Семь шагов к самадхи - Бхагаван Раджниш

Это возможно и есть причина того, что во всем мире евреев ненавидят, потому что все завидуют им. Где бы они ни были, они всегда выигрывают все соревнования, поэтому каждый им завидует, весь мир настроен против них, ненавидит их. Когда вы не можете выиграть соревнование у кого-то, результатом становится ненависть. У них самые веселые шутки во всем мире. Почему? Они, должно быть, чувствуют себя очень утомленными, им приходится шутить. Шутки — это противоположность скуке. Смех должен существовать, иначе вы совершите самоубийство.

Теперь попытайтесь понять механизм смеха, как это происходит. Если я шучу, почему вы смеетесь? Что происходит? Каков внутренний механизм? Если я шучу, возникает ожидание, вы начинаете ожидать. Ваш ум начинает ожидать, что будет в конце концов, вы не можете себе представить конец. Шутка идет в двух направлениях: сначала она направлена в логическом направлении, вы можете понять это.

Если шутка продолжает быть логической до самого конца, то смеха не будет. Внезапно шутка разворачивается и становится не логической, чем-то, что вы не можете себе представить. И когда шутка разворачивается и результат становится непредсказуемым, не логическим, напряжение, которое раньше наполняло вас внезапно взрывается. Вы расслабляетесь, и смех вырывается из вас.

Смех — это расслабление, но для этого нужно напряжение. История создает трение, напряжение. Вы начинаете чувствовать крещендо, теперь придет крещендо, что-то произойдет. Ваш позвоночник выпрямляется как у йогина, в вашем уме больше не остается мыслей. Все ваше бытие ждет, вся энергия движется к завершению. Все, чего вы ожидаете, не происходит.

Внезапно происходит нечто, чего ум никак ни ожидал, что-то нелепое, что-то не логическое, иррациональное. Конец оказался таким, что чисто логически было невозможно думать об этом. Вы взрываетесь. Вся энергия, которая была столбом внутри, внезапно успокаивается. Смех идет из вас благодаря этому расслаблению. Человек скучает, из-за этого ему нужен смех. Чем больше он скучает, тем больше ему нужен смех. Иначе он не может жить.

В третьих, нужно понять, что смех бывает трех видов. Первый, когда вы смеетесь над кем-то. Это самый обычный, вульгарный обыденный смех, когда вы смеетесь за счет другого. Это насильственный, агрессивный, оскорбительный смех. Глубоко внутри в нем есть мщение.

Второй, когда вы смеетесь над собой. Это более достойный смех, культурный. Человек, который может смеяться над собой, очень ценный. Он вырос над вульгарностью, он поднялся над низшими инстинктами, над ненавистью, агрессией, насилием.

Третий вид смеха — высший смех, который не направлен ни на кого, ни на себя, ни на других. Третий вид смеха — космический. Вы смеетесь над всей ситуацией как таковой. Вся ситуация как таковая абсурдна, у нее нет цели в будущем и нет начала в начале. Вся ситуация существования такова, что если вы можете видеть целое, такое обширное пространство, безграничную ширину, которая не имеет никакой определенной цели, не движется по направлению к цели, так много движется, но не ведет никуда. Никто в прошлом не создавал ее, никто в конце не будет ее завершать. Весь космос движется так красиво, так систематично, так рационально, если вы сможете увидеть весь этот космос, тогда возникает смех.

Я слышал о трех монахах, имена не упоминаются, потому что они никогда не говорили своих имен никому, никогда не отвечали на вопросы. Поэтому в Китае они известны просто как «три смеющихся монаха».

Они делали только одно: они входили в деревню, выходили на базарную площадь, и начинали смеяться. Внезапно люди начинали осознавать, они смеялись всем своим бытием. Тогда другие тоже заражались, собиралась толпа, просто, смотря на них, вся толпа начинала смеяться. Что происходит? Потом собирался весь город, после чего монахи перебирались в другой город. Их любили очень сильно. Это была их единственная проповедь, единственное послание, этот смех. Они не учили, они просто создавали ситуацию.

Потом случилось так, что они стали известны по всей стране, три смеющихся монаха. Весь Китай любил их, уважал их. Никто еще не проповедовал таким образом, не говорил, что жизнь должна быть просто смехом и ничем больше. Они не смеялись над кем-то конкретно, но просто смеялись, будто бы они поняли космическую шутку. Они раздавали столько радости по всему Китаю, не используя при этом ни одного слова. Люди спрашивали их имена, но они просто смеялись, тогда это стало их именем: «Три смеющихся монаха».

Потом они состарились, и в одной из деревень один из монахов умер. Вся деревня ждала, они были наполнены ожиданиями, потому что теперь, когда, по крайней мере, один из них умер, остальные должны были плакать. Это было достойным зрелищем, чтобы увидеть, потому что никто даже не мог представить, как эти люди будут плакать.

