Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

в "Теории нравственных чувств" мотив верности беспристрастному зрителю, принуждаемый самим собой. Если бы он взялся за это, то в "Трактате о юриспруденции" обосновал бы роль принудительного государственного мотива справедливости. По мнению Смита, общественные добродетели - это благоразумие, справедливость, воздержание. Эти три добродетели являются главными. Но величайшей из них является воздержанность - самообладание, ведущее к осознанию себя хорошим человеком.

Для Гроция, Пуфендорфа и учителя Смита Хатчесона было поразительным эгалитарным новшеством провозгласить, предварительно, безвластие, управляемое не только законом и иерархией, но и торговлей и этикой. Это оправдывало буржуазный проектор и политику laissez faire. В конце детства идеи laissez-faire Смит с усмешкой отзывался о меркантилизме и его эксперте "человеке системы... [который], кажется, воображает, что он может упорядочить [с помощью государственного принуждения] различных членов большого общества с такой же легкостью, с какой рука расставляет различные фигуры на шахматной доске. Он не учитывает, что... каждая отдельная фигура имеет свой собственный принцип движения"³³.

Здесь Смит реагировал против взглядов на общество и экономику, полностью доминировавших в 1776 г. и сохраняющих свою актуальность до настоящего времени: против того, что закон на бумаге может определить, куда на самом деле упадут налоги, или что правительство может выбирать победителей, или что потребителей нужно корректировать в их потреблении (недавно возрожденные предложения "подталкивать" людей), или что естественная свобода в управлении самолетами, продуктовыми магазинами или медицинским образованием должна строго регулироваться, чтобы мы не впали в человеческие жертвоприношения, сожительство собак и кошек, массовую истерию.

Смит намеревался (если воспользоваться одним из критериев интерпретации Скиннера) "ниспровергнуть... одну из фундаментальных моральных установок политической жизни своего времени". Именно поэтому Смиту пришлось отстаивать достоинства своего очевидного и простого отсутствия государственной системы. И его окончательный риторический и идеологический успех, достигнутый постепенно и спустя долгое время после его смерти - хотя и по сей день вызывающий споры на телеканалах MSNBC и Fox News (оба они неопуритане, находящиеся под влиянием, если только они это осознают, западного христианства и его мрачной оценки спонтанных порядков человечества), - сыграл решающую роль в становлении современного мира.

 

Глава 23. Бен Франклин был буржуа и олицетворял собой совершенствование

Такая этика была в XVIII веке естественным проектом для шотландского Просвещения в низинах или, более того, для еще более маргинального американского Просвещения в прибрежных районах. Это можно наглядно увидеть на примере такого деятеля, как Бенджамин Франклин в далекой Филадельфии.

В обоих случаях, как и ранее в нидерландских провинциях Зеландия, Северная и Южная Голландия, они были светскими, торговыми, но при этом не были полностью лишены философских знаний. Теория буржуазии пришла с окраин, вдали от дворов и принцев, от Парижа, Лондона или Брюсселя с их гордыми людьми системы и иерархии. Показательно, что Вольтера, друга королей и их любовниц, побудило в 1726 г. к изучению британской коммерческой добродетели на месте именно изгнание из Парижа и его придворных окрестностей, изгнание (и избиение), вызванное оскорблением аристократа с хорошими связями. Он предусмотрительно разместил свое поместье в далеком Ферни, почти в Швейцарии - не в центральных местах Версаля или Парижа (хотя при дворе Фридриха Великого у него было свободное время), чтобы в случае появления агентов французского короля бежать в Швейцарскую республику. Ферни он приобрел на свои доходы как драматург и хваткий спекулянт. Отсюда он проповедовал буржуазную этику возделывания собственного сада.

Франклин показывает, что эта этика процветает на самых дальних подступах. Его "Автобиография" (а это большая часть того, что знают о Бене посторонние, если они не ограничиваются тем, что слышали о "Пути к богатству"), впервые написанная в 1771 г., была начата как совет сыну (хотя отец через несколько лет окончательно порвал с ним, поскольку сын был тори и губернатором короны, выступавшим против революции). Книга была закончена лишь много позже. Часть 1 впервые увидела свет на французском языке в 1791 г., а затем на английском - в Англии в 1793 г. Части 1, 2 и 3 были опубликованы в неполном виде внуком Франклина в 1818 г., а в полном каноническом варианте - только в 1868 г., со всеми четырьмя частями. Тем не менее, с момента своего появления она выдержала около четырехсот изданий, став символически Первой книгой нации.¹

В 1940 году У. Х. Ауден пел:

Из шума и ужаса, из

Мнения артиллерии ...

. . запах

Бедные оппоненты жарятся, из

О вере Лютера и сомнениях МОНТЕЙНА,

. . .

Возник новый Антропос, новый

Эмпирический, экономический человек,

Городские, предусмотрительные и изобретательные,

Прибыль его рациональный стимул

И проработать весь его экзерсис,

Индивид, вышедший на свободу

Чтобы охранять себя, на свободе

Умереть с голоду или быть забытым, свободным

Чувствовать себя в великолепной изоляции

Или сам себя водит по творчеству

В закрытой кабине Occupation.²

В Филадельфии Бен Франклин вел буржуазную жизнь, к которой Оден относится с презрением, характерным для клерикалов после 1848 года. Но Адам Смит (знавший Франклина) высоко оценил бы эту жизнь. Столетие назад Макс Вебер привел этот пример, используя Франклина из "Автобиографии" как тип секуляризованного кальвиниста, хотя принято считать, что такой франклинист был в основном благоразумным накопителем капитала, а не, как он, смелым провозвестником проверенных торговлей улучшений с помощью прекрасных политических навыков. Это не совсем то, что говорил Вебер, но впечатление сохраняется, что упорный труд и экономия - это все, в чем состоит протестантская этика.³

Примерно в то же время, что и Вебер, Д.Х. Лоуренс считал, что видит во Франклине то, что ненавидит больше всего, - человека буржуазного общества, "маленького резкого человека". . . Образцовый американец, этот сухой, моральный, утилитарный маленький демократ"⁴ "Сухой". Можно сказать, что Лоуренс, обладая худшим чувством юмора, чем многие другие его коллеги-модернисты по литературе, был не очень-то расположен к чтению Франклина. Подобный взгляд на "шаблонного американца" - устойчивая европейская ошибка. Пятьюдесятью годами раньше Шарль Бодлер обрушился на Франклина как на "изобретателя этики прилавка, героя эпохи, преданной материализму"⁵ Эти нападки без юмора продолжаются до сих пор. Литературовед Франко Моретти недавно охарактеризовал Франклина в общепринятой европейской манере как "мрачного" (не исключено, что он читал многие произведения Бена).⁶ Надо признать, что такая характеристика была обычным делом и на родине Франклина, причем началась она довольно рано. Федералисты времен ранней республики ненавидели Франклина. По и Хоторн нападали на него в печати как на вульгарного.⁷ "Сэкономленный пенни - это заработанный пенни", - говорили они. И так до наших дней. При продаже домов для престарелых "Бенджамин Франклин близок" - это аргумент,