Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов

рукой и поворачивается ко мне. — Короче, Бро, ты же сам займёшься, да? Помощь не нужна?

— Сам, всё сам, — усмехаюсь я.

— Ну ладно, бывай тогда. А, забыл сказать, ты с ним того, осторожней, он хитрый гад, Телека нашего вмиг выкупил, ну, что тот плавает в теме. Но мы-то успели, как видишь. Ладно, давайте, пацаны, не кашляйте.

Цвет уходит, и Гияс сразу сникает.

— В общем так, — принимаю я решение. — Сейчас мы отвезём тебя в одно секретное место и ты там несколько дней поживёшь. Недолго, не беспокойся. Там долго не живут. Варианта два — либо ты рассказываешь всё сам и мы проверяем тебя на полиграфе, либо колем тебя в жёстком варианте, по-чёрному буквально, и ты, всё равно, всё рассказываешь, но после этого от тебя ничего не остаётся.

Он сжимает зубы и ничего не говорит, а я выхожу из комнатёнки и иду звонить Радько.

— Ну, что, Егор, как дела? — подмигивает мне Гурко. — Чего не заглядываешь? Всё по заграницам мотаешься?

— Если б отдых, а то работа, — усмехаюсь я. — Заседание за заседанием, господа прозаседавшиеся.

— Ну-ну, — кивает он, — фейс у тебя гораздо правдивее речей. Загар сам за себя говорит. Заседания на пляже были, да?

— Вас не проведёшь, — развожу я руками, — был грешок, повалялся денёк на пляже, пока большие начальники большие дела решали.

— А тебя, значит, не пригласили, да?

— Так мал ещё, говорят.

— Понятно, — Гурко смеётся. — Мал, да удал. Ладно. Угадай, что это такое?

Он трясёт передо мной несколькими листами с напечатанным на машинке текстом.

— Манифест коммунистической партии? Призрак бродит по Европе? Неужели опять призрак коммунизма?

— Кощунник! — фальшиво сердится Гурко. — Ай-ай-ай, надо бы тебя проработать на комсомольском собрании. Впрочем, ладно, скажу. Это не манифест. Это докладная записка на имя гениального секретаря от не менее гениального просто секретаря Андропова.

— На Щёлокова клепаете? — бросаю я наугад, но Гурко тут же осекается.

— Говорили мне, что мол Брагин колдун, а я не верил, — щурится он.

— Врали, Марк Борисович, я пальцем в воздух буквально.

— Тем не менее, попал точно. Да, на Щёлокова. После того дельца ему и так конец, а тут ещё некоторые факты, плюс из партконтроля кое-какие подробности. Портрет получается, я тебе скажу, далёкий от идеалов верного ленинца. Всплыла неожиданно такая история про министерство и их служебные квартиры. Они были как маленькие отели, полные постельного белья, цветов и всего такого. Иногда эти квартиры передавались разным людям, включая родственников Щёлокова. Из-за этого расходы были просто астрономическими. Там, конечно, ребята из ХОЗУ приложили свою руку, потому что никто их не контролировал. Но тут и другие случаи, связанные с работой специального магазина для руководства МВД. Николай Анисимович очень любит свою семью и никогда ни в чём ей не отказывает. Тут много всего.

— Его же, считай, и так сняли. Чурбанов же И. О.

— Так не сняли пока, он там барахтается, пытается выгрести. Если не в министерское кресло вернуться, то хоть непосильным трудом нажитое, сохранить, включая награды и партбилет. А вот мой шеф категорически с этим не соглашается.

— Не хотел бы я вам на карандаш попасться, — усмехаюсь я.

— И правильно, — поднимает Гурко палец. — И правильно. Ладно, шутки шутками, но надо и работать. Ты хотел чего-то?

— Так, поздороваться заглянул. Я к Горбачу иду. Он приглашает меня на тет-а-тет. Думаю, будет удочки закидывать. Насчёт шефа вашего. Я так понимаю, личные отношения у них сугубо деловые.

— А ему что, дружеских хочется?

— Наверное, ему хочется, чтобы Андропов не пытался его сожрать. Вот он со всех источников и сосёт информацию. Как живительную влагу.

— Не исключено, — соглашается Гурко.

Не знаете, как там обстановка?

— Вроде нормальная, — подозрительно смотрит он на меня. — Ты знаешь что-то?

— Я? Нет, а вы?

— И я нет, — качает он головой. — Но как узнаешь, скажи.

— Обязательно, мы с вами последние тамплиеры, с кем ещё поговорить можно, как не друг с другом?

— Молодец.

Выйдя от Гурко, я иду в приёмную Горбача и встречаю там… Еву! Вот так сюрприз. Она тут уже, как дома у себя. Стоит, ногой притопывает, выслушивает помощника горбачёвского.

— О, Егор, привет! Ты тоже к Михаилу Сергеевичу?

— Привет, сто лет, сто зим.

— И не говори. Я только сегодня прилетела.

«С Багам?» — хочется мне спросить, но я этого не делаю.

— Знаю-знаю, — улыбаюсь я. — Вот, думаю, с Евой заодно повидаюсь.

Вообще-то, об её приезде я понятия не имею. Похоже, Злобин не захотел мне говорить, а Большак и сам не в курсе. Интересное кино получается. Ева тусит с Горбачём и с Де Ниро, естественно. Через Хааса информация по зерну не идёт и они просто отгружают хренову тучу, не давая никому отчёта.

Собственно, нет гарантии, что отгрузки проходят через наши офшорные компании. Компанию-то открыть можно любую. Правда есть нюанс, доверит ли Злобин регистрацию новой компании Еве? Сомнительно. Значит, пока всё идёт через меня, тем более, он думает, что его уже ввели в состав учредителей. Так что в отчётах по банковским счетам это обязательно будет отражено.

В тех выписках, что я проверил, пока мы были в Нассау, небольшой зерновой ручеёк имелся, но сейчас, сдаётся мне, участники процесса хотят его ощутимо расширить и сделать полноводным и бурлящим. А, поскольку со мной это не обсуждалось, моя роль в глазах Злобина должна быть подвергнута пересмотру.

— Госпожа Кох, — строго прерывает нас помощник Горбачёва. — Михаил Сергеевич просит вас подъехать к нему на дачу.

Вот как, открыто и не таясь. Понятно, уже чувствует себя царём-батюшкой.о

— У тебя есть машина? — интересуюсь я.

— Да-да, мне выделили.

— Леонид Юрьевич или Юрий Платонович?

— Злобин, — кивает она. — Ну, что поехали?

— Поехали, — соглашаюсь я. — Обязательно даже.

— Ты, судя по всему, тоже не знал, что Михаил Сергеевич на даче нас ждать будет?

— Ты права, — чистосердечно подтверждаю я. — Понятия не имел. Поехали со мной в машине. А твоя следом пойдёт.

Она соглашается и мы отправляемся к Горбачёву. Моё появление вызывает замешательство. Впрочем, совсем небольшое. Горби, скорее всего, даже и