Собралась вся деревня. Два монаха стояли около трупа третьего товарища и смеялись, таким заводным был их смех. Тогда деревенские жители спросили у них: «По крайней мере, объясните, почему вы смеетесь?»

Тогда впервые они заговорили: «Мы смеемся из-за того, что этот человек выиграл. Мы всегда спорили, кто умрет первым, этот человек выиграл у нас. Мы смеемся над своим поражением и над его победой. Кроме того, он прожил с нами столько лет, мы вместе смеялись, и вместе наслаждались нашим общением, присутствием друг друга. Поэтому мы никак не можем попрощаться с ним иначе, как таким образом. Мы можем только посмеяться вместе».

Вся деревня печалилась, но когда труп положили на погребальный костер, все жители деревни поняли, что не только эти двое шутят, но третий, мертвый, тоже шутит. Потому что третий, тот который умер, сказал своим спутникам: «Когда я умру, не меняйте моей одежды!» Обычай был таков, что когда человек умирает, нужно поменять его одежду и помыть тело. Поэтому он предупредил: «Не мойте меня, потому что я никогда не был нечистым. В моей жизни было столько смеха, что нечистоты не могли даже близко приблизиться ко мне. Я не собрал никакой пыли, смех всегда молодой и свежий. Поэтому не надо меня мыть и не надо менять одежду после смерти».

Поэтому просто для того, чтобы оказать ему уважение, они не поменяли его одежду. Когда тело положили в костер, внезапно все поняли, что он спрятал много всякого под одеждой, и эти вещи начали... Китайские фейерверк! Тогда вся деревня начала смеяться, а эти двое сказали: «Ах ты, мошенник! Ты умер, но снова ты победил нас. Ты смеешься последним».

Есть такой космический смех, когда весь юмор космического творения постигается. Это высший смех, только будда может так смеяться. Эти три монаха должно быть были тремя буддами. Но если вы можете смеяться над собой, то это тоже достойный вид смеха. Избегайте первого, не смейтесь за чужой счет, это уродливо и насильственно. Если хотите смеяться, то смейтесь над собой.

Вот почему Мулла Насреддин в каждой истории и шутке доказывает, что он глупец, и никто другой. Он всегда смеется над собой, и позволяет вам смеяться над ним. Он никогда не ставит другого в глупую ситуацию. Суфии говорят, что Мулла Насреддин — мудрый глупец. Научитесь, по крайней мере, этому, смеяться над собой.

Если вы сможете научиться этому второму виду смеха, третий вид не будет очень далеким от вас, вскоре вы достигните третьего. Но оставьте третий вид смеха, он приводит к деградации. Но почти девяносто девять процентов людей смеются первым видом смеха. Для того чтобы смеяться над собой нужно много мужества, много доверия... Для духовного искателя даже смех должен стать частью садханы.

Помните, не надо смеяться первым видом смеха, старайтесь смеяться вторым видом смеха, и помните, что нужно достигнуть третьего вида смеха.

Могут ли возникать мгновения отсутствия усилия, пока искатель еще находится на первых трех ступенях? Полностью ли отсутствует усилие на ступенях, начиная с четвертой? Приходит ли такое мгновение, когда отпадают и усилие, и отсутствие усилия?

Первое, могут быть мгновения отсутствия усилия даже тогда, когда вы делаете усилия. Если вы тотальны в своих усилиях, у вас будут проблески отсутствия усилия. Внезапно на мгновения усилия исчезнут, и возникнет промежуток. Если вы осознаете и всмотритесь глубоко в промежуток, вы увидите это. Многие из вас достигают на какие-то мгновения отсутствия усилия, просто медитируя здесь, и я вижу это. Возможно, вы этого не осознаете, но попытайтесь осознать. Когда вы делаете, приходит такое мгновение, когда вам кажется, что вы ничего не делаете. Как будто бы все происходит само собой.

Вы могли начать это делать как действие. Когда вы начинаете глубоко хаотично дышать, факт в том, что конечно именно вы начинаете это делать. Но не замечали ли вы, что когда дыхание уносит вас, внезапно приоритет меняется. Теперь дыхание идет как бы само по себе, оно взяло верх над вами. Когда вы начинаете вторую ступень, в начале есть усилие, усилие разрешить это сумасшествие, даже иногда имитировать, совершать усилия, делать что-то просто из-за того, что все так делают. Но вы можете наблюдать. Потом приходит мгновение практически к девяносто процентам людей сидящих здесь, когда сумасшествие захватывает вас, вы перестаете заставлять себя быть сумасшедшими, скорее сумасшествие само случается с вами. И тогда оно приходит без усилия.