Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов

«Мама! — лихорадочно проносилось у меня в голове. — Что я делаю?! Слава Богу, что меня не видят Плохиш с Храповицким! Мама! Слава Богу, что ты меня не видишь!»

Когда, наконец, я вскарабкался на сцену и примкнул к шеренге других кривляющихся балбесов, я готов был провалиться на месте. Каждый нерв во мне звенел и дрожал. Я отыскал Ирину глазами. Она следила за мной, бледная и близкая к обмороку. Я попытался улыбнуться так, как будто я каждый день проделываю подобные трюки, и помахал ей рукой.

Номер начался. Стриптизерша поочередно обходила нас, заставляя плясать вместе с ней. Исподтишка наблюдая за своими товарищами по бесчестью, я слишком поздно догадался, что все они, кроме меня, были подставными. Для них это было привычным занятием, и они играли свою роль как бы нехотя, без азарта. Это меня доконало. Получалось, что во всем зале, полном праздных кретинов, лишь один человек добровольно вызвался стать полным идиотом. И этим человеком оказался я. Мама!

Танцевать я не умею совершенно и потому лишь нелепо переминался с ноги на ногу. Когда танцовщица расстегнула мне «молнию» на брюках и потянула их вниз, показывая зрителям мое белье, я подумал, что меня хватит удар.

Я не помню, как долго тянулся этот ужас. Как я, под хохот зала, подползал к потной стриптизерше на четвереньках и, боясь, что меня стошнит, кусал этот проклятый банан. Как потом мы скакали по сцене хороводом и какой-то двухметровый урод в костюме гориллы с резиновым фаллосом пристраивался к нам сзади и, к всеобщему восторгу, изображал… Нет, я не могу. Я не могу даже вспоминать об этом! Лучше бы я вместе с Плохишом взял двух черных гренадерш и умер от разрыва сердца, увидев их с утра.

Мое мужское самолюбие было раздавлено и разорвано в клочья. Но я улыбался. Из остатков своей воли и мужества, плавая в поту, полуживой от позора, я улыбался и махал руками в ненавистный зал. Прыг-прыг! И вот так! И еще вот так! Здорово, да?

Когда мой публично обесчещенный труп возвращался на место, улыбающиеся соседи по ряду встречали меня стоя. Ирина бросилась мне на шею.

— Я даже не догадывалась, что ты такой дурак! — восхищенно прошептала она, целуя меня в губы.

Я и сам этого не знал. Я умирал от стыда и гордости.

4

Когда мы вышли на улицу, полную веселых любопытных туристов и мелких наркоторговцев, предлагавших свой товар, вновь принялся накрапывать дождь. Зонта у нас не было.

— Ну, чем мы будем заниматься дальше? — задорно спросила она, беря меня под руку. — Мне тоже хочется совершить что-нибудь безумное!

— Вот как? — спросил я скептически.

— А ты уверен, что ты один такой смелый? — продолжала она задиристо. — Ты плохо меня знаешь!

Это было что-то новое. И готового плана на такой случай у меня не существовало. Но оставить без внимания этот ее порыв я не имел права. Ну, не зря же я топтал на сцене свою честь и достоинство.

Я ощутил прилив острого вдохновения.

— Теперь — в секс-шоп! — предложил я невинно.

Я давно отчаялся растопить лед ее ночной сдержанности. Все мои попытки в этом направлении оставались безуспешными. Я знал, что именно это будет причиной нашего расставания, к которому внутренне я еще не начал готовиться. Как бы сильно ни нравилась мне женщина, я не могу брать от нее что-то, сознавая, что не в состоянии ничего дать взамен. Для меня это оскорбительно.

Однако отсутствие всяких надежд на взаимность в постели давало мне одно важное преимущество. Мне нечего было терять.

Так иногда, хотя и очень редко, случается на ринге. Когда к концу первого раунда вы, перепробовав весь набор своих приемов, понимаете, что перед вами стена. Что вам не переломить ход боя, что противник дерется сильнее и увереннее. Его защита непробиваема, а атака неотвратима. Когда вы видите глаза тренера, который все еще продолжает выкрикивать вам в перерыве советы, стараясь встряхнуть вас, но в глубине души уже смирился с вашим поражением.

И тогда, видя, что все пропало, ни на что не рассчитывая, не ловя отчаянных шансов, вы вдруг начинаете драться легко и свободно. Не для тренера, не для зала, а для себя. И почувствовав вашу танцевальную, порхающую раскрепощенность, противник вдруг сбивается. Он принимается нервничать. В уже выигранном им бою он допускает ошибки. И если вам в этот миг улыбнется удача, вы, к своему и всеобщему изумлению, вдруг неожиданным апперкотом сажаете его на задницу. Прошу прощения, на пол. Я слишком долго был в Амстердаме.

