дам, когда включать. Эй, старшина, пойди-ка сюда!

Через четверть часа два штурмовика поднялись в воздух. С другого аэродрома подошли две пары истребителей сопровождения. Штурмовики сделали круг, и вся шестерка легла на курс.

— Через сорок минут вернутся. — К Спасову подошел полковник Юрганов. — Товарищ Спасов! До вечера успеете обработать фильм и схему изготовить?

— Успеем. Постараемся.

— Утром надо на передовую отправить. Завтра артподготовка и, видно, наступление на одном из участков… Может, разведка боем.