5

Мы начали с одного из тех больших магазинов, в который заглядывала вчера наша официальная делегация. Здесь, как обычно, толпилось человек десять покупателей и просто любопытных. Какой-то пожилой пузатый японец просматривал порножурналы с фотографиями маленьких девочек азиатской внешности. Молодая пара хихикала возле прилавка с фаллоимитаторами, степенная дама средних лет придирчиво выбирала масло для анального секса. Еще несколько туристов бродили вдоль полок с фильмами.

— Господи! Да тут настоящий супермаркет! — возбужденно шептала мне Ирина, переходя от витрины к витрине. — И народу полно. Мне кажется, что они заходят сюда, как мыв булочную. А это зачем?

Я, разумеется, не знал точного назначения всех атрибутов затейливого ночного досуга, но уверенно высказывал свои предположения.

— Никогда такого не видела! — продолжала изумляться она. — В Москве эти секс-шопы такие жалкие!

— Ты была в секс-шопе в Москве? — незамедлительно поинтересовался я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал буднично.

Она густо покраснела.

— Заглядывала из любопытства, — торопливо принялась оправдываться она. — Мы были вдвоем с подругой. Но ничего не купили! — прибавила она поспешно, как будто я поймал ее на чем-то неприличном.

Белобрысый продавец с манерами отъявленного педераста и серьгой в ухе приблизился к нам.

— Ищете что-нибудь особенное? — многозначительно спросил он, покачиваясь на каблуках и томно глядя на меня.

— Нет! — враждебно отозвалась Ирина, сразу придвигаясь ко мне и загораживая от возможных посягательств. — Просто смотрим.

Ее английский был ужасен.

— Ты еще скажи, что нам ничего не надо, — ехидно посоветовал я.

— Нам ничего не надо! — выпалила она прежде, чем успела сообразить, что я шучу.

— Может быть, полистаете каталоги? — предложил он, по-прежнему не оборачиваясь в ее сторону. — Весь товар здесь не умещается.

Он принес несколько каталогов, и она принялась листать страницы, не выпуская мою руку из своей. Исподволь наблюдая за ней, я заметил, что ее взгляд задержался на картинках с различными ночными нарядами. В заблестевших глазах на мгновение даже появилось какое-то загадочное выражение. Но в следующую секунду она уже решительно тряхнула головой.

— Спасибо, — кивнула она продавцу, так ничего и не выбрав. — Может быть, мы еще заглянем.

И она потянула меня к выходу. Я был разочарован, но не подавал виду.

В наше время переспать с женщиной легче, чем от этого воздержаться. В этом вопросе от вас не требуется ни ума, ни таланта, ни даже времени. В восьмидесяти случаях из ста вполне достаточно вашей готовности потратить приличную сумму на ее прихоти, и можете, едва отойдя от кассы, задирать ей юбку на голову.

Иное дело, если вы хотите оказаться в постели с женщиной, а не с надувной куклой и не с актрисой деревенского драмкружка. Для этого потребуется весь ваш такт и терпение. Не говоря уже о деньгах, которые в этом случае лучше вообще не считать. Вы можете убить месяцы, потратить целое состояние, и при этом никто не гарантирует вам нужного результата. Смиритесь. Вы искали нефть не в том месте. Ошиблись в расчетах.

6

— А другие такие же магазины здесь есть? — спросила она, оказавшись на улице.

Я не знал, что она имела в виду под «другими такими же магазинами»: без гомосексуальных продавцов или без эротических приспособлений.

— Есть, — кивнул я.

В один из прежних визитов в Амстердам мы с Храповицким набрели на тесный закуток, расположенный на той же улице. Его хозяйка, молодая голландка, считала себя дизайнером эротической одежды. Она сама с увлечением придумывала и шила невообразимые наряды и фотографировалась в них для буклетов, разложенных на прилавке. Я, помнится, похвалил ее фантазию, больше очарованный ее внешностью, чем ее продукцией, и мы разговорились. Она пожаловалась мне, что ее товар не пользуется спросом у тупых туристов, лишенных всякого изыска. И лишь местные стриптизерши изредка покупают кое-что по мелочи для своих номеров. Хотя и она сама, и ее муж… Услышав про мужа, я, помнится, потерял интерес к разговору.

Я вел туда Ирину в надежде, что моя знакомая за последний год не успела разориться и закрыть свою лавочку. По счастью, магазин еще работал. Хозяйка узнала меня и заулыбалась. Это была миловидная девушка лет под тридцать, с темными волосами и синими глазами.